Снявши шапку, он принялся бить поклоны.
– Кого это несёт на ночь глядя? – молвил Фёдор, оглянувшись через плечо.
* * *
Явившийся князь Бельский предстал пред царским троном. Палаты безмолвствовали, ежели не считать покорного эха, которое вторило каждому звуку. Иван терпеливо ожидал явления владыки, ведь царь призвал его к себе нынче, и что же? Трон пустовал, как и вся палата с её сводами. Бельский неладное почуял, как въехал во двор Кремля. Иван не мог сказать, что именно пришлось не по сердцу, но сейчас смутные предчувствия лишь подтверждались.
Никто не вышел встретить князя по приезде, никто не ждал его в палате подле трона, и верно, как думалось Ивану, никто и не спешит к нему навстречу. Тем не менее князь исполнился смиренного терпения. Уж прошло долгое время, как он заслышал чьи-то спешные шажки в коридоре. Измаявшись унизительным ожиданием, князь окрикнул холопа.
– Эй, погоди-ка! – бросил князь.
Парнишка, заслышав зов, замер да оглянулся на Бельского.
– Не ведаешь, где же нынче великий государь? – спросил Иван.
Мальчишка, прежде чем дать ответ, оглядел князя с ног до головы.
– Неведомо мне, боярин! – молвил мальчуган, с чем и был отпущен.
* * *
Занимался славный, безоблачный день. Холода всё крепчали, и этой ночью первые заморозки сковали тонким льдом лужицы да спокойные пруды. В такое утро князь Бельский явился в Александровскую слободу. Ворота ему отворили, и конюшие приняли его лошадь. Люд здешний был много боле оживлён. На сей раз, супротив приезда в Москве, к князю вышли навстречу. Иван сразу узнал рыжебородого Малюту. Отдавши поклон, Григорий оглядел гостя.
– С чем же пожаловал, да в такую рань, княже? – вопрошал Скуратов.
Бельский слабо ухмыльнулся, попросту не веря, что один из ближних царских бояр не ведает об этом.
– Великий царь сам призвал меня, – молвил Бельский, доставая из-за пазухи сложенный указ.
– Оно что… – протянул Малюта себе под нос да почесал затылок, даже не беря указ в руки.
Бельский убрал послание от государя, видя, что опричник даже не удосужится прочесть. Меж тем, верно, самого Малюту занимали его собственные думы, да притом презабавные. Григорий и впрямь не стал и глядеть писаное, завидя сразу – то не был почерк государя, подпись и печать ставил точно не Иоанн. Скуратов ухмыльнулся, пожав плечами.
– И что же, с самой Москвы сюды ехал? – вопрошал Малюта, и разыгралось в глазах его жестокое лукавство.
– Из Новгорода во столицу, а уж с Москвы сюда, – холодно ответил Бельский.
– Ну, всяко – не поспел ты, – просто ответил Скуратов, пожав плечами. – Нынче владыки уж и в Слободе нету. Ещё с утра был, а нынче нету.
Бельский глубоко вздохнул, едва заметно поджав губы, и на сём всё – боле не казал никак нраву своего.
– А где же ныне государь? – спросил Иван.
– Да как же, где-где? – с усмешкой молвил Григорий. – С любимцами своими, с Басмановыми.
– А где же нынче Басмановы? – всё вопрошал Бельский.
– Поди знай, – пожал плечами Малюта.
– А воротятся когда? – молвил Иван.
– Поди знай, – повторил Скуратов.
Бельский глубоко вздохнул, решаясь, как же нынче поступиться.
* * *
Фёдор натягивал тугую тетиву, прицеливаясь да прищурив один глаз. Сердце билось бы слабее, не столь тревожно, ежели он твёрдо стоял бы на земле. Заместо того молодой Басманов стоял в полный рост на лошади своей. Данка замерла, точно чувствуя настрой хозяина своего. Резкий свист – и тетива спущена. Через несколько мгновений, в которые он затаил дыхание, раздался пронзительный крик раненой птицы.
Загонщики спустили собак, чтобы те принесли дичь. Басманов же поглядел, краем глаза уловив на себе заворожённый взор царских очей. Коротким взмахом головы Фёдор оправил волосы, заводя их назад.
Это был славный день – небо с утра было чистым, ясным. Пущай, что ко дню собирались тучи – то никак не испортило охоты. Воздух уже остыл.
Князь Сицкий с Алексеем Басмановым сидели подле крыльца за деревянным столом под навесом. Здесь же играли царевичи Иван да Фёдор. Дети, думая, что тайком, таскали со стола пирожки, пышущие жаром. Алексей да Василий забавлялись, видя, как дети с усладой поедают украдкой пирожки, загваздавши рты вареньем. Старые воеводы ухмылялись друг другу, приглядывая за царевичами.
– О, глянь-ка, воротились уж, – молвил Сицкий, смотря на дорогу, ведущую от поместья к лесу.
– С дичью хоть? – вопрошал Басман-отец. Он неохотно, будто лениво обернулся через плечо.
Загонщики несли с собой убитое зверьё. Крестьяне ушли к боярскому терему, уж получив указ приняться за разделывание. Сам же царь и Фёдор спешились, равно как и ратные люди подле них. Тихий разговор меж опричником и царём и вовсе стих, когда они приблизились ко столу.
Царевичи не без опаски поглядывали на своего отца. Нынче Иоанн пребывал в славном расположении духа. Он придержал царевича Ивана за плечо, утёр пальцем щёку сына. Ухмыльнувшись, Иоанн отпустил детей играть дальше.
– А где Варя? – спросил Фёдор, садясь подле князя Сицкого.
– Они со светлою государыней гуляют где-то, – ответил Василий.
* * *
Мария наставила лук ровнее, едва-едва касаясь пальцами рук Варвары. Царица не на шутку разошлась, поглядывая на цель. Облачение Марии было мужским, конечно же, с позволения на то Иоанна – красный кафтан, высокие сапоги. Длинная коса тянулась чёрной змеёю по спине. На руках, в ушах, на шее переливались каменья. Изредка в её тёмных волосах поблёскивало серебро бус.
С забавами своими царица быстро определилась, едва явившись в поместье Басмановых. Давненько она лелеяла, как явится сюда, проведать любимицу свою. Дуня стояла подле дерева ни жива ни мертва, будучи привязанная к тонкой осинке. Глаза её, покрасневшие от слёз, глядели куда угодно, только бы не на лук.
Когда Варя спустила тетиву, стрела пролетела мимо да упала наземь. Дуня же, верно, не сразу и поверила, что страшная участь, новые увечья миновали, и посему зарыдала вновь, пряча взор.
– Недурно, недурно, – одобрительно молвила Мария.
– Отвязать девку. Наскучил уже её рёв, – приказала Варвара.
Царица ухмыльнулась, поглядывая, как крестьяне высвобождают Дуню да уводят прочь, подальше от гнева государыни.
– Верно, – молвила Варвара, – наши мужья уж заждались нас.
Мария громко посмеялась, мотая головой да принимая из белых нежных ладоней лук.
– Нашим мужьям, верно, только в усладу остаться наедине, – молвила царица.
Варвара тихо усмехнулась, но отвела взор, слыша крамольную потеху в словах государыни. Точно бы заметив это замешательство, царица продолжила:
– А ты, милая, уж подумывала, что с тобой станется, когда Феденька царю-батюшке наскучит?
На сей раз княжна не столь же смутилась, сколь уж и впрямь испугалась.
– Вижу, вижу… – кивнула царица, завидев перемену юной княжны. – И верно. Это сейчас Феденька
