от друга готовились в эту ночь к бегству.
Но к утру выяснилось, что правительственным войскам удалось задержать продвижение повстанческих отрядов, подходивших к Тифлису, и оттеснить их к Ялгуджским высотам. Это дало повод министрам задержаться с отъездом и поднять шумиху о якобы большой победе, одержанной под Тифлисом.
В этот же день в военном соборе экзарх Грузии, окруженный многочисленным духовенством, отслужил благодарственный молебен за победу, дарованную всевышним, а затем — панихиду по погибшим в боях…
Снова еще упорнее стали распространяться слухи о прибытии в черноморские порты экспедиционных войск Антанты, о высадке десанта…
Слухи эти не были необоснованными. Великие державы не могли примириться с тем, чтобы Кавказ с его сырьевыми богатствами, с важнейшими экономическими и стратегическими путями, ведущими в Турцию, Персию, Индию, стал территорией Советской республики…
Перед вечером по проспекту Руставели, направляясь к Коджорскому шоссе, прошла группа войск в английских, французских и итальянских шинелях.
Досужие наблюдатели, заполнившие проспект, немедленно пустили по городу слух:
— Иностранные войска прибыли! Уже выступили на фронт.
— Вооруженная помощь Грузии будет оказана, — заявил решительно верховный комиссар Франции Шевалье, как бы подтверждая слухи.
На следующее утро к Корнелию забежал Мито. Он предложил ему и Маро отправиться в штаб отряда Верийского района.
Пройдя Пастеровскую улицу, они спустились по лестнице к парому и, переправившись через Куру, подошли к воротам Верийского парка, чтобы, свернув за холм, выйти по крутому подъему на Ольгинскую улицу. Вдруг их остановил народогвардейский патруль. Ни Мито, ни Корнелий, застигнутые врасплох, не могли оказать сопротивления. Народогвардейцы обыскали их и отобрали оружие. Неожиданно во время обыска из-за кустов вышел мужчина в черном пальто и кепи.
— Доброе утро, товарищи! — обратился он, нагло улыбаясь, к арестованным. — Наконец-то мы встретились. Теперь уже не расстанемся.
Корнелий и Маро сразу же узнали Доментия Меладзе.
Корнелий попытался было что-то сказать Маро.
— Молчать! — крикнул Меладзе и поднял маузер. — Говорить будете в другом месте. Следовать за мной!
2
В то утро не стихая грохотали орудия. Артиллерия у правительственных войск была не плохая: за это они должны были быть благодарны своим офицерам, служившим до Октябрьской революции в старой армии. Если бы не артиллерия, Тифлис наверняка был бы сдан несколькими днями раньше.
Правительство не скрывало, что в подавлении восстания оно рассчитывает на военную помощь великих держав.
— Нам оказала активную помощь Франция, — заявил торжественно в Учредительном собрании Рамишвили. — Французская эскадра подошла к Гаграм и совместно с нашими войсками вела бой. Враг разбит.
Сводки генерального штаба все чаще упоминали об этой помощи:
«Французская эскадра в защите нашей территории оказывает нам серьезную поддержку…»
«На гагринском фронте французская эскадра снова обстреляла большевиков».
В Батум прибыли транспорты с десантными войсками и новые военные корабли. У границ Армении сосредоточивались английские вооруженные силы. Над Грузией нависла угроза военной интервенции. В эти тревожные для Грузии дни раздались слова обращения Революционного комитета к Ленину:
«…На помощь грузинскому правительству спешат силы европейской реакции. Противостоять натиску соединенной черной рати может лишь соединенная, красная, социалистическая рать. Мы надеемся, мы уверены, что страна не только великой пролетарской революции, но и великих материальных возможностей не оставит нас в неравной борьбе и придет на помощь новорожденной социалистической советской республике Грузии».
В этот же день правительство Российской Федерации постановило отдать войскам Одиннадцатой армии приказ выступить на помощь восставшему грузинскому народу.
Отряды повстанцев, поддержанные Красной Армией, быстро приближались к Тифлису. Правительственные войска всюду отступали. К 22 февраля почти все населенные пункты вокруг Тифлиса были заняты восставшим народом и советскими войсками. У правительственных войск оставались для отступления только две дороги: к северу — Военно-Грузинская и к западу — Сурамская. Но в последний момент выяснилось, что повстанцы заняли район Казбека, Пасанаура, Душета и перерезали Военно-Грузинскую дорогу. В любую минуту могла оказаться перерезанной и железнодорожная линия Тифлис — Батум. В Сачхерском, Чиатурском и Шорапанском районах действовали повстанцы под командованием карисмеретских большевиков — Галактиона Гелашвили, Раждена Туриашвили и Георгия Абесадзе. К Кутаису продвигались отряды вооруженных крестьян из Рачи и Лечхума.
Не сегодня-завтра повстанцы и части Красной Армии должны были завершить окружение Тифлиса. Однако Ной Рамишвили, которого уже открыто называли диктатором Грузии, всячески внушал, что поворот событий неизбежен, что так же обстояло дело и под Варшавой, когда, подойдя к ней на пятнадцать километров, Красная Армия вынуждена была, в результате военного искусства французского генерала Вейгана, отойти. Так было, уверял Рамишвили, и под Верденом…
И Ной Жордания трагическим голосом заявил с чужих слов в Учредительном собрании:
— Мы превратим Тифлис в Верден Грузии.
Орудийная канонада, не смолкавшая вплоть до 23 февраля, неожиданно прекратилась. В городе вдруг стало тихо. Так продолжалось весь день. Горы вокруг были покрыты туманом. Ночью снова пошел снег.
На следующий день Жордания, закутавшись в бурку и башлык, выехал в сопровождении Рамишвили и командующего войсками в пригородное местечко Коджоры, чтобы ознакомиться с положением в районе Тифлиса. Все, что увидел президент по дороге и дальше, за Коджорами, в особенности беспорядочное отступление войск, воочию убедило его, что защита столицы — совершенно безнадежное дело. В полной растерянности он возвратился в Тифлис, чтобы немедленно созвать чрезвычайное заседание правительства совместно с представителями военного командования и решить вопрос о судьбе столицы.
У входа во дворец автомобиль Жордания окружила огромная толпа, ждавшая вестей с фронта. Некий старик с библейской седой бородой, закутанный в бурку, в тушинской шапке, протиснувшись к автомобилю, истерически завопил:
— Ной Николаевич, почему правительство молчит? Почему вы ничего не говорите народу? Почему скрываете от нас, что творится на фронте? Скажите правду, чтоб мы знали, что нам делать, что предпринять…
— Успокойтесь, — ответил, приподнявшись, взволнованному старику сам бледный как полотно президент. — Я вас прошу — не мешайте нам раб-б-ботать. Все будет сделано, чтобы предотвратить нависшую опасность! Нам п-помогает Европа… Большевики не возьмут Тифлиса!
Генерал Квинитадзе, сидевший рядом с Жордания, отвернулся. Он, как и некоторые другие генералы, понял, что конец их армии мало чем отличается от конца армии Колчака, Деникина и Врангеля…
БЕГСТВО
Был недолог век предателей,
Мы пришли к ним за расчетом.
Из народной поэзии
1
Платон Могвеладзе метался в эти дни, не зная, куда ему деваться, что предпринять. Получая от своих приятелей офицеров сведения о положении на фронте, он все гадал, что ждет его, если повстанцы овладеют Тифлисом. Дня три тому назад он переселился к своему другу Рафаэлу Ахвледиани, занявшему в центре города прекрасную, хорошо обставленную квартиру марганцепромышленника Джакели, бежавшего
