Я облизнул губы, сухие как бумага, отлип от дерева и стал расстегивать плащ.
Ну вот, сейчас и узнаем, на что она способна.
Я медленно – пока еще символически, больше не ногами, а глазами, мыслями, нутром – двинулся вперед. Готовясь, нацеливаясь, чтобы осталось лишь спустить курок.
Отбивая в голове серебристый ритм. Собирая – не столько сознательно, сколько рефлекторно, в дальней комнате души – букет эмоций, которые должны быть во мне, когда все начнется. Вытаскивая их из себя, лелея, защищая от невыносимого ветра…
это плохое место!
Выкинуть эту дрянь! Выжать из себя! И приелушиваться к тому, что останется. Вот-вот в голове повеет холодок – настоящий холодок. Знак, что она нас заметила.
Только бы новичок не вошел слишком рано. Или не запоздал. Дело даже не в нервах, просто мы с Гошем и Виктором уже привыкли к ухваткам друг друга, а вот он…
Я остановился. Сердце в груди бухнуло и – замерло. Воздух в горле застыл непробиваемой пробкой, не давая вдохнуть. Мысли вышибло, в голове стало пусто-пусто.
Справа от меня – два ярких огонька.
Мигнули, скрывшись за стволами дубов, и снова сияют. Ярче и ближе…
Я попятился назад и чуть не заорал – что-то ударило меня в спину.
Лишь через миг понял, что это дуб. Всего лишь ствол. И в тот же миг наваждение пропало. Огоньки слишком далеко, слишком яркие. Не волчьи глаза.
Нахлынуло облегчение, но всего на миг. Потому что если это не волчьи глаза…
Огоньки нырнули вверх, снова опустились. Но не так, как подпрыгивали бы глаза бегущего зверя. И не фонарики в руках людей. Больше всего это походило…
Черт возьми! Я оглянулся влево, где дом, – на фонарь, сияющий в темноте. Ярко, слепя, заметно даже издали. Как приглашение.
Поглядел вправо. На два желтых огонька, то и дело пропадающих за стволами далеких дубов. Там же дорога!
И мальчишек – двое… Виктор сказал: не бывает, чтобы одна сука приносила в жертву двух мальчишек за один раз…
Озарение было ярким, как удар в ухо. Я до боли закусил губу. Ну да, второй мальчишка… Чертов пижон! Накаркал!
Теперь понятно, почему их двое. Один для себя, второй для подружки. Еще одна чертова сука. Едва ли сильнее той, которая в доме, – куда уж сильнее-то?! Но если она подружка той… Близка до такой степени, что они вместе совершают ритуал… Если она слабее, то самую малость.
Сквозь ветви опять сверкнули фары – машина ехала быстро.
Гош! Он ведь должен заходить к дому с той стороны, как раз по дороге! Та чертова сука, что в машине, заметит его. И если она хотя бы вполовину сильна, как та, в доме…
Я развернулся и побежал. Не сдерживая движений, не стараясь ступать бесшумно, не обращая внимания на громкое чавканье мокрой листвы.
И все равно бежать быстро не получалось. Чертово новолуние! Я бежал выставив руки, то и дело натыкаясь на шершавые стволы дубов, выраставшие из темноты. Далекие блестки фар только мешали.
Нарастающий шум машины, дубы, выпрыгивающие из темноты, скользящие за деревьями фары…
Не успеть. Она уже подъезжает к пруду. Она там, где Гош должен начинать атаку. И убежать на сотню метров он не мог…
Двигатель сменил тон, машина тормозила.
Ну вот и все… Едва ли бы мы и вдвоем с ней справились, но одному у Гоша точно никаких шансов. Она уже заметила его, она его уже сломала…
Надо остановиться. Надо поворачивать. Ему уже не помочь.
Это плохое место.
Остановиться… Назад…
Ноги налились свинцом, не желая идти вперед, в груди была холодная пустота. Тело знало, что вперед нельзя. Только назад. Назад!
Стиснув зубы, я наклонялся вперед, кидал вперед непослушные ноги… Вперед, где все темнее и темнее. Пригорок слева закрыл меня от дома, от фонаря. Обрезал последние крохи света. Лишь темнота.
Это плохое место.
Я бежал, натыкаясь на стволы, выскакивающие из темноты, а подъем все не кончался. Я бежал вперед, а вокруг была одна темнота. Ни фонаря у дома, ни фар машины. Я ничего не видел. Я потерял и звук мотора. Где она? Проехала? Успел Гош ее заметить и уйти с дороги? Или…
Где машина?! Если они заметили и остановились, то где?!
И где Гош?!!
Это плохое место.
Кажется, я уже минуту, час, вечность бегу через темноту, натыкаясь на вырастающие из ниоткуда стволы, мокрые и шершавые, – и значит, где-то совсем передо мной обрыв. До самой дороги. Только где она, черт бы ее побрал?! Сколько до обрыва осталось?!
