университетов) заключается в том, что Линда с большей вероятностью станет феминисткой, чем банковским служащим. Этот ответ неверен с точки зрения вероятности, поскольку вероятность того, что два события A и B произойдут вместе, не может превышать вероятность того, что A произойдет отдельно. Поскольку некоторые банковские служащие не являются феминистками, феминистки обязательно встречаются реже, чем банковские служащие. Но, к удивлению Канемана и его коллег, многие люди продолжают утверждать, что второе описание является более вероятным, даже после того, как им указывают на их "ошибку". По нашему опыту, так поступает даже аудитория актуариев, чья профессиональная деятельность связана с применением вероятностей. Они не признают своей предполагаемой "нерациональности".
Что здесь происходит? Испытуемых спрашивали не о вероятности, а о вероятности, и они отвечали на экзаменационный вопрос, который задал Канеман, а не на тот, который, как он думал, он задал. Когда мы спрашиваем, вероятно ли, что Джойс встретил Ленина, или что Филадельфия является столицей Пенсильвании, они не рассуждают вероятностно, а интерпретируют вопрос в свете своих широких контекстуальных знаний. Именно этот урок передал отец Скай Мастерсон своему сыну, и именно его хорошо поняли респонденты Канемана. Люди не думают о проблеме Линды в терминах частот или как об упражнении в вероятностных рассуждениях. Они воспринимают описание Линды как рассказ о реальном человеке, а биография Линды, которая заканчивается только идентификацией ее как банковского служащего, без дополнительной информации не является удовлетворительным рассказом. Столкнувшись с таким рассказом в реальной жизни, человек будет искать дополнительные объяснения, чтобы разрешить кажущееся несоответствие, и не захочет верить, а тем более действовать в соответствии с представленной информацией. В последующих главах мы опишем центральную роль, которую повествование и контекстуальные рассуждения по праву играют в управлении неопределенностью.
'Бармаглот'
Первые строки стихотворения "Бармаглот" из книги Льюиса Кэрролла "Сквозь зазеркалье" поднимают сложные вопросы вероятности: Какова вероятность того, что товисы ведут ночной образ жизни? Какова вероятность того, что они млекопитающие? Но на вопросы о природе и повадках тофов существует только один разумный ответ - "не знаю". Бармаглота" принято называть бессмысленным стихом, хотя любой читатель, обладающий воображением, уловит в нем определенный смысл, именно поэтому стихотворение остается популярным уже более века. Даже если слова не поддаются осмыслению, они представляют собой нечто большее, чем случайное расположение букв; более того, утверждается, что они взяты из личного языка Кэрролла из его детства.
Мы ожидаем, что серьезно настроенные коллеги будут ругать нас за то, что мы извлекаем уроки для методологии социальных наук даже из такого неиссякаемого источника детского восторга, как "Алиса в стране чудес". Мы не согласны; создавая простой, самодостаточный мир, похожий на жизнь, но пародирующий ее, Кэрролл выполнял упражнение, очень похожее на недавнее развитие экономических моделей. Вот Роберт Лукас, отец современной макроэкономики из Чикаго, описывает упражнение, которым, по его мнению, занимался он и его коллеги:
Мы - сказочники, большую часть времени действующие в мире придуманного. Мы не считаем, что царство воображения и идей является альтернативой или отступлением от практической реальности. Напротив, это единственный найденный нами способ серьезно задуматься о реальности. В некотором смысле, в этом методе нет ничего другого, кроме убеждения... что воображение и идеи имеют значение... и нет никакой практической альтернативы".
Создание этого полностью конкретизированного аналогового мира прямо параллельно упражнению, предпринятому Льюисом Кэрроллом или Толкиеном при описании Средиземья (или современными продюсерами "Игры престолов" или создателями компьютерных игр, таких как Fortnite ). Придумывая свой собственный язык и персонажей, Кэрролл и Толкиен не оставляли своим читателям сомнений в том, что любая связь между их моделями и реальным миром может быть только аналогией; действительно, дети могут наслаждаться этими книгами без какой-либо подобной связи. Но, используя такие слова, как "выпуск", "инфляция" и "деньги", которые, похоже, имеют реальные аналоги, а не "товы" и "бороговы", Лукас и его последователи ускользнули от этого различия между их искусственным миром и сложным реальным миром, и многие пользователи их анализа были введены в заблуждение.
Матинес
В экономике широко распространено убеждение, что математические рассуждения более строгие и точные, чем вербальные, которые, как считается, подвержены расплывчатости и двусмысленности. В знаменитой атаке на лауреата Нобелевской премии и обозревателя New York Times Пола Кругмана, чикагский экономист Джон Кокрейн написал: "Математика в экономике служит для того, чтобы логика была прямой, чтобы убедиться, что "тогда" действительно следует за "если", чего так часто не происходит, если вы просто пишете прозой". Но здесь есть трудность, которая представляется гораздо более серьезной в экономике, чем в естественных науках: связать переменные, которые записываются и которыми манипулируют в математических моделях, с вещами, которые можно определить и измерить в реальном мире. Это один из аспектов - возможно, главный аспект - проблемы, которую Пол Ромер, нобелевский лауреат 2018 года, назвал "математичностью". Ромер указывает на такие понятия, как "инвестиционные технологические шоки" и "наценка на заработную плату", которые не более наблюдаемы или четко определены, чем товы или бороговы. Они существуют только в рамках модели, которая является строгой только в том же смысле, что и "Бармаглот"; значение каждого термина определяется автором, и логика аргументации тавтологически следует из этих определений.
В фильме "Сквозь зазеркалье" Алиса благоразумно пришла к выводу, что ей нужно знать больше, чтобы понять свою ситуацию, и ей посчастливилось иметь под рукой оракула: 'Вы, кажется, очень умны в объяснении слов, сэр, - сказала Алиса. Не могли бы вы объяснить мне смысл стихотворения "Бармаглот"?
Давайте послушаем, - сказал Шалтай-Болтай. Я могу объяснить все стихи, которые когда-либо были придуманы, и многие из тех, что еще не придуманы".
И Алиса начинает читать.
'Для начала хватит, - перебил Шалтай-Болтай: там много трудных слов. Бриллиг" означает четыре часа дня - время, когда вы начинаете жарить что-то на ужин".
Теперь я понимаю, - задумчиво произнесла Алиса: "А что такое "товы"?
'Ну, "товы" - это что-то вроде барсуков - они чем-то похожи на ящериц - и они чем-то похожи на штопоры'.
'Они, должно быть, очень любопытные существа'.
"Они такие, - сказал Шалтай-Болтай, - а еще они вьют гнезда под солнечными часами, а еще они живут сыром".
Если бы Алиса попала в мир личных вероятностей, она бы принесла туда оценки предшествующих вероятностей о повадках тофов, и ее байесовский циферблат качался бы туда-сюда в свете совета Шалтая-Болтая. Если brillig означает четыре часа дня, то кажется маловероятным, что товы, которые, как сообщается, в это время цвиркают и цвиркают, действительно являются ночными существами. Менее понятно, как объяснение Шалтая-Болтая
