— Я… я не боюсь, — оправдался Андрей.
— Воин готов всегда: вчера, сегодня, завтра! — сейчас учитель напоминал ему крадущегося рассерженного кота, топорщащего усы и фыркающего на своего противника. — Он должен отступиться от самого себя, иначе… Ты ведь не меня сейчас боишься, а себя!
— Что?
Сенсей атаковал. Сделал он это практически мгновенно, не подготавливаясь. Это было маэ-гери. Андрей успел напрячь пресс и выдохнуть длинное: «Ос-с-с-с-с!». Блокировать он и не пытался, понимая, что не успеет.
Удар был такой силы, что Андрея отбросило на метр назад. И вместо «ос» у него получилось что-то вроде: «Хизе-е-е-е».
Сенсей в следующее мгновение оказался рядом и нанес татэ-цуки. Стойку он сменил практически незаметно. И последнее, что увидел Андрей было уширо-маваши-гери. А потом темнота…
Чай обжигал язык. Андрей кривился, но продолжал пить. Утренняя сырость отступала. Красный диск восходящего солнца неторопливо выглянул из-за шапки леса.
— Н-да! Прямо как у Булгакова: «Необыкновенные приключения доктора».
От этой мысли вдруг стало так тоскливо.
— Кх-кх!
Андрей вздрогнул. Он покосился на тень слева и почувствовал, как волосы на теле мгновенно вздыбились.
— Здравствуй, мил человек.
Это был какой-то небритый бомж. Андрей чисто рефлекторно провел по подбородку, проверяя состояние его волосяного покрова, то бишь наличие щетины.
— Здравствуй.
Он узнал его. Это местный «блаженный» — Старичок-Боровичок, как прозвали его коллеги Андрея по цеху. Когда-то лежал в районной психушке.
Страх от неожиданности немного улегся.
— Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? — спросил Старичок-Боровичок.
«Смешно. Ой, не могу».
Андрей поднялся и сердито посмотрел на собеседника.
— Шучу, мил человек… Нрав у меня так — веселый, — расхохотался старичок.
— Оно и видно.
Дед присел рядом на кочку и каким-то тоскливым собачьим взглядом посмотрел на Андрея. Таким взглядом дворовый пес пытается заполучить у человека либо еду, либо ласку.
«А человек? Чего такой манерой добивается этот дед?» — Андрей чувствовал, что заводится.
Ему не нравилась такая компания. Ему не нравилась ситуация. Свое «паломничество» он предпочитал делать в одиночестве. Даже если это выглядело слишком заносчиво.
Бомжеватый Старичок-Боровичок продолжал смотреть, причем Андрею казалось, что он специально пытается заглянуть именно ему в глаза.
Одна из главных аксиом воина: при любых раскладах контролировать ситуацию. Андрею вспомнились случаи, когда кто-то из уличных продавцов настойчиво пытались предложить какую-то ерунду. И как он тренировался на них владеть ситуацией.
Андрей сделал глубокий вдох и поднял глаза на деда.
— Вы что-то хотели?
— Я? — Старичок-Боровичок удивился. При чем не наигранно. — Да, вообще-то, это ты, мил человек, ко мне пришел.
«Мил человек» страшно не нравилось Андрею.
— У меня имя есть, — сердито проговорил он. — И что значит «пришел к вам»?
— А то и значит, мил человек… прости, имени твоего не знаю… что моё место в начале.
— Меня зовут Велор, — вдруг даже для себя самого сказал Андрей.
«Почему я так сказал? — он нервно потер подбородок. И тут же оправдался в своих глазах: — Нечего ему знать мое настоящее имя…Да и вообще, теперь я первый человек, значит и имя у меня должно быть новым…»
— Велор? Никогда такого имени не слышал.
— Оно древнее… древнескандинавское…
— Да?.. Ну пусть… Итак?
— Что «итак»?
Тут Андрей снова вспомнил о чае и взял кружку. Тот уже сильно остыл, хотя от начала появления деда прошло не так много времени.
— Как там говорили раньше: «Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?» — улыбнулся тот.
Андрей сделал глоток и сосредоточился: «Держать ситуацию под контролем… держать ситуацию… нельзя идти на поводу».
— Ты знаешь, — голос деда стал несколько серьезнее, — кто ты?
Андрей лишь покосился на собеседника и снова сделал глоток.
— Тогда смотри…
32.
Мир взорвался.
Наверное, по-другому не назовешь. Андрей испугано смотрел по сторонам: люди неслись со всех сторон. Они будто хотели затоптать его. Толкали, огрызались…
Кружка вылетела и покатилась по пыльному асфальту, разбрызгивая чай на тротуар.
