удручённый словами государя, которые не растаяли подобно утренним звёздам на небосводе. Фёдор сразу приметил хмурый нрав отца, и беспечность мало-помалу сходила прочь.
– Что же нынче, отче? – вопрошал Фёдор, садясь за стол подле Алексея.
Басман же не давал ответа, чем лишь боле нагнетал тревоги сына.
– Прибереги удаль свою для дела, – молвил наконец Алексей.
Завидя же, что слова его лишь боле озадачили сына, Басман-отец принялся всё толком излагать о новой воле царской.
* * *
Мелкий холодный дождь моросил на улице. Дороги не успели разойтись до безобразной грязищи, и посему царская семья в сопровождении Басмановых и прочих слуг успела воротиться в Александровскую крепость засветло. Ворота не поспели ещё отвориться, как холоп, всё выглядывавший возвращения царя, уж поспешил известить князя Бельского о прибытии государя.
Едва завидя холопа на пороге покоев, князь тотчас же поспешил к царю. Иван, истомлённый неведением да ожиданием, явился в светлую палату. На сей раз застав-таки владыку, Бельский отдал поклон. Поднимая голову, князь бросил косой взгляд на молодого Басманова.
– Вона кто явился! – молвил Иоанн, чуть разведя руками. – А чёй-то тебя, Ванюш, в обитель нашу скромную, аж во Слободу занесло-то?
Иван коли и хотел что молвить, так обращение владыки выбило его.
– Твоей мудрой волею призван, – молвил князь, доставая бумагу. – Велено мне было ещё в Москву явиться. А со столицы путь мой держал…
– Вот оно как, – молвил царь, поглаживая свою бороду да прервав речь Бельского.
Иван сглотнул, опуская взгляд.
– Чай, братия моя славно приняла тебя? И не было тебе нужды ни в чём, – молвил владыка.
Иоанн жестом подозвал своего кравчего. Молодой Басманов с поклоном подал чашу с вином и заглянул в царские очи, всё выжидая повеления.
– Поди, Федя, да прикажи снарядить лошадей для Иван Дмитриеча, – повелел владыка.
Басманов приложил усилие, чтобы сдержать улыбку, и, право, скверно то у него получилось. Его алые уста превесело оскалились жестокой ухмылкой, когда он отдал низкий поклон царю, положа руку на сердце.
– Княже, – молвил Фёдор, чуть кивнув да прося жестом следовать за ним.
Бельский безропотно повиновался, стараясь расслабить кулаки, что сжались сами собой. Они вышли с Басмановым в коридор. Молодой опричник тихо насвистывал простецкую песенку себе под нос, изредка поглядывая через плечо на своего спутника.
– По-твоему, это смешно? – вопрошал князь.
– По мне – так очень, – просто ответил Басманов, усмехнувшись.
* * *
– То была очередная издёвка, – хмуро бросил Бельский, поглядывая, не опустела ли его чаша.
Микита Зуев, внимая другу своему, лишь глубоко вздохнул, и плечи его осунулись.
– То бишь Федька этот не угрожал тебе? – вопрошал Микита.
Иван чуть поморщился в презрении да мотнул головой.
– Чёрт с этим Басмановым, – молвил князь в ответ. – Щенок брехливый. И чего ж вы все в нём нашли?
– Об ком ты – что «все»? – спросил Микита, да ответа и не получил – Бельский отмахнулся, да и только.
– Одно хорошо, – молвил Иван.
Зуев поглядел на друга своего, не ведая, в чём же перемена тона.
– Что царь, что свора его кровожадная из столицы уехали.
Глава 11
Резкий удар об стол заставил Фёдора вздрогнуть, пущай на устах его осталась лукавая ухмылка. Генрих снова ударил, впившись пальцами в край стола. На глазах выступили слёзы. Немец воротился в Слободу, несколько запоздавши – всё хозяйские дела держали немца в столице. Как прибыл Генрих в Слободу, так скоро и был встречен Фёдором, и лишь сейчас Штаден понял.
