На равнине, где наступала основная часть мидийского войска, тоже произошло немыслимое и не менее трагичное, правда, не столь скоротечное. Как только последние конники скрылись из виду за боковым хребтом, смолкли трубы и барабаны. Наступающие остановились, развернулись в противоположную сторону и ощетинились пиками на царский личный кордон, окружающий его колесницу сплошным кольцом.
Иштувегу от увиденного впал в ступор. Шок, буквально парализовал его. Он ничего не понимал и лихорадочное метание мыслей в голове, только усугубляло, его, ничего не понимающее сознание.
Даже когда начали, как в тире отстреливать его личную гвардию и свои, и лучники врага, неожиданно появившиеся среди мидийской армии и действуя с ними за одно, он лишь крутил головой, чуть присев за борт колесницы и как рыба, выброшенная на берег, беззвучно открывал и закрывал рот.
Тут, ко всем неожиданностям, с тыла, ровным строем, нахлынули копейщики, за спинами которых, лучники отстреливали личную охрану Иштувегу. Это подошла третья часть войск, якобы штурмующих неприступный перевал. Как выяснилось позже, там вообще никакого штурма не было. Они просто встали на перевале и ждали сигнала к мятежу, не потеряв ни одного воина, как с одной, так и, с другой стороны.
Только когда телохранители схватили царя под руки и прикрывая своими телами, постарались вынести его с поля боя, он резко пришёл в себя и в приступе ярости, принялся орать ругательства в адрес изменников и обещая всех казнить самыми извращёнными способами. Кричал и бился в истерике он долго, пока последний телохранитель не лёг у его ног, а у него самого, не отобрали меч, повалив лицом в землю.
Отпустили лишь тогда, когда к его лицу, в упор, подошёл воин-великан в золотом шлеме. Иштувегу сразу узнал Харпага и бешенстве кинулся на него, в надежде придушить изменника. Вот, тут, как раз, он и успокоился, получив железным кулаком в зубы, часть которых при этом, потерял навсегда. Ярость сверженного царя, как рукой сняло.
Бой за Пасаргады закончился, даже не начавшись. Оставшиеся мидийские войска, во главе с Харпагом, вполне довольные произошедшим, сначала присягнули Харпагу на верность, а вскоре и самому Курушу.
Резко увеличившаяся армия, после нескольких дней празднования, двинулась обратно к столице Мидии — Экбатаны. Начался второй этап восхождения Великого Царя Мира.
Глава двадцать четвёртая. Она. Сказки Знающей
Наступило тёплое время. Степь зазеленела, зацвела, нарядилась. Касакские орды забурлили, ожили, засуетились, набухая, как почки по весне, от прибывающего со всего света вольного воинства. Малые стойбища садились на коней или пешим переходом, сливались с более крупными ордами, превращаясь в большие муравейники. Началась подготовка к очередному походу.
Девичьи «сестричества» не суетились и никуда не вливались, продолжая размеренную жизнь. Они просто ждали решения тех, кто на верху власти. Им было всё равно в какие края подаваться и кого на стрелки насаживать. Хоть в жаркие пески, хоть в холодные горы, хоть в дремучие леса. Они были готовы ко всему.
Орда Райс, так же, как и всё, продолжала жить обычной, пресной жизнью. Одна из боевых дев, посланная в ставку Тиоранты, принесла известия, что Матерь убыла на царскую сходку и минимум, пару седмиц её не будет, а значит до её приезда, ничего в их жизни не изменится.
Охотницы завалили здорового секача, которого еле припёрли на волокуше до лагеря и народ, в полном составе, собрался у кухонного костра, в радостном ожидании большого пира. На этот раз, в готовке участвовали все. Мужики разделывали, резали. Общим гомоном решая, что готовить и как. Даже Райс с дитём вышла, пристроив поскрёбыша в нагрудной, походной люльке, в виде кожаного мешка с дырками для рук и ног.
Весёлая и шумная готовка, тут же, плавно перешла, в ещё более шумную и весёлую трапезу, а когда объевшиеся развалились на шкурах, постеленных вокруг, чтоб на холодной земле не сидеть и на какое-то время замолчали, млея от процесса переваривания съеденного, то Старшая девичьего отряда, неожиданно обратилась к Знающей:
— Астера, — проговорила она в наступившей тишине, — рассказала б что-нибудь, а мы б послушали.
