Он что, серьезно?
Я повозилась с дверью, открыла ее и выбежала на жару.
— Больше туда ни за какие коврижки, — пробормотала я. Даже если в этом ателье не портили фотографий.
То, что на снимках пропечаталась только трава, а оборотни не видны на фотопленке — просто совпадение. Потому что оборотней не существует, не существует, не существует.
И, может, если я трижды щелкну каблуками, то окажусь в Канзасе, а не посреди этого бардака. Очень хотелось попробовать, но вот незадача — серебряных башмачков у меня не было.
Вместо этого я купила новую пленку, убеждая себя, что рентгеновские аппараты для осмотра багажа в аэропорту испортили мою, и отправилась к болоту. Только припарковавшись перед особняком, я вспомнила, что собиралась забрать статьи из библиотеки.
Отдаленные раскаты грома заставили глянуть на запад. На горизонте сгущались огромные черные тучи. Похоже, на нас надвигалась гроза. Так как я привыкла к слабым грозам Среднего Запада, а не к ураганным ветрам юга, вернуться в город завтра показалось неплохой идеей.
Кроме того, если я найду мыло, то смогу принять душ прямо в палисаднике. Учитывая, что последние несколько дней термометр зашкаливал от жары, этот замысел казался слишком соблазнительным, чтобы от него отказаться.
Закрыв багажник с камерой, фотографиями и оружием, я поспешила внутрь и захватила все необходимое для принятия душа. И еще взяла с собой гри-гри.
— С волками жить… — пробормотала я и запихнула оберег в карман джинсов. Порошок, изобличающий зомби, брать не стала — побоялась, что, намокнув, он может раствориться или еще что похуже.
Только я ступила на порог, как небеса разверзлись. И хотя дождь был теплым, как только на землю попали капли, от нее пошел пар.
Я стянула джинсы и носки, сбросила обувь и даже умудрилась каким-то невероятным образом вытащить бюстгальтер из-под майки. После этого ступила под струи дождя.
Я моментально промокла, и майка с трусиками облепили меня как лайкровое трико сорок четвертого размера. Я быстро намылилась, нанесла на волосы шампунь, и иглы дождя тут же все смыли. Струйки воды так быстро стекали по лицу, что я практически ничего не видела. Закончив мыться, я осталась стоять под дождем, подняв руки к небу и позволяя природе себя очистить.
— Deesse de la lune.
Я моментально открыла глаза. Медленно обошла двор. Почему я продолжаю слышать эти французские слова, как будто принесенные ветром? Может, я схожу с ума?
Нахмурившись, я посмотрела на дом Рюэллей. Неужели все, кто жил в нем, в конечном счете получили дозу свинца?
Отказываясь бояться, я прошла к крыльцу, вытерлась полотенцем и натянула джинсы. Подняла голову, глянула на болото и заметила, что за мной наблюдают.
Дождь по-прежнему лил как из ведра, а от земли поднимался пар. Разглядеть было трудно, но у кипариса метрах в ста от дома точно стоял человек, мужчина. Испанский мох свисал с ветвей, практически касаясь земли и прикрывая лицо непрошеного гостя. Но контуры тела показались мне знакомыми, как и волосы, джинсы и оголенная грудь.
— Адам?
Он не ответил.
— Мне это уже надоело, — пробормотала я.
Я собиралась припереть его к стенке, устроить допрос и получить ответы. Бросив полотенце на крыльце, я вышла в грозу.
Он не двигался, пока я приближалась. Почему-то он казался диким — глаза ярче, волосы спутанней, тело напряжено, словно у выслеживающего добычу хищника. Мокрая от дождя кожа, не прикрытая рубашкой, отчего открывался вид на каждую впадинку, каждый изгиб. Он был без браслета — не помню, чтобы когда-нибудь видела Адама без него.
Почему он здесь? Неужели хочет того же, что и я? Бездумного секса, пока я не забуду все свои вопросы?
Я дошла до конца двора, который упирался в болото, а он все ждал. Вспыхнула молния, в глаза попала вода. Я нетерпеливо вытерла лицо, а когда снова глянула на кипарис, Адам исчез. Видела ли я его на самом деле или это была игра воображения, основанная на желании встречи с ним?
И почему я хотела его увидеть? Полиция хотела поговорить с Адамом Рюэллем о задушенном на болоте бедняге. Не следовало приближаться к загадочному каджуну хотя бы по этой причине, не говоря уж о моем к нему влечении.
Пусть он волновал меня во многих смыслах, о которых я не хотела задумываться, и пугал больше раз, чем хотелось упоминать, я все никак не могла поверить, что Адам убил кого-то голыми руками.
Я чувствовала их на себе — отчаянные, не терпящие отлагательств и грубые, но не жестокие. Хотя это не значит, что они не могли таковыми быть.
В грязи под деревом нашелся небольшой отпечаток босой ноги. Потом еще один и еще — они вели глубже в болото. Я не сошла с ума. Он был здесь.
Нужно возвращаться назад, иначе заблужусь и буду несколько дней искать дорогу обратно. Но я все равно пошла по его следам.
Я понятия не имела, почему так им одержима. Он был тайной, а мне нравилась спокойная жизнь. Может, этим и объяснялся мой скептицизм по отношению к сверхъестественному. Оно не поддавалось логике, отсюда и название. А я ненавидела нелогичность и чувствовала себя обязанной докопаться до сути.
После получаса быстрой ходьбы я потеряла след и поэтому остановилась, напряженно вслушиваясь и вглядываясь. Все, что я видела — дождливое болото, все, что слышала — шум дождя. А потом почувствовала слабый, но едкий запах сигаретного дыма.
Сморгнув воду с ресниц, я уперлась взглядом в то, что выглядело как крыша на другой стороне небольшого холма. У меня не было другого выбора, как отправиться туда, пусть босые ноги и уходили в болотный ил по щиколотку.
Каждый раз, вытягивая ступни из зеленовато-коричневой липкой жижи, я вздрагивала от отвратительного чавканья. К счастью, как только я ступила на твердую почву, дождь смыл всю слизь.
Я поднялась на холм и уставилась на лачугу, которая, казалось, выросла из заболоченного рукава реки. Такую постройку легко можно задействовать декорацией к фильму «Деревенщина из Беверли-Хиллз 3: Элли Мэй покоряет Луизиану».
— Подходящее название для порнофильма, — пробормотала я, всматриваясь в фигуру на крыльце, от которой у любой женщины могли возникнуть развратные мысли.
Обнаженный до пояса Адам Рюэлль, облокотившись на перила, курил и наблюдал, как бушевала гроза. Я глянула на болото и вдруг захотела вернуться, но легкое движение где-то позади заставило меня поспешить в небольшую долину и остановиться на краю заросшего дворика.
Едва я появилась, Адам переключил внимание с неба на меня. Сделав последнюю затяжку, он щелчком отправил окурок в траву, где тот зашипел, когда на тлеющий уголек попали капли дождя.
