«Граф» же Давыдовский, которому было запрещено проживать во многих губернских городах империи, как, впрочем, и Огонь-Догановскому, принял предложение «старика», и они отбыли в Поречье на Каспле, бывшую дворцовую волость царя Алексея Михайловича, а после специального указа Екатерины Великой – городок, где у смоленского помещика Алексея Васильевича Огонь-Догановского было именьице. В нем они и коротали зиму одна тысяча восемьсот восемьдесят второго года.
Надо признать, что они, конечно же, не сидели сложа руки. Поиграли прошлым летом на пару в пароходах в баккара, вист и фараон, обчистили два десятка простофиль из купцов и мещан, любивших перекинуться в картишки, чтобы скрасить долгий путь. Осенью и в начале этой зимы затеяли игру в штос и банк в поездах, однако их довольно скоро вычислили, и после посещения полицейской управы в Смоленске и разговора с полицеймейстером и вице-губернатором с игрой в поездах пришлось «завязать».
Огонь-Догановский, правда, пробавлялся еще обучением игре в разные карточные игры юнцов, но все это было скучно, совершенно не азартно и малодоходно. Деятельная натура «старика», хоть ему и стукнуло нынче уже пятьдесят пять годочков, требовала настоящего дела.
И оно вскоре нашлось…
* * *
В начале марта в «Смоленских губернских ведомостях» появилось объявление, что вновь открытое частное акционерное общество «Друг коннозаводства» объявляет прием служащих для открываемых Обществом десяти кабинетов коннозаводства в разных частях города. «Требуются конторщики и артельщики с опытом работы не менее двух лет и с залогом от 700 до 1300 рублей в зависимости от будущей исправляемой должности», – говорилось в объявлении.
Набор служащих для кабинетов коннозаводства ЧАО «Друг коннозаводства» осуществлялся в только что открывшейся конторе на Левобережье близ церкви Михаила Архангела. Заведовал конторой по трудоустройству Алексей Васильевич Огонь-Догановский. Он же, как и «граф» Давыдовский, были акционерами общества, двумя из десяти, с долей всего-то в шесть процентов от всего собранного капитала. Остальным восьми акционерам, ввязавшимся в эту авантюру (правда, они не знали покуда, что общество «Друг коннозаводства» вместе с десятью его кабинетами является чистейшей воды аферой), принадлежали 94 % акций общества. Естественно, из их среды (при непосредственном содействии Огонь-Догановского и Давыдовского) был избран Председатель общества, некто Иван Трофимович Громовержцев – старик восьмидесяти двух лет от роду – и Совет директоров, куда вошли акционеры, имеющие в предприятии долю не менее десяти процентов. Таким образом, ни Алексей Васильевич, ни «граф» Давыдовский в Совет не вошли, чего делать и не собирались.
Пока Давыдовский выступал на Совете директоров в качестве приглашенного пайщика и призывал акционеров ЧАО сделаться истинными друзьями коннозаводства и коннозаводчиков и вкладывать деньги в это «богоугодное, благороднейшее, выгодное и полезное для родного отечества предприятие», Огонь-Догановский стриг купоны. Вернее, собирал живую залоговую наличность от 700 до 1300 рублей ассигнациями с каждого из желающих сделаться артельными и конторскими служащими в кабинетах коннозаводства.
Получив деньги, Алексей Васильевич писал официальную бумагу, рекомендующую членам Совета директоров ЧАО «Друг коннозаводства» принять означенного господина в качестве помощника столоначальника Первого кабинета коннозаводства, а то и его заместителя. Совет директоров означенного господина (коль существовала рекомендация их конторы по найму) принимал на указанную должность, и Огонь-Догановский составлял, к примеру, с помощником столоначальника договор, по которому тот принимался на службу в ЧАО «Друг коннозаводства» и обязался выплачивать Огонь-Догановскому 3 % от полного годового жалованья, причем одноразово и немедленно. Также в карман Алексея Васильевича оседало восемь рублей серебром за заключение каждого договора.
Десять кабинетов коннозаводства появилось в самых разных частях города, как в левой, так и в правой его сторонах, разделенных великой рекой. В этих кабинетах завели кассы, счетные книги, изготовили печати и штемпели, купили столы, стулья, чернильные принадлежности, нарукавники и писчую бумагу. В общем, все, как полагается. Посадили служащих и велели… штудировать так называемую «Лошадиную энциклопедию» и все восемь томов «Племенных книг». Иной работы покуда не существовало.
