импульсов, — сказала Лада. — Потом прекращаем. Пять импульсов мы можем себе позволить.
— Да я чего, спорю разве? — проворчал Насир.
Он включил обратный отсчёт.
— Что вы хотите найти? — Джамиль посмотрел на Томаша измученным взглядом — можно было подумать, что все эти бесчеловечные импульсы, от которых лопаются коронарные сосуды, были затеяны лишь для того, чтобы доставить ему побольше страданий. — Что вы вообще делаете?
— Мы набираем скорость, идаам, — сказал Томаш. — Придётся потерпеть небольшие перегрузки.
Небольшие. Он судорожно вцепился в подлокотники, подготовившись к вышибающей дух тряске. Грудную клетку тут же сдавило стальными тисками, перед глазами всё померкло, и Томаш на пару секунд потерял сознание. Привёл его в себя громкий голос Насира:
— Ныряешь?
— Да, да, я сейчас…
Кадол чуть выпал у него из руки.
Тяжёлая липкая темнота. У Томаша выбили опору из-под ног, и он кубарем покатился в удушливый мрак, рассечённый багровыми всполохами от смоделированного взрыва.
В вирте ничего не изменилось. Они по-прежнему летели в оглушительной пустоте, как последний корабль во вселенной.
— Пусто. — Томаш снял кадол.
— Осталось ещё три, — напомнила Лада.
— А скорость мы, кстати, неплохо так набрали, херзац его! — потёр ладони Насир. — Тормозить, правда, придётся жёстко. Уверены, что надо ещё три? Мин альвада, ничего вы там не увидите и после пятого. Так что, аотар?
— Перестаньте делать это! — закричал Джамиль. — Просто перестаньте! Вы мне так спину сломаете!
Никто не обращал на него внимания.
— Раз решили, то давай, — сказал Томаш. — Два импульса — это несерьёзно.
— Согласна. Насир?
— Да я чего? Я против, что ли? Просто жалко, херзац его, никогда в жизни не базарил так гильзы.
— Всё бывает в первый раз.
— Ладно. Вот вам очередной елдыш!
Под потолком замелькали цифры, и все как-то разом замолчали — даже Джамиль перестал ныть.
Томаша вжало в ложемент, он закрыл глаза и представил, как за кормой корабля распускается огромный огненный цветок. Скрежет металла вреза́лся под череп, как гвозди. Ложемент поскрипывал, раскачиваясь из стороны в сторону, как на дурацком аттракционе, который упрямо хочет заставить тебя распрощаться с недавним обедом. Техосмотр им бы не помешал — но в Аль-Салиме и в лучшие времена не спешили обслуживать литийцев. Томаш вдруг подумал, что «Припадок» — не из тех кораблей, которые заканчивают жизнь после скучного официального списания, на усталой корабельной верфи или вонючей свалке. Такое будущее его тарке точно не светит. Когда-нибудь она просто развалится на части.
Тряска длилась дольше обычного. Внезапно виски́ пробуравил истошный вой аварийной системы. Томаш дёрнулся и открыл глаза. Под потолком тут же загорелся код аварийного протокола.
— Доложите ситуацию! — скомандовал он.
Насир что-то прохрипел, но его заглушили новые вопли аварийки. Томаш едва не оглох. Насир ударил кулаком по какой-то кнопке, и их мигом накрыла мёртвая, как контузия, тишина. «Припадок» потряхивало так, словно он летел навстречу ураганному ветру.
— Это конец, — послышалось из соседнего ложемента. — Я знал! Я всегда знал, что так и умру!
Джамиль сжался в ложементе, уставившись побелевшими глазами на пульсирующий над его головой аварийный код.
— С чем мы столкнулись? — спросил Томаш. — Что с курсовой?
— Определяем, — ответил Насир.
— Отчётов о повреждениях нет, — сообщила Лада. — Влетели в облако мелких частиц. Судя по дисперсии…
— Какой ещё дисперсии? Какое облако? Почему мы его раньше не видели?
