— Слово «пока» меня обнадеживает — это, во-первых. Во-вторых, не твоих детей, а наших, — поправил он ее. — Маша, я хочу участвовать в их жизни. Я хочу, чтобы они именно меня называли «папой». Я хочу содержать их полностью. Не только их, но и тебя тоже. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
Маша отрицательно покачала головой.
— Не гони лошадей, Максим. Ты слишком сильно торопишь события …
— Маша, я люблю тебя. Это не из-за того, что ты родила от меня детей. Я просто люблю тебя. Я сейчас не жду от тебя признаний и ответных чувств. Некоторым людям, чтобы понять это требуются годы. Мне хватило пару дней.
— Пожалуйста, не торопи события, — снова попросила она, и сделал глоток кофе.
— Даже если бы при других обстоятельствах ты прошла мимо меня, я обратил бы на тебя внимания. Даже будучи женатым. Я бы догнал тебя и познакомился с тобой. Признание в любви — это не подкуп, чтобы ближе быть к детям.
Она снова сделала глоток кофе, он последовал ее примеру.
— Маша …
Она остановила его, подняв руку.
— Пожалуйста, остановись и дай собраться с мыслями, — снова попросила она.
— Я тебе хоть чуть-чуть нравлюсь? — спросил он.
— Нравишься. Иначе не ходила бы с тобой в ресторан, — ответила она. — Все запутано. В этой ситуации нет виноватых. Нам придется прийти к одному решению, учитывая интересы детей.
— Хорошо, что ты соображаешь как взрослый человек, — сказал Максим. — С этой секунды запомни одну важную вещь — я всегда буду рядом с тобой и нашими детьми.
Маша хотела ответить, но телефонный звонок снова не вовремя прервал их.
— Да, Рома.
— У нас серьезная проблема. Возвращайся домой, — твердо произнес Роман.
— Дети …
— Они в полном порядке, — успокоил ее брат. — Возвращайся домой. Это касается нашей драгоценной тети Иры.
Глава двенадцатая
— Кто такая тетя Ира? — спросил Максим, выезжая на освещенную дорогу.
— Сестра мамы, которая после пожара не пожелала с нами общаться. Теперь она объявилась. Соскучилась, наверное, — с сарказмом в голосе ответила Маша.
— Ты говоришь, как обиженный ребенок, — заметил он и свернул на другую дорогу.
— Когда мы были детьми и попали в детский дом, мы ждали, что она заберет нас к себе, — задумчиво произнесла она после недолгого молчания. — Мы видели, как родственники забирали других детей и просто надеялись на чудо.
— Мне жаль, что вам пришлось пережить такое …
— А теперь она объявилась, — продолжила Маша, не обращая внимания на его реплику. — И ждет, что мы примем ее с распростертыми объятиями. Ладно, забудь. Во мне действительно говорит детская обида. Сами разберемся. Дело семейное.
— Теперь твои дела и меня касаются тоже, Маша — осторожно сказал он и повернул голову, чтобы посмотреть на ее реакцию.
Она с хмурым лицом смотрела перед собой и возможно, не услышала его слова. Максим остановился на светофоре и ладонью накрыл ее руки. С ее стороны никакой реакции не было.
Максим вел автомобиль, не спеша, иногда пропуская вперед других водителей. Сегодня он вздохнул с облегчением: рассказал ей правду и благополучно пережил ее реакцию. Максим ожидал чего угодно, но только не крепкого сна у него на коленях. Он снова вспомнил те слова и обернулся к ней. Она кому-то набирала сообщение на телефоне.
— Кому ты пишешь?
— Своему жениху. Я скоро выхожу замуж, — выпалила она со злостью в голосе.
— Это не смешно, — ответил он и вырулил к ее подъезду. — Приехали.
Маша первой вышла из автомобиля и, не дожидаясь его, направилась к дому.
— Выглядит так, будто ты спасаешься бегством, — крикнул он.
Она остановилась и обернулась.
— Чего ты хочешь? — спросила она и достала связку ключей.
— Многого чего. Но я готов дать тебе еще больше, — загадочно ответил Максим и забрал ключи. — Пошли, вместе встретимся с нашей проблемой лицом к лицу.
