class="p1">– Тебе не кажется, что второе – это не телефонный разговор? – спросил он, чуть помедлив.
– А тебе не кажется, что ты всегда уходишь от ответа, когда я касаюсь этой темы?
– Туше, – рассмеялся он глубоким, горловым смехом, который вдруг дрожью прокатился по моей коже – настолько осязаемым и притягательным он был.
Я молча ждала, чувствуя – сейчас он готов заговорить. И Лев действительно проронил – скупо, словно бы неохотно, но все же это было больше, чем ничего.
– Я познакомился с Юлей, когда она пришла ко мне на прием.
– Только не прикрывайся теперь врачебной тайной, – прокомментировала язвительно в ответ.
Он снова рассмеялся.
– Не буду.
– Так почему она пришла к тебе?
Меня это, вероятно, не касалось, но я подсознательно ощущала: это важный момент. Прежде всего – для понимания всего случившегося. Всего, во что я оказалась вмешана.
– Она чувствовала себя несчастной. Ее тяготил ее брак. Не устраивали отношения с мужем. Она хотела разобраться в том, чего хочет. В том, как ей поступить дальше.
Вопрос вырвался раньше, чем я успела его хорошо обдумать.
– Что ее не устраивало в этом браке?
– Она говорила, что муж чрезмерно ее контролировал. Ее душило его внимание. Его интерес ко всему, что она делала.
Я задумалась. По сути, со мной Кирилл повел себя точно так же. Бесконечный контроль, чрезмерная опека, требования посвятить всю себя исключительно семье…
– И что было дальше? – выдавила из себя и голос мой в этот момент надломился, полностью выдавая владевшие мной эмоции.
– Она приходила все чаще. Все больше говорила о желании развестись. А я… все сильнее в нее влюблялся.
– Так вы…
– Были любовниками, да.
Я вспомнила его шутку о том, как унизительно и пикантно тайком пробираться в комнату замужней женщины. Выходило, что он прекрасно знал это чувство… Чувство украденной любви.
– Ты любил ее, – произнесла размеренно. – А теперь она вернулась, а ты – уговариваешь меня бежать. Как я могу быть уверена, что вы не в сговоре?
Я расслышала, как из легких у него вырвался судорожный вздох.
– Никак. Но ведь это тебе нужна помощь, София. Не мне.
Я потерла виски, пытаясь все обмыслить, но уже понимая – он прав.
– Юля боялась Кирилла, – продолжил говорить Лев. – Боялась, что он ее не отпустит. Что найдет. Делай выводы.
Я с удивлением поняла, что, в свою очередь, отчего-то не боюсь своего мужа. Опасаюсь того, что он может отобрать у меня дочь, но в глубине души не верю, что он способен причинить мне вред. Во всяком случае, физический.
Но чего так боялась Юля?..
– Так что… как ты можешь мне помочь? – спросила торопливо, вдруг осознав, что разговор затягивается, и в любой момент его может прервать все та же Мария, периодически ко мне заглядывавшая.
– Я предлагаю тебе сбежать. Не просто из дома, а вообще в другую страну. У меня есть знакомый агент по недвижимости в…
Он продолжал говорить, но я уже почти не слышала. В другую страну?.. К этому я была совсем не готова. Как я справлюсь там, где даже не буду знать языка?..
– София? – окликнул меня Лев.
– Я здесь, – выдохнула, пытаясь скрыть страх. – Просто я не уверена, что смогу… Я ведь даже на английском говорю плохо!
– Тебе помогут, – твердо повторил он. – Так что скажешь?
* * *
Весь оставшийся день я обдумывала то, что предложил Лев. С одной стороны, он был прав: скрыться в другой стране будет надежнее, хотя и сложнее. Мои мысли обратились к Юле: она ведь пропала в Южной Америке. Почему? Не потому ли, что понимала – там отыскать ее будет гораздо труднее?
Но слишком много проблем сопутствовали такому шагу. Я ведь была совсем одна, с годовалой дочерью на руках. Конечно, мне и сейчас не к кому было особо обратиться: была только мама, но чем она смогла бы мне помочь? Именно у нее Кирилл станет искать меня в первую очередь. И, по всему выходило, что я почти ничего не теряла, если бы согласилась уехать. Что здесь, что там, мне все равно предстояло начать все заново. Стать самостоятельной, ни на кого не полагающейся личностью.
Я спустилась на кухню, устроила Лили на ее любимом стульчике и принялась за дело. Единственное, что умела в этой жизни и к чему стремилась – это печь. Создавать сладкие произведения искусства. Открыть однажды собственную кондитерскую…
Я не пекла с тех пор, как встретила Кирилла. Очень надеялась, что руки и сейчас вспомнят, что нужно делать и как…
За разными мыслями мимолетом пролетели часы. Я едва заметила, как ушла Мария, не услышала, как вернулся муж… Хорошо еще, что Лили в какой-то момент задремала, видимо, убаюканная звуками готовки…
Встрепенулась я лишь тогда, когда в кухне раздался голос мужа:
– Что тут происходит?
Я обернулась к нему, следом – машинально обвела взглядом помещение. Кухня была в полном беспорядке, зато передо мной высилась гора печенья, фигурно расписанного разноцветной глазурью…
– Я пекла печенье, – сообщила в ответ очевидное и вновь отвернулась, начиная прибираться на этом мучном поле боя.
Кирилл подошел ближе, его шаги замерли совсем рядом… По раздавшемуся вдруг характерному хрусту, я с удивлением поняла, что он пробует мое печенье. И еще более изумилась, услышав:
– Как вкусно… Почему ты не пекла раньше?
Я резко развернулась, не скрывая шока от его слов.
– Но ты ведь не хотел, чтобы я занималась кондитерским делом.
– Просто я хотел, чтобы ты пекла только для меня.
На его лице появилась скупая, бледная улыбка, словно он и сам не мог до конца решить, хочет ли улыбаться.
Его рука потянулась ко мне и я нервно дернулась, когда сильные, длинные пальцы коснулись вдруг щеки.
– У тебя там… мука, – пояснил он, бессильно уронив руку при виде моей реакции.
У меня возникло странное чувство, что он хочет что-то еще сказать, что-то добавить… но и сам не знает, как. Не умеет, как иные не умеют плавать или кататься на велосипеде.
Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли, способные мне лишь помешать, спутать все цели и планы. Совсем ни к чему было приписывать мужу-предателю намерения, которых у него, вполне возможно, и вовсе не было.
Как не было и любви ко мне.
– Что ж, наслаждайся, – коротко махнула я рукой на горку с печеньем прежде, чем подхватить дочь на руки и выйти прочь с кухни.
Хотелось надеяться, что мои кулинарные упражнения Кирилл расценит как очередное желание ему угодить.
«Еще немного», – напомнила я себе мысленно. – «Осталось совсем
