Полицейские закрыли за собой дверь, прошли по коридорчику — и протерли глаза. Комната, где их поджидал адвокат, сияла ослепительной белизной. Ни одного цветного предмета мебели — ее вообще было мало. Даже ковровое покрытие белое, одинакового оттенка с цветом стен. И — диковинка в абстрактном стиле — висящие девственно-чистые полотна. Ни безделушек, ни сувениров. Канонье жил в первозданном пространстве, причудливом подобии рая. Одежда под стать, тоже белая: просторный халат и сандалии спартанского воина сочетались с эстетизмом места. И лишь толстая сигара — мазок табачного колера в окружении отшельника.
Окутанный голубоватым облачком хозяин, сидящий в позе «дзен» в вольтеровом кресле, вызвал в воображении Антонии гусеницу из сказки «Алиса в стране чудес». Непринужденность Канонье демонстрировал не меньшую.
— Добро пожаловать, комиссар. Надеюсь, дым вас не беспокоит.
— Вы у себя дома, мэтр, и я тоже курю.
— Тогда закуривайте без церемоний. Вы тоже, мсье… Как вас зовут, кстати?
— Лейтенант Милош Машек, мэтр. Курение пока не входит в число моих недостатков. У меня много других, а о ниспослании этого изъяна не перестаю молить дьявола.
Ответ понравился Канонье и удостоился его удовлетворенной улыбки. Парень обладал остроумием и приличными манерами. Никак Антония не могла его раскусить: букашку следовало назвать Янусом. Если в бригаде лейтенант изъяснялся коряво, то на нейтральной территории говорил легко и цветисто. Странная двойственность. Кто же он на самом деле?
Пока комиссар ломала голову, Милош искоса изучал Канонье. Тот бархатным голосом пригласил гостей садиться.
«Ладно скроен, темные волосы, гладкое лицо, импозантен, я бы сказал, хорош собой — должно быть, производил разрушительные набеги на женские ряды. Тем более, что так и не был женат, разве только на своей работе. Судя по первому впечатлению, оправился от последствий несчастного случая, если можно оправиться от перелома позвоночника. Черепно-мозговая травма, перелом костей таза, не знаю чего там еще — так, здесь повезло выкарабкаться. Восторгаться чудом — дело лишнее, скажем, господь дал второй шанс. Ох уж этот мотоцикл, думаю, Канонье проклинает его небезопасность. Байк, которым управлял мэтр, влетел под грузовую машину, спасатели извлекли из-под колес перемолотое тело. Адвокату не только пришлось расстаться с коллегией — Канонье как проклятый вновь учился ходить, на реабилитацию потребовались годы. К тому времени, как ноги вновь стали слушаться, клиенты давно его покинули. Печальный конец карьеры, защитой он больше так и не занимался».
Покашливание. Голос Антонии вернул Милоша к действительности.
— Гм! Спасибо, что согласились нас принять, мэтр, обещаю не очень вас утомлять.
— Господи боже, я неплохо себя чувствую, комиссар. Конечно, передвигаюсь я не так хорошо, как раньше, жутко хромаю… — Канонье указал на трость, притаившуюся за шкафчиком. — … Вот почему мне необходим этот предмет. Не хотел использовать его в вашем присутствии от стеснения или гордости.
Багряно-красная палка, нечто несуразное в декоре.
— Гляди-ка, не белая, — усмехнулась Антония.
— «Слепая» — так прозвали богиню правосудия, комиссар. Я достаточно долго служил ей, теперь могу отплатить ее же цветом — хотя белый нельзя назвать цветом. И потом, мне отказываются служить ноги, а не глаза.
Сбитая с толку, Антония вцепилась в тему разговора, как кошка в мышь.
— Могу задать вам вопрос?
— Попробуйте, если иск может быть принят к рассмотрению.
— Почему вокруг все белое? Однородного белого цвета?
Канонье затянулся сигарой, изучающе оглядел Арсан, забавляясь, склонился в ее сторону:
— Вечность, комиссар — вот что я видел в конце туннеля.
— То есть?
— Я подошел к ней очень близко, впав в кому. — В глазах заплясали искорки. — Ослепительная граница, ее охраняет неземное существо, сияние его улыбки озаряло мир до небес. Волшебная картина, все страдания испарились, я был свободен, безмятежен, исцелен от всякой муки… В память об этом миге я и живу в белизне, подобной свечению звездного путешествия… — Мэтр выпрямился, вновь заговорил шутовским тоном: — Мы прояснили загадку, можете теперь считать меня помешанным, не буду на вас в претензии.
Антония заговорщицки подмигнула — не тот случай.
— О нет, мэтр, с головой у вас все в порядке. Я читала статьи на эту тему. Люди, пережившие клиническую смерть, называют это явление «белым светом».