Маша была слишком уставшей, чтобы спорить с ним. Оба понимали, что разговор не закончен.
Лифт остановился. Маша позвонила в дверь и тут же пожалела, когда поняла, что звонком она могла разбудить детей. Роман впустил их и приложил палец к губам, призывая говорить тише. Они втроем прошли на кухню и прикрыли дверь. Им троим было мало места на кухне, поэтому Максим прислонился к стене, наблюдая за братом и сестрой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты отпустил Людмилу, — догадалась она.
Роман кивнул и сказал:
— Сегодня днем я проверил почтовый ящик и обнаружил там письмо. От нашей тети Иры.
— То есть она знает, где мы живем? — заключила Маша.
Брат кивнул и достал из заднего кармана джинсов листок. Развернул ее и стал читать вслух:
— Дорогие мои Роман и Маша, у меня больше нет сил, носить этот грех на себе. Хочу сознаться вам в том, что это я подожгла ваш дом. Тем самым убила родную сестру и зятя. Причин я вам не скажу. Мне жаль, что так получилось. Ваша тетя Ира.
Роман дочитал письмо и положил обратно в карман. Он встретился с взглядом с Машей и ждал ее комментариев. Маша, задумчиво смотрела перед собой.
— Это она сделала, — выдохнула она. — Она убила маму и папу!
— Получается, что так. Может, планировалось, что и мы заживо сгорим.
— Надо сходить в полицию, — Маша вскочила со стула и стала ходить из стороны в сторону.
Роман сначала посмотрел на Максима, затем перевел взгляд на сестру и сообщил:
— Есть один маленький нюанс, — начал он, — у нее целый букет разных болезней. Она перенесла несколько операций на сердце. Ее нашла соседка, которая частенько к ней заходила на чай, без сознания. Вызвала скорую. Врачи, дай бог им здоровья, — скорее выплюнул он, чем сказал, — оказали ей помощь, буквально вытащили с того света. Сейчас она находиться в больнице.
— Откуда ты знаешь? — спросила сестра, удивившись.
— Она указала на конверте обратный адрес, по которому я поехал и поговорил с той соседкой. Затем побывал и в больнице, но к ней не решился подняться.
Все трое молчали. Максим наблюдал за Машей, которая с растерянным видом смотрела на брата.
— Что будем делать? — спросила она.
Роман пожал плечами и невидящим взглядом уставился в темное окно.
— Для начала, — начал брат, — узнаем причины поджога. Хотя я догадываюсь, в чем причина.
— Правда? И в чем?
— Сначала у нее спросим. Завтра поедим в больницу. Как я понял со слов медсестры, она немного не в себе и ей привязывают руки к кровати, дают успокоительные. С Людмилой я договорился. Она придет к восьми часам, чтобы посидеть с детьми. Ты в последнее время часто оставляешь их с няней, — упрекнул ее брат. — Они приползают к двери и ждут тебя.
После этих слов он посмотрел на Максима, будто упрекая его в этом. Максим твердо встретил его взгляд и вопросительно поднял бровь. Роман махнул рукой и направился к выходу, по пути бросив:
— Постарайся выспаться, Маша.
Затем он ушел, оставив их одних. Максим посмотрел на часы. Было около одиннадцати ночи.
— Столько всего я узнала за этот день, — устало проговорила она. — Тебе пора домой, Максим. Поговорим в другой раз.
— В другой раз? — подошел к ней и притянул к себе.
Маша оттолкнула его на расстояние вытянутой руки
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — полушепотом произнес он. — Только знай, что я всегда рядом. Сегодня я поеду домой. Завтра увидимся снова и продолжим разговор.
Максим вышел из квартиры.
— Смог оторваться от нее? — внезапно услышал Максим справа от себя. — Как она отреагировала?
Это был Роман, который, скорее всего, ждал, чтобы поговорить с ним.
— Весьма необычно, — ответил он, вспомнив, как она ругалась благим матом.
— Сегодня поехал в полицию, чтобы узнать о хозяине внедорожника, — перешел Роман к делу. — За ним так никто и не пришел. Они пробили машину и узнали, что она была перепродана двенадцать раз. Последний хозяин так и не объявился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я бы на его месте, тоже не пришел за машиной, — вставил Максим и вышел из подъезда после Романа.
