перехватил.
— Как хотите. — Лада посмотрела на Джамиля, который стоял, покачиваясь, у ложемента. — Всё равно она скоро обо всём узнает.
* * *
Альтаам позволял установить соединение из любой точки вселенной — но только со своим близнецом, точно такой же ювелирной трубкой. Появились эти устройства немногим меньше десяти лет назад и до сих пор не получили заметного распространения — стоил альтаам, как неплохой бакарийский насим, и у Томаша в голове не укладывалось, как можно отвалить настолько бессовестную сумму за короткий разговор по голосети. Видно, надо с сумасшедшим нетерпением захотеть кого-нибудь услышать.
Томашу объясняли принцип действия мгновенной связи, но он запомнил лишь то, что спустя несколько минут нарушается некая загадочная синхронность, и альтаам превращается в бесполезную золотую трубку. А следовательно, о передаче больших объёмов данных можно только мечтать.
Альтаам напоминал инкрустированную драгоценную камнями трубку мазина — если бы Насир сделал вид, что собирается с помощью неё выпустить колечко цветастого дыма, Томаш бы поверил. Всю поверхность трубки, как побеги вьюна, оплетали тонкие изумрудные нити — символ нервных окончаний вселенной, через которые передаётся связующий людей сигнал, презирая любые расстояния.
Айша вышла на связь мгновенно.
Её лицо, бледное и неподвижное, повисло в воздухе, напоминая трагическую маску из бакарийского театра. Обошлись без приветствий — дорога́ была каждая секунда.
— У нас непредвиденные обстоятельства, — перешёл сразу к делу Томаш. — Несколько минут назад мы…
— Для начала я бы хотела получить от вас объяснения, — перебила его Айша, — почему мой прекрасный друг, который любезно согласился присоединиться к экипажу вашего корабля, большую часть времени проводит взаперти, как заключённый.
Губы Айши едва заметно двигались.
Томаш усмехнулся — значит, Джамиль всё-таки успел послать ей весточку.
— Надо же, — качнул он головой, — а наш многоуважаемый идаам, как оказалось, довольно глуп.
— Как вы смеете! — буркнул Джамиль, но тихо, без энтузиазма — видимо, в перепалку ему вступать не хотелось.
— Я не потерплю оскорблений в адрес своих друзей! — Лицо Айши на мгновение покрылось глубокими трещинами. — Я жду от вас объяснений! А потом решу — продолжать ли вам миссию. Не тратьте время альтаама.
— Хорошо, объяснения, так объяснения. Благодаря действиям многоуважаемого идаама, мы все чуть не погибли. Он включил кабура, тот пролез в нашу техничку и едва не угробил генератор. На корабле стало отказывать всё подряд — гравы, система жизнеобеспечения. Мы чудом выжили. А потом несколько часов бегали за этим долбаным тараканом, пока нам не удалось загнать его обратно в клетку. Так что мы решили, что лучше будет вашему другу посидеть пока в своём отсеке — в том числе и для собственной безопасности.
Насир хохотнул. Лицо Айши оставалось незыблемым и спокойным.
— Если это так, приношу вам свои извинения за Джамиля. Вам стоило сообщить об этом сразу. Смею вас уверить, что он обязательно…
Джамиль вздрогнул.
— Давайте не тратить время альтаама, — перебил её Томаш. — Мы связались с вами не из-за Джамиля. По нашему курсу идёт ещё один корабль — крупный, с бакарийской сигнатурой и двигателями на азме. При этом он использует какую-то технологию, чтобы оставаться невидимым для наших сенсоров. Несколько раз мы засекли его тепловой след, а только что буквально в него влетели.
— Я не понимаю, о каком корабле идёт речь, — сказала Айша.
— Да всё ты понимаешь, адыр елдыш! — влез Насир. — У нас времени мало, хорош уже скандраам нам впаривать! Твой корабль? Если ты нам всё не объяснишь…
— Капитан, я разговариваю не с этим человеком! — зазвенел металлический голос Айши. — Почему он говорит?
Томаш поднял ладонь, и Насир, недовольно поморщившись, отвернулся от проектора.
— Извините, — сказал Томаш. — Но вопрос всё же вертится на языке, кто бы его ни задавал. Это ваш корабль?
— Томаш, — кожа на лбу у Айши треснула, — мне кажется, вы не понимаете сложившейся ситуации. Гражданские полёты на Бакаре приостановлены, и все корабли по факту перешли в распоряжение вэкаэс. Так у нас работает военное положение. Всех моих связей едва хватило на то, чтобы обеспечить вам разрешение на взлёт. Но у вас — литийский корабль, и для вас сделали исключение.
— Ага, дали литийцам прощального пинка под зад, — хмыкнул Томаш. — Айша, мне почему-то кажется, что при желании вы любой корабль могли бы снарядить.
— Вам неправильно кажется. Если бы это было так, я послала бы своих соотечественников.
— Хорошо, положим, я вам верю. Но кто-то идёт по нашему курсу — не просто идёт, а преследует нас. Если это не ваш корабль, значит ваших конкурентов.
— Ваша логика безупречна. Это не мой корабль, и я…
Лицо Айши рассыпалось на квадраты, а голос превратился в низкочастотный гул — синхронизация альтаама нарушалась.
— Кто это может быть? — крикнул Томаш. — У вас есть какие-нибудь предположения?
Лицо Айши напоминало теперь детскую головоломку из огромных кубов, а речь странно замедлилась и сошла на грудной металлический бас.
— Грузовоз принадлежит мне, никто о нём не должен знать. Но я вам верю. Кто-то идёт по вашему курсу. Но кто это — вам предстоит узнать самому, капитан.
* * *
Джамиль ни слова не сказал, когда Томаш сопроводил его в отсек, как заключённого, — он лишь взглянул на Томаша мутным усталым взглядом и уселся на ящик с кабуром. Томашу даже стало его немного жаль.
— Идаам, я против вас лично ничего не имею, но для всех будет лучше, если вы пока посидите здесь. И постарайтесь, — Томаш показал на металлический ящик, — не выпускать больше своего питомца.
Джамиль испуганно вскочил с ящика, словно тот в любой момент мог расколоться, как надтреснутая скорлупа, освободив злобно пощёлкивающего жвалами таракана.
Томаш едва не прыснул со смеху.
— Успокойтесь, мы все сейчас немного на взводе. Отдохните.
— Но я не понимаю, как такое могло произойти, — пробормотал Джамиль. — Я должен был всё проверить, и я всё делал правильно, абсолютно правильно, так же, как и всегда, ничто не должно было привести к таким последствиям, это попросту невозможно.
— Значит, вы всё-таки сделали что-то неправильно.
— Но это невозможно, совершенно невозможно! — Из ящика, как нарочно, послышалось нетерпеливое поскрёбывание металлических лапок. — Программа кабура не должна была запуститься, и я…
— Тем не менее, она запустилась! — Спорить об очевидных вещах не имело смысла. — Отдыхайте, идаам! Обед, или, наверное, уже ужин, будет через два часа.
Он закрыл каюту Джамиля, чувствуя себя надзирателем в летящей чёрт знает куда космической тюрьме.
В рубке стояла напряжённая тишина. Насир и Лада сидели в ложементах. Насир крутил в руке альтаам, как любимую курительную трубку.
— Да уж, херзац его так, бессмысленный получился разговор! — проворчал он.