«Припадок» перестало трясти, и красные цифры под потолком разлетелись светящейся пылью. Лада отстегнула ремни ложемента и повернулась к Томашу.
— А ты сам как думаешь? Мы получили то, чего хотели. Невидимка ввязался в гонку.
— Значит это… — пробормотал Томаш.
Он трясущими руками достал кадол и провалился в бездну вирта. Его понесло навстречу обжигающе яркому шлейфу, который затмевал даже световую воронку от взрыва топливной гильзы. Тепловой след. Если бы вирт на «Припадке» мог передавать ощущения, то Томаш почувствовал бы, как мельчайшие частицы размером в несколько атомов пощипывают кожу.
Он начал сканировать пространство вокруг, но сенсоры «Припадка», ослеплённые огненным хвостом невидимки, работали через силу. Можно было подумать, что вакуум сам, в силу каких-то неизученных физических процессов, породил облако горящей материи.
Томаш вышел из вирта.
— Вы бы это видели! Страшно даже представить, какой корабль мог такое оставить!
— Мы и так всё видим. — Над терминалом Лады играла красками яркая голограмма. — След хороший. Я бы поставила на большой бакарийский крейсер с движками на азме. С таким бы гоняться не хотелось.
— Что? — взвизгнул Джамиль. — Какой ещё крейсер?
— Получается, он купился на нашу уловку! — усмехнулся Томаш. — И где-то недалеко от нас!
— Не торопись с выводами. Мы не знаем, как работает их технология. Определить, как далеко они сейчас, вряд ли получится.
— Ясен елдыш, что не слишком далеко!
— Да, — кивнула Лада. — Пожалуй, что так. Я согласна, это мы их спровоцировали. Выводы можете делать сами, мальчики.
— Удивительно! — Томаш провёл ладонью по влажным от пота волосам. — Мы ведь конкретно в него влетели, по вирту видно, что в самый центр шлейфа!
— Вероятность того, что мы угодим прямо в тепловой след, была ничтожной. Я удивлена.
— Вот же херзац! Получается, у нас с ними одинаковый полётный елдыш! Это наверняка корабль нашей шармуты! Надо потолковать с ней как следует!
— Да как вы смеете… — пролепетал Джамиль.
— Полётный коридор действительно совпадает, — подтвердила Лада. — По крайней мере, на этом участке.
— Коридор совпадает, и догнать они себя не дали, — сказал Томаш. — Значит, они нас ведут.
— Ведут, херзац его, на закланье!
— Давай без драматизма, Насик! Так что? — Лада посмотрела на Томаша. — Всё ещё думаешь, что Айша здесь не причём?
— Не знаю, что и думать. Впрочем, если это корабль её конкурентов, то они могут так же за нами следить и не давать себя обогнать.
— Адыр елдыш! Чего тут гадать? Пусть эта шармута нам всё и объяснит! Мы же конкретно им на хвост сели!
— Я не уверен, что всё правильно понимаю, — осторожно начал Джамиль, — но готов вас заверить, что…
Он отстегнул ремни и стал выбираться из ложемента, страдальчески постанывая.
— Оставайтесь на месте, идаам! — рявкнул Томаш.
— А смысл с ней говорить? — спросила Лада. — Ей достаточно выдать ту же версию, которую нам Томаш сейчас озвучил.
— Посмотрим на её реакцию, херзац матерах! Я на своём веку много таких шармут повидал, по глазам всё увижу!
— Вряд ли ты что-то увидишь в её глазах, — сказал Томаш. — Она на живого человека-то не похожа. Хотя я согласен с Насиром. Сейчас у нас есть неопровержимое доказательство. К тому же мы выполняем её миссию, логично будет сообщить ей о новых обстоятельствах. Я бы по такому случаю даже альтаам использовал, чтобы невидимка сообщение не
