писал, пока я говорила, и, когда закончила отвечать на вопросы, мэр приказал бегом найти шефа судебной полиции, какого-то Ортиса Ребольедо, и привести сюда, в мэрию. О Саласаре Креспо я не сказала ничего. Хотела сначала посмотреть, что тут творится. А потом лиценциат и я принялись за яйца в стиле ранчо.
Мэри-Сью Браво попросила главного редактора разрешить ей расследовать дело об исчезновении журналиста «Расы». Главред ответил, что, возможно, Эрнандес Меркадо окончательно спятил и сейчас бродит по государственному парку Тубак или по государственному парку Патагония-Лэйк, питаясь ягодами и разговаривая сам с собой. В этих парках ягоды не растут, ответила Мэри-Сью. Но тогда слюни пускает и сам с собой разговаривает, ответил главред, но в конце концов поручил ей этот репортаж. Сначала она поехала в Грин-Вэлли, в редакцию «Расы», и поговорила там с директором — еще одним чуваком с внешностью батрака, и с журналистом, который написал об исчезновении Эрнандеса Меркадо, — мальчиком семнадцати-восемнадцати лет, он очень серьезно относился к своей профессии. Потом поехала в Соноиту в компании этого мальчика, и зашла в дом Эрнандеса Меркадо (парнишка открыл дверь ключом, который, по его словам, хранился в редакции «Расы», правда, Мэри-Сью показалось, что это отмычка) и в офис шерифа. Тот сказал, что, наверное, Эрнандес Меркадо сейчас в Калифорнии. Мэри-Сью спросила, почему он так решил. Шериф ответил: у журналиста много долгов (так, к примеру, он был должен квартплату за шесть месяцев, и хозяин дома подумывал выгнать его), а в газете он едва ли себе на еду зарабатывал. Парнишка подтвердил, к вящему своему сожалению, слова шерифа: в «Расе» платили мало, потому что это деревенская газета. Шериф засмеялся. Мэри-Сью спросила, есть ли у Эрнандеса машина. Шериф ответил, что нет, Эрнандес, когда ему нужно было выехать из Соноиты, пользовался автобусом. Шериф оказался очень приятным человеком и сопроводил ее на автобусную станцию, где они спрашивали про Эрнандеса — увы, полученная информация оказалась хаотичной и бесполезной. В день своего исчезновения, сказал им старик, продававший билеты, водитель и те немногие, что ездили ежедневно, Эрнандес вполне мог сесть на автобус — а мог и не сесть. До отъезда из Соноиты Мэри-Сью захотела еще раз взглянуть на дом журналиста. Все было на месте, никаких следов потасовки, на редких предметах мебели собиралась пыль. Мэри-Сью поинтересовалась, включали ли компьютер Эрнандеса. Шериф ответил, что нет. Мэри-Сью его включила и начала наугад просматривать материалы журналиста и поэта из «Расы Грин-Вэлли». Но не нашла ничего интересного. Там был начатый роман, похоже, детектив, написанный на спэнглише. Опубликованные статьи. Очерки жизни батраков и пеонов на ранчо с юга Аризоны. Статьи о Хаасе, практически все — претендующие на сенсацию. Вот, собственно, и всё.
Десятого декабря работники с ранчо «Ла-Пердисьон» проинформировали полицию об обнаружении скелета на окраине принадлежавшего ранчо участка земли, у двадцать пятого километра шоссе в Касас-Неграс. Поначалу они подумали, что это скелет животного, но, найдя череп, поняли, что ошиблись. Согласно заключению судмедэксперта это была женщина, а причину смерти ввиду ее давности установить не удалось. В трех метрах от тела нашли облегающие брюки и теннисные тапочки.
В общем я провела в Санта-Тереса две ночи; спала в гостинице «Мехико», и хотя меня обхаживали и готовы были удовлетворить любой мой каприз, дело так никуда и не продвинулось. Этот Ортис Ребольедо выглядел как сборщик кокосов. Лиценциат Хосе Рефухьо де лас Эрас, похоже, был гомиком. Из зампрокурора уже песок сыпался. И все они врали или несли чепуху. Меня тут же заверили, что никто не подал заявления об исчезновении Келли, хотя я достоверно знала, что ее партнерша по бизнесу такое заявление подала. Имя Саласара Креспо ни разу не всплыло. Никто мне ничего не говорил о похищениях женщин, хотя они давно стали достоянием публики, и, естественно, никто не связывал исчезновение Келли с этими печальными событиями. Вечером перед отъездом я обзвонила три местные газеты и заявила, что хочу собрать пресс-конференцию у себя в гостинице. Там я рассказала о деле с Келли, и эти статьи потом перепечатала национальная пресса, и я сказала, что, как политик и феминистка, плюс еще как подруга, не собираюсь останавливаться на этом и обязательно докопаюсь до правды. А про себя я думала: вы не знаете, с кем связались, трусы сраные, вы еще у меня штаны обоссыте, такое я вам устрою. Тем вечером после пресс-конференции я заперлась в своем номере и принялась звонить по телефону. Я поговорила с двумя депутатами от ИРП, добрыми моими друзьями, которые сказали — ты только позови, мы тебя поддержим. Меньшего я и не ждала. Потом позвонила партнерше Келли и сказала, что сейчас нахожусь в Санта-Тереса. Бедная девушка — такая страшная, ну просто ужас какая страшная — расплакалась и зачем-то меня поблагодарила. Потом позвонила домой и спросила, не связывался ли кто со мной в эти дни. Росита зачитала список тех, кто звонил. Ничего необычного. Всё как всегда. Я попыталась уснуть, но у меня не вышло. Какое-то время смотрела в окно на темные здания города, сады, проспекты, по которым редко когда проезжала машина последней модели. Кружила по комнате. И тут поняла — в комнате два зеркала. Одно на дальней стене, другое — у двери, и они не отражались друг в друге. Но если принять определенную позу — тогда да, одно зеркало проявлялось на амальгаме другого. Но женщина в отражении не была мной. Как любопытно, сказала я себе и некоторое время, пока меня не сморило, исследовала возможности и принимала разные позы. За этим меня и застали в пять часов утра. И чем больше я рассматривала зеркала, тем тревожней мне становилось. Я поняла, что в это время уже нереально ложиться спать. Приняла душ, переменила одежду, собрала чемодан. В шесть спустилась к завтраку в ресторан, который в этот час еще был закрыт. Один из служащих гостиницы, тем не менее, пошел на кухню и приготовил мой апельсиновый сок и крепкий кофе. Я попыталась что-то съесть — не вышло. В семь такси отвезло меня в аэропорт. Проезжая по городу, я думала о Келли, о том, что она думала, видя то, что сейчас вижу я, и поняла — я еще вернусь. Вернувшись в Мехико, я первым делом навестила друга, который работал в Генеральной прокуратуре Федерального округа, и попросила порекомендовать мне хорошего детектива, человека вне подозрений, чувака, у которого есть все нужные качества. Друг спросил, что у меня за проблема. Я рассказала. Он рекомендовал мне Луиса Мигеля Лойа, который в свое время работал на Генеральную прокуратуру республики. А почему он сейчас не там? — поинтересовалась я. Потому что частное бюро
