Не для меня. Ее ночи были наполнены лунным светом и песнями ее стаи, вкусом свежего мяса, сорванного с кости, теплыми знакомыми запахами ее серых родичей. Только днем была она одинокой и слепой.
Она не была чужой в приморском районе. Кошка раньше бродила у причалов и по переулкам Порта Старьевщиков, продавая мидий, устриц и других моллюсков для Бруско. С ее лохмотьями, бритой головой и бутафорской родинкой, она выглядела совсем не так, как тогда, но, просто чтобы не рисковать, держалась подальше от Корабля, Веселого Порта и других мест, где Кошку знали слишком хорошо.
Она знала каждую гостиницу и таверну по их запаху. У Черного Барочника был запах моря. Заведение Пинто смердело прокисшим вином, вонючим сыром и самим Пинто, который никогда не менял одежду и не мыл волосы. В Парусном Мастере пропитанный дымом воздух всегда был приправлен ароматом жарящегося мяса. Дом Семи Лампад благоухал ладаном, Атласный Дворец — духами хорошеньких молодых девушек, мечтающих о том, чтобы стать куртизанками.
У каждого места были также свои собственные звуки. У Морогго и в гостинице Зеленый Угорь почти каждую ночь выступали певцы. В Приюте Бродяги завсегдатаи пели сами пьяными голосами в полсотни глоток. Туманный Дом всегда был битком набит гондольерами, спорящими о богах и куртизанках, и о том, в самом ли деле Повелитель Морей — глупец. Атласный Дворец был самым спокойным: место нашептываемых ласковых слов, мягкого шелеста шелковых платьев и девичьего хихиканья.
Бет попрошайничала каждый вечер в разных местах. Она быстро смекнула, что владельцы гостиниц и таверн были более склонны терпеть ее присутствие, если она появлялась нечасто. Прошлый вечер она провела возле гостиницы Зеленый Угорь, поэтому теперь за Кровавым Мостом она повернула не налево, а направо и устремилась к заведению Пинто, которое находилось на другом конце Порта Старьевщиков, на самой границе Затопленного Города. Смердящий и громогласный, Пинто тем не менее имел мягкое сердце под своей нестиранной одеждой и склонностью к хвастовству. Он чаще других позволял ей зайти внутрь погреться, если заведение не было переполнено, и, время от времени, мог даже дать кружку эля и какой-нибудь еды, пока потчевал ее своими историями. В молодые годы Пинто был самым отъявленным пиратом в Степ-стоуне, если ему верить; и больше всего на свете любил рассказывать бесконечные истории о своих подвигах.
Сегодня ей повезло. Таверна была почти пуста и ей удалось занять тихий уголок недалеко от огня. Как только она уселась и скрестила ноги, как что-то коснулось ее бедра.
— Опять ты? —;сказала слепая девочка. Она почесала кота за ухом, и он прыгнул ей на колени и замурлыкал. В Браавосе было полно котов, но нигде их не было больше, чем у Пинто. Старый пират верил, что они приносят удачу и очищают таверну от крыс и мышей.
–;Ты меня узнал, верно? —;прошептала она. Котов не обманешь фальшивым родимым пятном. Они помнят Кэт с Каналов.
Это был хороший вечер для слепой девочки. Пинто был в отличном настроении и дал ей чашку разбавленного водой вина, ломоть вонючего сыра и полпирога с угрем.
— Пинто — очень хороший человек, — провозгласил он, после чего уселся, чтобы рассказать ей о том, как однажды захватил корабль с пряностями — историю, которую она слышала уже дюжину раз.
Время шло, таверна наполнялась. Пинто вскоре был слишком занят, чтобы обращать на нее внимание, но несколько его завсегдатаев бросили монеты в ее нищенскую чашу. Другие столы были заняты случайными гостями. Иббенийские китобои, от которых несло кровью и ворванью, пара браавосцев со смазанными благовонным маслом волосами, толстяк из Лората, по сравнению с брюхом которого кабинки у Пинто казались слишком маленькими. Потом появились три лиссенийца, моряки с Доброго Сердца, разбитой штормом галеры, которая приплелась в Браавос прошлой ночью и была захвачена утром стражей Повелителя морей.
Лиссенийцы заняли стол поблизости от очага и тихо разговаривали за бокалами темного как деготь рома, понизив голоса, чтоб кто-нибудь не подслушал. Но она была не кто-нибудь и слышала почти каждое слово. И в какой-то момент ей показалось, что она их видит через прищуренные желтые глаза кота, урчащего у нее на коленях. Один был пожилой, другой молодой, у третьего не было уха, но у всех троих были очень светлые волосы и гладкая красивая кожа, характерная для Лисса, где кровь Вольных Городов все еще была сильна.
Наутро, когда добрый человек спросил ее, какие три новые вещи она узнала, которых не знала раньше, она была готова.
— Я знаю, почему Повелитель Морей захватил Доброе Сердце. Она была нагружена рабами. Сотни рабов — женщины и дети, связанные вместе в трюме.
Браавос был основан освободившимися рабами, и рабство в нем было запрещено.
— Я знаю, откуда эти рабы. Это одичалые из Вестероса, из места, которое называется Суровый Дом. Гиблое место, проклятое.
Старая Нен рассказывала ей сказки о Суровом Доме, давным-давно, в Винтерфелле, когда она еще была Арьей Старк.
— После большой битвы, в которой Король За Стеной был убит, одичалые бежали. Лесная колдунья сказала, что если они пойдут в Суровый Дом, придут корабли и увезут их в место, где всегда тепло. Но никакие корабли не пришли, кроме этих двух лиссенийских пиратов, Доброго Сердца и Слона, которых занес на север шторм. Они бросили якорь в Суровом Доме, чтобы провести ремонт и увидели одичалых. Но их были тысячи, и места на кораблях на всех не хватило. Лиссенийцы сказали, что возьмут только женщин и детей. Одичалым было нечего есть, поэтому мужчины отпустили своих жен и дочерей, но как только корабли вышли в море, лиссенийцы согнали их вниз и связали. Они намеревались продать их в Лиссе. Но только потом они попали в другой шторм, и суда потеряли друг друга. Доброе Сердце была настолько повреждена, что ее капитану ничего не оставалось, как привести ее сюда, но Слон, возможно, добрался до Лисса. У Пинто лиссенийцы обдумывали, как вернуться с большим количеством кораблей. Цена на рабов растет, говорили они, и в Суровом Доме еще тысячи женщин и детей.
— Это полезно знать. Это два. Будет ли три?
— Да. Я знаю, что ты тот, кто побил меня, — и с быстротой молнии она ударила его тростью по пальцам, отчего его трость со стуком полетела на пол.
Жрец вздрогнул и отдернул руку.
— И откуда слепая девочка это знает?
Я видела тебя.
— Я дала тебе три. Я не обязана давать тебе четыре.
Может быть, завтра она и расскажет ему про кота, который последовал за ней от Пинто прошлым вечером, кота, который прятался теперь на потолочных балках, наблюдая за ним. А может, и нет. Если у него есть секреты, почему бы и ей их не иметь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