И тут Андрей вдруг отчетливо увидел себя со стороны: бомжеватый тип сидящий на краю тротуара. Да еще и не бритый. Почти, как Старичок-Боровичок.
— Развелось тут…
— Еще один ненормальный.
— Ой, слушай, я его знаю.
— Точно, это же главврач…
Слова, мысли… отрывки фраз… «Где я?»
Андрей давно не чувствовал такой паники. Ему казалось все чужим. И люди какие-то страшные… чужие… вовсе не люди… Слева… справа… повсюду…
Идут. Как-то зловеще смотрят.
Андрей схватил свою кружку, словно она могла ему как-то помочь.
— Отойди…
— Ну, блин! Какого ты тут встал!
— А вонище какое! Сколько дней он не мылся?
Пинок в спину… в плечо… Кружка чуть снова не вылетела из рук. Андрей с силой прижал ее к груди и попятился.
Глаза на несколько секунд перестали бегать по сторонам, и он увидел четкий рисунок на асфальте. Это были спиралевидные узоры, нанесенные белым мелом, и причем очень ровно. Они «рукавами» расходились в стороны… А в центре стоял он — Андрей.
«Лабиринт? — от этой мысли стало вдруг нестерпимо душно. — Это лабиринт!»
Андрей отчего-то даже обрадовался подобному открытию.
И только теперь он отметил, что окружающие люди перестали его толкать. Они проходили по внешним кольцам и уходили прочь.
Лабиринт его защищал… Андрей присел в центре и коснулся белых линий. От них исходил какая-то радостная энергетика. И восторг…
Но это длилось минуту-другую. И потом все исчезло. Исчезло как дым, растаявший в воздухе… бесследно…
Андрей снова ощутил их взгляды… шепот…Какая-то черная тень застилала ему глаза… И еще эта боль… Боль от одиночества и непонятости…
«Они осуждают меня, — Андрей тяжело сел на холодный асфальт. — Я сумасшедший».
Эта мысль поглотила все иные.
Андрей потерял нить своих рассуждений. И лишь больше забился в «скорлупу», пытаясь закрыться от недовольных взглядов… а еще от мыслей…
«Да, мыслей! Они словно молнии, что вырываются из мглы темных туч… Нет! Нет… Чего вы хотите?»
А люди проходили мимо.
«Мне, кажется, что вижу узоры… Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи… Они связываются в какой-то лабиринт…»
Эти слова выплыли из глубин памяти.
«Я также отнесся к своему брату, как сейчас прохожие относятся ко мне», — от этой мысли стало горько.
— Что за чушь!
Андрей сжал зубы до хруста. Зачем он тогда так сказал?
Кто-то присел рядом.
Андрей знал, кто это и зажмурил глаза.
Как не хотелось их открывать: там, за пеленою век, была иная реальность.
— Здравствуйте, — и голос у этой реальности был неискренним и слащавым. Хотя этот голос и старался убедить в обратном.
Можно было откликнуться на него и снова выбрать путь к Порядку.
Чужая рука легла на плечо. С ним пытались установить контакт.
О, как же хотелось снова оказаться у озера. Старичок-Боровичок сыграл злую шутку, вернув Андрея назад.
«Отомстил, сволочь!.. Отомстил за все те дни, проведенные в психушке… И пусть я фактически не участвовал в процессе его лечения, но я, как и все, его осудил за отказ от Ритуала».
Андрей сделал глубокий вдох.
«Не надо забывать, что я воин! — резко ответил он сам себе. — Да, воин! И не надо говорить о напыщенности фразы!»
Андрей открыл глаза.
Перед ним сидел средних лет мужчина. Лицо его — маска. Маска терпения и доброты. Маска понимания и любви.
Его выдавали глаза. Глаза потерявшего цель в далеком-далеком прошлом… Наверное, в детстве.
Андрей представил, какой сейчас ужас этот человек должен испытывать, глядя в его глаза. И этот страх, будто змея, уверенно заполз тому в сознание.
Смотреть в глаза безумца действительно страшно. В них нет той привычной логики обыденности. В них что-то иное.
Это как сидеть пред бешеной собакой и не знать, какой фокус она сейчас выкинет: то ли пробежит мимо, то ли укусит.
— Здравствуйте! — повторил мужчина. Голос его на миг дрогнул.
За ним стояли двое. Он вспомнил о них и сделался чуть увереннее:
— Андрей Станиславович… вы меня узнаете?
— Меня зовут Велор.
Реакция была однозначной: мужчина покосился на своих помощников, и подал им сигнал.
— Велор? Удивительное имя… Что вы делаете, Велор?
— Генрих Максимович, — усмехнулся Андрей, — вы все равно не поймете.