И еще я ждал, искал холодное касание у себя в голове. Ледяной ветерок, стискивающий голову изнутри. Мои мысли, чувства, желания… Но ничего этого не было.
Словно ее уже не было поблизости. Будто она в один миг сломала Гоша, раздавила его, как мышонка, и уехала дальше к дому, даже не остановившись… Гош ведь был у самой дороги. Если он не заметил их вовремя и оставался, пока фары в упор не осветили его… Он даже не успел подумать о том, чтобы отбежать от дороги. Паучиха взялась за него с нескольких метров… Один на один… Сломала его…
Нет, не может быть! Как бы ни была сильна эта чертова сука, но не могла же она сломать его за несколько секунд?!
Или могла?..
Это плохое место.
Зачем я пришел сюда во второй раз? Я ведь чувствовал, что пропаду здесь. Знал это. Мы все пропадем здесь, прямо сейчас…
Стиснув зубы, я бежал вперед. Где кончается этот чертов подъем?! Ни черта не видно! Если они остановились на дороге прямо под обрывом, и Гош уже не сопротивляется, и тут я вывалюсь к ним из леса – на те же несколько метров, тоже один, да еще, не дай бог, навернусь с обрыва…
Страх накатил новой волной. Стоять, стоять, стоять! Только сам погибну, Гоша уже не спасти…
Но я бежал. Вперед. Вперед. Если остановлюсь – то все. Тогда уж точно не побегу дальше. Нет, не верю, что она смогла сломать Гоша так быстро! Не хочу верить!
Я бил по ветвям, налетающим из темноты, и рвался вперед, мотая головой, чтобы отогнать эти мысли, рыча от злости на все вокруг, на самого себя – пусть ярость, только не дать страху захватить меня!
Что-то налетело на меня из темноты, я ткнул руками, защищаясь от очередного дубового ствола… но под руками была не шершавая кора, а что-то гладкое… И спереди, и слева… И что-то схватило меня сзади за плащ…
Я закрутился на месте, пытаясь вырваться, но вокруг была лишь темнота, и руки упирались лишь во что-то мокрое и гладкое, а за плащ схватили еще крепче, и вокруг меня суетились, большие и сильные… куда сильнее меня…
Это плохое место.
Я не мог понять, что это окружило меня, наваливаясь со всех сторон из темноты… Я словно провалился из леса, ночи и шума дождя во что-то похожее, но иное. Оно затягивало меня, как затягивает взгляд узор на «живом» переплете, на котором привычная реальность словно истончается, открываясь во что-то иное, в то, что обычно отгорожено…
Я бы закричал, если бы у меня не перехватило от ужаса горло.
То, что хватало меня, надвинулось еще ближе. Дыхание, сильное движение, прямо передо мной…
А потом – через миг и вечность – я различил шепот.
– Влад, Влад! – дышали мне в ухо. – Стой!
Я перестал отбиваться. Замер.
Словно окатили ледяной водой. Сумасшествие схлынуло так же быстро, как и накатило. Я хватал ртом сырой воздух. То, что представлялось сплошным нечто, окружившим меня и хватающим со всех сторон, вдруг снова оказалось лишь лесом, дождем, темнотой и сильными руками Гоша. Его куртка. Вот что было этим мокрым и гладким под моими пальцами.
Он стоял сбоку и крепко держал меня, вцепившись в мой рукав. Я чувствовал, как сильно натянулась толстая кожа плаща под его цепкими, как хватка бультерьера, пальцами.
– Влад?..
– Там машина… – только и смог выдавить я.
– Проехала, – тихо сказал Гош. И не было ничего слаще того спокойствия, что звучало в его низком голосе. – Пошли быстрее.
Куда? – хотел я спросить, но Гош уже тащил меня.
Кажется, мы развернулись и теперь шли обратно. Туда, откуда я прибежал.
– Гош, она заметила тебя?
– Не знаю.
Чувство пространства постепенно возвращалось. Похоже, я добежал почти до самого обрыва. От того места, где Гош перехватил меня, до дороги не больше метров десяти, наверно. Ну, двадцать от силы… Слишком мало, чтобы сука не заметила Гоша, который был еще ближе… Или он сзади меня нагнал?
– Ты успел отойти?
Успел отбежать, а потом снова подошел, когда перехватил меня?
– Нет, – сказал Гош.
– Но тогда…
– Не знаю! – отрезал Гош, таща меня вперед. – Спала?
Спала…
Об этом я не подумал. А зря. Они ведь тоже люди – ну, отчасти, по крайней мере. Если дорога была долгой, вторая паучиха могла и уснуть. Если эта сука такая же, как та, что живет в доме – со своим водителем и красавчиком на побегушках, – то она ведь не водит машину сама. Развалилась на заднем сиденье, размякла от долгой езды по бездорожью, разморило ее, да и уснула. Если и заметила Гоша сквозь сон, то пока проснулась, пока разобралась, что ее разбудило, – машина уже проехала дальше, унеся чертову суку на безопасное расстояние.