— Очень точно. Или «сияющее пространство». Но, если не ошибаюсь, вы пришли не затем, чтобы получить мое свидетельство об этом феномене. Хотите поговорить о деле «421»?
— Спасибо, что напомнили… На самом деле, мэтр, надеюсь получить от вас сведения.
Клубы дыма, задумчивое молчание. Канонье вздохнул, стряхнув пепел.
— Хм… Крайне удивлен, не скрою: вы, глава БРБ, лично ведете расследование закрытого дела?
Адвоката беспокоили действия Антонии. Ярко выраженные паузы в разговоре показывали недоверие.
— Я не расследую, мэтр, а исследую.
— В зале заседания, комиссар, мне не составит труда объединить эти два глагола в одно выражение — «рыться в давно похороненном». Так чего же вы добиваетесь, эксгумируя эту драму?
— Пытаюсь понять настоящее, мэтр, и пришла я как друг. И в этом качестве рассчитываю на соблюдение вами тайны.
— Можете довериться, если хоть немного введете меня в курс дела.
— Матье Бонелли убит.
— Я узнал об этом из сегодняшней газеты.
— Но вы пока не знаете, что Брибаль и Йозевич последовали за ним. Они тоже убиты… Вот поэтому мы и задаемся вопросом: есть ли связь между их смертями и трагедией «421»? Сомнения и заслуживают нашего внимания…
Оглушенный новостью, Канонье чуть не откусил кончик сигары.
Глава 20. Комар
Юбер просил ее зайти побыстрее.
Но стоит ли ехать в Калюир? Так ли необходимо ее присутствие? Она знала, о чем пойдет разговор с полицейскими. И меньше всего хотела с ними беседовать на эту тему. Где им понять ее страдания. Сколько потребовалось лет, чтобы заглушить кошмары.
Она смотрела на фотографию Рашель.
Как смотрят, ожидая ответа.
Выйти? Остаться?
Потерянная — будто комар, бьющийся о стекло.
А всего и надо — толкнуть дверь и перешагнуть порог.
Проще некуда.
И так мучительно: решиться шагнуть наружу значит вскрыть старые раны.
Так недавно зарубцевавшиеся.
Жизнь стала ясной, и она обрела покой.
Так выйти? Остаться?
Юбер ее ждал, а она не привыкла подводить. Он помогал ей с такой преданностью, больно его разочаровывать.
Но он знал, что делает, принимая полицейских. Зачем они вернулись на десять лет назад — выяснить это небезынтересно. Чего ищут? Откопали новые факты?
Руки прижаты к стеклу витрины, мысли кружат.
Какое решение принять?
Выйти? Или остаться?
Пусть решит судьба. Амели, служащая ее магазина, запаздывает — никогда такого не случалось прежде. Не появится через пять минут — вот и знак не двигаться с места. Положиться на жребий — не веря в приметы.
Выйти? Остаться?
Истекли две минуты, продавщицы не видать — отсюда до конца улицы.
Три… Четыре…
Черное мешковатое пальто, прихрамывающая походка, седой узел на голове.
Амели направляется на службу.
И, значит, надо выходить…
Глава 21. Скорпион
После первого минутного удивления Канонье вновь обрел способность рассуждать.
— Брибаль… Йозевич… Франция потеряла два потрясающих образчика гомо легалус — в шутовском варианте.
— Гомо легалус… Не поясните?
— Весьма охотно, комиссар. Юридические справочники «Даллоз»[23] — пунктик Брибаля, только именем уголовного кодекса он и клялся. Между нами, я всерьез думал, что судья поглощал страницы свода законов на завтрак. Йозевич — дело другое, такого комедианта увидишь нечасто. И его показания на процессе наилучшим образом подкрепляли выкладки законников. Он даже цитировал наизусть уголовные статьи, причем ни в одной не ошибся и в запятой. Брибаль был на седьмом небе, так же как мой собрат — адвокат серба, который, уверен, и написал текст речи.
— И чего ж такого прекрасного поведал голубчик, чтобы очаровать нашу парочку?
Клубы дыма, Канонье сортирует байты памяти.
— Если попроще: что официальная комиссия гарантировала безопасность клуба. Это была правда, увы: Антон с управляющим присутствовали при инспекции. В подтверждение был представлен положительный отчет.
— Не подкопаешься.
— Это и ужасно! «Уполномоченными экспертами» выступали местные спасатели. Они не имели представления о современных материалах. А в «421» большинство принадлежало к четвертому классу — по меньшей мере сто двадцать восемь легковоспламеняющихся элементов. Проверяющие же ограничились осмотром электропроводки, убедились в отсутствии полиуретана и, совершенно удовлетворенные, подмахнули необходимые бумажки… К великому счастью мэра! Для него открытие клуба означало наполнение бюджета.