– Я ж говорил, – самодовольно бросил Фёдор, пожав плечами да откинувшись назад.
– Ты где такое раздобыл-то, бес? – хрипло спросил Генрих и, сглотнув, покосился на бутылку.
– Да чёрт лишь и ведает, – ответил Басманов. – Сможешь сварганить такое?
Генрих резко выдохнул да пару раз хлопнул себя по ноге. Опосля уж вновь поглядел на бутыль. Взяв её в руку, немец понюхал горлышко да вновь поморщился от забойного крепкого запаха.
– Ну и дрянь же, – снова кашлянул Генрих. – Да что поделать? Попробую, чего уж.
Фёдор улыбнулся в ответ.
– От после этого пойла ты, Федюш, уж непременно со мною к царю-батюшке пойдёшь, – молвил Генрих.
Лицо Басманова сразу сделалось удручённым. Он поджал губы да коротко выдохнул, слегка потирая подбородок.
– Ну, пойду, пойду, – согласно кивнул Фёдор, – да токмо докладывать сам всё будешь. Неужто дела в столице совсем бедовые?
– По мне, так Филипп этот ваш совсем из ума выжил. Мне-то побоку, да на кой же чёрт он против царя-то, ну в самом-то деле! Жаль старика, рехнулся попросту.
– А нам теперь царю-свет-батюшке вести эти нести, будь они неладны! – молвил Фёдор и резко выдохнул, выпив свою чарку лютого самогона, с заграницы привезённого.
* * *
Царь тихо вздохнул, и взор его, непоколебимый да мрачный, того и вовсе замер. Покои наполнились тяжёлым молчанием, и будто бы весь воздух обратился этой тишью. Немец же едва окончил свой доклад. Уж, верно, в гнетущей тишине сам-то Штаден прекрасно уяснил, сколь скверные вести он привёз из Москвы.
– Да плевать, – наконец молвил царь.
Генрих сглотнул, отдавая поклон.
– Чёрт с ним, – повторил владыка, подавая свою руку.
Штаден в поклоне припал к перстню и, едва считав повеление царское, покинул покои. Иоанн глубоко вздохнул, откинувшись на спинку кресла. Его холодный взор перевёлся на доску шахмат. Сию игру владыка вёл сам с собою. На устах царя встала недобрая ухмылка. Небрежным движением Иоанн перемешал все фигуры меж собой. Округлые пешки покатились меж клеток, повалились на пол, глухо падая на ковёр.
Фёдор спешно подступил к владыке, зайдя за кресло, и плавно опустил свои руки на плечи царя. Иоанн глубоко вздохнул, и будто бы какая дума резко омрачила нрав его ещё боле, и во новом приступе ярости опрокинул доску. Басманов делал вид, точно и не замечает гнева царского.
– Да ведь сам ты молвил, мой мудрый царь, – произнёс опричник, наклоняясь к государю да переменивши голос до шёпоту. – Чёрт с ним.
* * *
Штаден спешно спустился к трапезе, где уж заседали Малюта, Вяземский да Морозов. Опричники притихли, завидя немца.
– Ну дарова, Андрюш. И шо ж там, во столице-то? – спросил Скуратов.
Штаден поджал губы да пожал плечами.
– Стоит пока столица твоя, – ответил Генрих. – А Филиппка твой ненаглядный поносит нас на чём свет стоит.
– От же новость и впрямь! – ухмыльнулся Вяземский.
– Да не говори! – кивнул Григорий. – Чтобы поп, да ещё новгородский, да на царскую волю посягал.
Договорив, Скуратов злобно сплюнул наземь.
– А государь-то что? – вопрошал Морозов.
Штаден лишь пожал плечами.
– Будем ждать, как явит волю свою, – ответил Генрих.
* * *
Москва оделась снегом.
