его елдыш! Я уже всё излазил. Есть хлам какой-то за коридором, сенсоры его едва видят, тепловых следов нет. Одна хараза, короче. Идём в клятой пустоте навстречу очередному херзацу!
— Давайте я ещё раз проверю, — предложил Томаш.
— А смысл? — сказала Лада. — Ты уже смотрел, я смотрела, теперь Насир посмотрел. Хочешь постоянное дежурство в вирте устроить? Мы их не найдём, смирись.
— Вы как знаете, — Насир присел на подлокотник ложемента, — можете там хоть ночевать в этом своём вирте, а я в ближайшее время туда ни ногой. Голова гудит.
— Так не удивительно! — сказала Лада. — Тебя неплохо потрепало.
— Да не в этом дело! У меня всегда так после вирта.
— Но мы же ничего не узнали. — Томаш застучал по клавиатуре: новые условия для расчёта маршрута невидимого корабля. — Нам нужно с этим разобраться или…
Он не договорил. А что — или? Обратно на Бакар он не полетит. Податься им некуда.
— Если ты хочешь убедить самого себя, что твоя Айша-Мойша тут не причём, а невидимый елдыш сам по себе объявился, то я тебе мешать не буду. Самовнушение, херзац его, штука мощная. Компьютер тебе тут точно не пригодится.
— Какое ещё самовнушение? Я пытаюсь в проблеме разобраться, это только вы уже всё заранее знаете.
На голографической карте загорелись тысячи точек с предполагаемыми координатами невидимки — результаты игры корабельной нейросети в бессмысленные угадайки. Можно было подумать, что невидимка размножается со скоростью вируса.
Томаш раздражённо отрубил терминал.
— А я согласна с Насиром, — сказала Лада. — Что ещё это может быть, кроме корабля Айши?
Томаш устало застонал.
— Да что угодно! Бакарийский крейсер на секретной миссии! Война же началась!
— Ага, и идёт этот секретный крейсер, — закивал Насир, — по тому же курсу, что и мы?
Томаш на секунду задумался.
— Может, так и есть. С чего вы решили, что одной Айше нужен грузовоз? Да у нас тут соревнование, кто первый до цели доберётся! И теперь невидимка нас опережает.
Насир принял позу великана-мыслителя и важно почесал длинный подбородок.
— Сомнительно, — выдал он с таким видом, словно просчитал в уме, как компьютер, десятки тысяч вариантов.
— Опять же соглашусь, — поддержала его Лада. — Если смотреть по тепловым следам, то видно, что они стараются держаться поближе к нам. Немного отстают, немного опережают.
— Кому видно? — спросил Томаш. — Почему мы вообще решили, что невидимка где-то рядом с нами? Мы сейчас кучу времени убили, чтобы его вычислить, а компьютер только одно показывает — обычная курсовая струна. Ничего странного или подозрительного нет. По распределению частиц видно, что это следы от ускорения, а не от торможения.
— Разгоняться и тут же тормозить стали бы только полные бахулы!
— Хорошо, они не полные бахулы. Но никаких свидетельств того, что они специально держатся рядом с нами, а не летят своим курсом, у нас нет. Расчёты ничего не показывают. Видно только, что корабль идёт на азме и чередует дрейф с ускорением.
— Ладно, — зевнул Насир. — Положим, ты прав, и у Мойши есть конкуренты. На какой-то херзац им её грузовоз потребовался. А может, и не её вовсе. Чего делать-то будем? Повздыхаем и дальше пойдём?
— Пойдём, — сказал Томаш. — Конечно, пойдём. Вопрос, с какой скоростью.
— В смысле? — не сообразил Насир.
— Насик, ты иди полежи, — улыбнулась Лада, вылезая из ложемента. — Твоей головушке сегодня и так слишком много досталось.
— Поняла, что я хочу сделать? — подмигнул ей Томаш.
— А чего тут не понять? Скорость набрать можно. Ничем себя не выдаём. Решили огоньку поддать, на торжественный обед опаздываем. К тому же они не знают, какой у нас полётный план, да и сами ускоряются постоянно. Гильзы, конечно, жалко, но у нас их с избытком.
— Э-э-э, — протянул Насир, поправляя на голове бинт. — Вы уверены, что это хорошая идея?
— А что не так? — развёл руками Томаш. — Ты, кстати, как себя чувствуешь? Выдержишь несколько импульсов?
— О себе лучше подумай! — огрызнулся Насир. — Ещё бы я несколько импульсов не выдержал! Она вон, — он показал скрюченным пальцем на Ладу, — в меня столько наркоты влила, что могу хоть без компенсаторов летать. Но какой в этом смысл? Мы же не знаем, как быстро они идут! Как ускоряться будем?
— Мы же не собираемся наши скорости синхронизировать. Сделаем импульсов пять-шесть, и посмотрим.
— Пять елдышей сейчас — это ещё пять при торможении!
— Гильзы есть, — сказала Лада. — Второй раз подобные выкрутасы мы устраивать не будем, но сейчас можно попробовать. Ничего другого мы всё равно не придумали.
— Классный херзац вы творите! Мало вам с этим бешеным тараканом было проблем, теперь будем за невидимым кораблём гоняться?
— Всё равно же делать нечего, — сказал Томаш.
* * *
Джамиля вывели, точно заключённого, из каюты и усадили в ложемент. Он поначалу молчал, как смертник, которого отправили на последнюю в жизни прогулку по тюремному двору, но, когда Томаш стал привязывать его ремнями, не выдержал и затараторил:
— Это зачем? Это для чего? Мы что, уже прилетели?
— Ещё нет, — сказал Томаш. — Плановое ускорение. Или, скорее, — он улыбнулся, — внеплановое.
— Опять! Я не выдержу!
Томаш молча забрался в свой ложемент.
— Все готовы? — спросила Лада.
— Готовы, — отозвался Томаш.
Насир включил обратный отсчёт.
— Перерыв между припадками ставить как обычно, аотар? Сто секунд?
— Я после каждого импульса буду в вирт заглядывать, так что давай вручную.
— Как скажешь. Хотя смысл туда лезть каждый раз?
— Я всё же… — начал Томаш.
Он не договорил. Рубка содрогнулась в конвульсиях, и тут же в уши врезался пронзительный скрежет. Казалось, их запечатали внутри жестяной банки, и кто-то проворно вскрывает её консервным ножом. Томаш вцепился в подлокотники. Его вжимало в ложемент, как во время безумных виражей. Раньше импульсы давались ему куда легче. Джамиль что-то вопил, и это странным образом действовало успокаивающе.
Когда тряска улеглась, Томаш жадно вздохнул — как мертвец, которого медики вернули с того света.
— Жестковато было на сей раз, — пожаловался он.
— Всё как обычно, — сказал Насир. — Обычный припадок. Ты в вирт заходишь?
— Захожу…
Томаш прилепил на висок кадол. Его тут же затянуло в чёрный водоворот и понесло навстречу фальшивым звёздам. На фоне угольной темноты распускался кошмарный огненный цветок — тепловой след после взрыва топливной гильзы. Багровые лепестки извивались, как солнечные протуберанцы. Казалось, в самой ткани пространства прорезалась дыра, из которой бьёт ключом кипящая магма. Но ничего, кроме этой роскошной виртуальной постановки, Томаш не видел.
Он вынырнул из звёздного водоворота.
— Пусто. — Томаш содрал кадол. — Продолжаем дальше.
— Бхагат, ничего и не будет. Кого ты там увидеть ожидал? Но ты у нас аотар, так что…
— Пять