— Что тебе рассказать, Линха? Сказку на сон, послеобеденный?
— Да, давай хоть сказку. Тебя всегда интересно послушать.
Астера, сидевшая рядом с Райс, с улыбкой глянула на младшую царицу, которая пристроив мальца к высунутой из рубахи груди, с любопытством уставилась на Знающую, в ожидании и одобрительно кивнув, начала, почему-то обращаясь именно к рыжей, будто это она её спрашивала, а не Старшая:
— Ну, слушай. Давно это было. Так давно, что уж, никому не ведомо, сколько поколений минуло. Считай, с самых ранних времён. Жили были старик со старухой и было у них три сына и пять дочерей. Старика того звали Тарг, а старуху Хтони и были они царь и царица всего мира, который великий воин Тарг, за свою походную жизнь собрал в единое царство под себя. Он был великий правитель, не знавший ни одного поражения за всю жизнь, потому что был «меченный» Валом, с ног до головы и поставленный на земле, наместником самого Неба.
— Разве мужики могут быть «меченными»? — тут же перебила её Райс округлив от удивления глазки.
— Ещё как, — тяжело вздохнула Астера, — ты, что же думаешь, весь мир устроен так, как у нас? Глупая. Весь мир, как раз, устроен по-другому. Мы одни такие, где баба заправляет. За пределами наших земель, муж — властелин и бог. И имей ввиду, там редко встретишь «меченную» деву, а вот «меченных» мужей, сколько угодно, притом такие «меченные» бывают, что тебе и не снилось.
Младшая царица хотела было возмутиться, даже потянулась к рассказчице, распахивая глаза и рот, но Астера её опередила:
— Помолчи и послушай. Я ж тебе всё и рассказываю, чтоб ты, хоть что-нибудь начала понимать в этой жизни, — и помолчав несколько ударов сердца, пристально смотря на ученицу, придавливая её возмущение взглядом и когда поняла, что та, готова слушать дальше, продолжила, — Тарг, был великий объединитель земель. До него, степь единой не была. Бегали, скакали кто куда ни пойми зачем. Род на род, орда на орду. Только и делали, что дрались меж собой. Тарг, положил этому конец и установил единство, а степь объединив, начал прибирать к рукам всех, кто вокруг. Всех прибрал, данью обложил, слушать себя заставил, да, повиноваться.
Тут она помолчала, с видом, будто, что, вспоминая и с какой-то горечью в голосе закончила свои раздумья:
— Да. При Тарге в степи, был золотой век. Порядок.
И опять замолчала. На этот раз, надолго. Все сидящие у костра, терпеливо ждали. Райс, как и все, тоже подождала, посмотрела на молчавшую, будто закончившую рассказ бабу и не выдержала:
— А дальше?
— А, — тут же спохватилась Астера, взбудоражено выскакивая из своих глубоких размышлений, — выросло у него три сына: Кол, Арп и Лип. Очень уж их семейка гордилась породой и потому жён, братья, взяли из своих же сестёр.
— Как это? Родных? — тут же, опять влезла рыжая, с негодованием.
— Родных, родных. Я ж говорю, давно это было. Тогда, порядки другие были, вернее, единого порядка в этом, вовсе не было. Каждый глава семьи свои устои имел. И кровь на кровь, тогда, в порядке вещей было, особенно у считавших себя, чем-то богами отмеченными. Думали, они так породу свою увековечат. Глупцы.
— Хм, — издала Райс непонятный звук, отрывая от титьки ребёнка и пристраивая его в удобное положение.
Астера подождала, пока насосавшийся поскрёбыш, смешно почмокав губками, будет пристроен на мамкиной груди спать и продолжила, но голосом тише:
— И когда, Тарг уж в годах стал, то поставил своих сыновей, как помощников, над миром править. Стали сыновья царями, добавив к своим кличкам титул «ксай», но это не важно. Все земли на троих разделили, бросили жребий, в какой стороне кому царить. Все отцу клятвы дали, согласившись с делёжкой, так, что меж ними вражды не возникло. Но время настало — умер старый Тарг, и сыновья меж собой, учинили великий раздор.
