надежду вырваться от дикарей!
Криво усмехнувшись, патрикий уставился ей прямо в лицо:
— Почему варвары считают тебя ведьмой? Что ты сделала? Отвечай!
Слезы ручьем покатились по ее лицу.
— Я не знаю! Я просто отбивалась, как могла.
Иоанну все это не нравилось, к тому же он очень устал и ему хотелось поскорее все закончить. В его голосе послышалось раздражение:
— Хватит Прокопий, ты совсем ее запугал!
Лу́ка, до этого молча наблюдавший за всем происходящим, вдруг сделал шаг вперед.
— Вы позволите, цезарь?
Он подошел к пленнице и поднял на ноги. Внимательно осмотрев висящую балахоном грязную рубаху, Велий обошел «ведьму» сзади и внезапно. одним рывком сорвал с нее одежду. Женщина мгновенно прижала руки, закрывая грудь. Теперь, когда она стояла перед ними практически голой, было отлично видно, что это совсем юная девушка.
Иоанн недовольно поморщился:
— Лу́ка, что ты делаешь! Мы же не варвары!
Патрикий тоже вяло возмутился:
— Действительно, комит, что это вы! — Его глазки с интересом рассматривали обнаженное тело. — Хотели показать нам ее фигуру? Согласен, хороша, но мы же не продавать ее собрались.
Велий вместо ответа повернул пленницу к ним спиной.
— Неожиданно! — Патрикий подошел вплотную, рассматривая татуировку на левой лопатке. — Ну и какую сказку ты теперь нам расскажешь?
На плече была выколота змея, душащая льва. Три кольца сжимали тело зверя, а голова рептилии с открытой пастью готовилась к атаке. Вся татуировка замыкалась кругом, начинающимся из хвоста льва.
Иоанн уже понял — поспать сегодня не удастся.
— Что это?
Прокопий с торжеством в голосе обернулся к нему.
— Если я не ошибаюсь, перед нами адепт братства Астарты третьего уровня. Даже не знаю, кто для нас хуже. Пожалуй, я бы предпочел ведьму.
Цезарь сжал ладонью собственный подбородок:
— Это братство объявлено вне закона императором и патриархом…
Патрикий не преминул дополнить:
— Абсолютно верно! Поэтому с каждым мгновением мы все стремительнее скатываемся в пропасть государственной измены.
Когда надо, цезарь мог быть очень осторожным и предусмотрительным. Его взгляд нашел комита.
— Лу́ка, выйди проверь, нет ли кого снаружи. Охрану отпусти спать.
Затем Иоанн вновь повернулся к пленнице:
— Я хочу знать, зачем весь этот цирк? Куда ты ехала? Что ты хотела от меня — действительно лишь вырваться из плена? Учти, мне надоело твое вранье!
Прокопий протер вспотевшую лысину:
— Мой цезарь, она ничего не расскажет. Адепты братства молчат даже в подвалах Трибунала. Надо доставить ее в лагерь и сдать императорской страже — пусть они сами разбираются.
Девушка выпрямилась и, опустив руки, перестала закрывать свои маленькие груди.
— Вы правы, патрикий, мы не разговорчивы, но сейчас особый случай. У меня есть полномочия ответить на все ваши вопросы.
Прокопий не на шутку взволновался:
— Не надо, цезарь, это ловушка! С первым же ее словом мы становимся соучастниками в глазах Трибунала.
Цезарь виновато посмотрел на своего наставника:
— Теперь уже поздно останавливаться. Пусть говорит.
Он дал знак пленнице продолжать.
— Я была послана высшим советом братства к Хозрою.
Опять вмешался патрикий:
— С какой целью?
— Указать ему путь к спасению и убедить принять его. Это все, что я могу вам рассказать о своей миссии.
Ироничная улыбка тронула губы Иоанна:
— Ваш вариант спасения должен был сильно не понравиться царю Сардии, раз его надо было убеждать!
Девушка не приняла иронии:
— Скажем так, он не однозначен. На границе меня встретили два десятка из личной гвардии царя, они знали, кто я такая, и должны были доставить меня любой ценой. Дальше вам известно. Конвой перехватили венды. Но все это теперь не главное!
— Что же главное? — Цезарь нетерпеливо зашагал взад-вперед. — Как все это связано с опасностью для меня?
Зара взглянула прямо в глаза Иоанну:
— Столкнувшись с варварами, я не рассчитывала на помощь. Братству сейчас не до мелочей, идет борьба за выживание. Сражаясь до последнего, я не собиралась сдаваться живой, зная, что меня ждут пытки и костер, но в последний момент получила новое задание — спасти вас, цезарь!
— Как ты получила приказ? Когда? — Голос патрикия источал недоверие.
— Во время схватки с той рыжей гориллой, у которой вы меня выкупили.
Прокопий преисполнился сарказмом:
— Великий магистр явился тебе в образе птицы или, может быть, муравья?
Пленница тяжело вздохнула, демонстрируя неуместность таких высказываний:
— Да, глава верховного совета братства Эрторий Данациус был далеко, но это не помешало ему отдать приказ. Так же, как и там, у ручья, расстояние не помешало ему разговаривать с вами. Я была лишь средством передачи. — Зара повернулась к патрикию: — Вы-то уж наверняка слышали о возможностях магистра седьмого уровня?
— Что это за братство такое? — Иоанн вопросительно взглянул на советника. — Ты что-то знаешь?
Некоторое время Прокопий не мог выбрать, с чего начать, но все же решился:
— Мой цезарь, помните, вы изучали философию школы Высшего разума?
— Конечно помню. Школа философии из Саргосы. — Иоанн недоуменно пожал плечами. — Но ведь это труды древности. Какое это имеет отношение…
Советник непозволительно прервал своего высокородного воспитанника:
— Да, школа существовала с древнейших времен. В те времена еще не создали империю, Тура была всего-лишь безвестной маленькой деревушкой, а вот вольные города Фесалии уже тогда были богаты и знамениты. Множество храмов и школ прославились в те времена, но самой известной была школа Высшего разума из Саргосы. Дети аристократии фесалийских полисов мечтали там учиться, и даже восточные монархи частенько пристраивали туда своих отпрысков. Там преподавали не только философию и риторику — были и естественные науки. Но самым популярным был курс управления человеком и государством.
Цезарь все еще был недоволен бестактностью Прокопия и не преминул это показать:
— Насколько я знаю историю, наука никому впрок не пошла.
Патрикий с наслаждением парировал укол своего воспитанника:
— Если бы правители всегда следовали тому, чему их учили, мы бы сейчас спали, а не ввязывались в сомнительную историю.
Иоанн примиряюще улыбнулся:
— Вы правы, учитель, признаю. Прошу вас, продолжайте.
— Во времена империи слава школы немного угасла на западе, но восток по-прежнему оставался ее верным поклонником. После того, как ваш прапрадед Константин Великий Корвин, а с ним и вся империя, принял веру в Огнерожденного Митру, церковь тут же принялась за чистку мозгов подданных. В первую очередь пострадали храмы старых богов и школы. Начались погромы и пожары, фанатики жгли на площадях древние манускрипты. Одни школы были разграблены, другие закрылись сами, но школа из Саргосы не только выстояла, но вместе с ней и вся восточная Фесалия оставалась верна старым богам. Для новорожденной церкви это было неприемлемо, и она готовилась добить непокорных, как вдруг, не