Не было у служащих другого занятия и через месяц.
Через месяц и две недели иные служащие стали роптать и высказывать мнение о том, что неплохо бы им уж чего-нибудь и поручить: какое-нибудь дело, помимо «штудирования» «лошадиных книг». И пора бы, наверное, выплатить жалованье, которого они еще не видели и в глаза.
– Не извольте беспокоиться, – самым убедительным образом заверил их Алексей Васильевич, – жалованье на днях вам будет выплачено. – И помахал перед носом служащих билетом Купеческого банка достоинством в восемьдесят две тысячи пятьсот рублей. Фальшивым, разумеется. – Что же касается работы, – Огонь-Догановский улыбнулся, – завалим! По грудь… По шею… По самое темечко… Но, господа, чуть позже. Вы же знаете, наше предприятие находится, так сказать, в процессе становления, на что требуется некоторое время…
«Процесс становления» тянулся еще три месяца. Наконец, даже не самые ретивые из конторщиков и артельщиков, понявшие, что «дело тут нечисто», потребовали выплатить причитавшееся им жалованье и вернуть залоговые деньги.
– Какие деньги? – искренне удивился Огонь-Догановский. – Все деньги находятся в кассе головной конторы ЧАО «Друг коннозаводства». Туда и обращайтесь. Мы же – простая контора по найму. Наше дело было нанять вас на службу, и все…
Обратились. Не только в Совет директоров и к председателю общества, но и в полицию.
Судебный следователь, что вел дело ЧАО «Друг коннозаводства», только разводил руками: и правда, контора Огонь-Догановского лишь нанимала людей на службу, и в ее обязанность не входила выдача жалованья и обеспечение служащих работой. Со своими обязанностями Огонь-Догановский справился блестяще: нанял более сорока человек, получил с них сорок четыре тысячи рублей залога, по три процента от годовой суммы дохода с каждого и 336 рублей серебром за составление 42 договоров по найму, причем все это было вполне законно и подкреплено бумагами и финансовыми ведомостями. К Алексею Васильевичу Огонь-Догановскому и его конторе, расположенной на левобережье Днепра близ церкви Михаила Архангела, не было никаких претензий. Залоговые же суммы, по документам, лежали на счету ЧАО. Так что все претензии были обращены к Председателю общества господину Громовержцеву и Совету директоров ЧАО «Друг коннозаводства».
К «графу» Давыдовскому, как и Огонь-Догановскому, претензий тоже не имелось никаких. За несколько месяцев существования общества Догановский исправно получал жалованье, выезжал по заданию Председателя или Совета директоров на периферию и отчитывался о проделанной работе словесно и документально, о чем имелись бумаги, приобщенные следователем к делу.
Стали проводить банковскую ревизию, и оказалось, что залоговых сумм на счете ЧАО нет. Куда они делись, знал лишь один Всеведущий (Господь Бог) и еще два человека: «граф» Павел Иванович Давыдовский и Алексей Васильевич Огонь-Догановский. Но все трое молчали.
Не было на счету у Общества и денег акционеров. Они были почти полностью потрачены на разные организационные деяния и мероприятия, наем помещений для кабинетов ЧАО «Друг коннозаводства» и приобретение необходимого оборудования; содержание конторы по найму Огонь-Догановского близ церкви Михаила Архангела и выплату ему и «графу» Давыдовскому содержания, квартирных и командировочных.
Отдуваться пришлось членам Совета директоров и Председателю Громовержцеву. Старик, не выдержав объявленного во всех газетах банкротства предприятия, впал в депрессию, после чего его хватил удар, и он сделался «малоподвижен», как было написано во врачебном заключении. Это значило, что двигаться он не мог (мог только ворочать глазами и мигать), одинаково как и выплачивать нанятым служащим их месячное содержание из арестованного имущества.
Вся тяжесть задолженности ЧАО «Друг коннозаводства» перед своими служащими легла на плечи акционеров, в первую очередь на членов Совета директоров. Все акционеры лишились своих долей в данном предприятии, причем чем большим числом акций владел тот или иной член Совета, тем большую сумму он потерял.
Бывшие же «червонные валеты» Огонь-Догановский и Давыдовский, не только предвидевшие, но и спланировавшие данную ситуацию, потеряли акций на сумму семь тысяч рублей, зато дохода от этой авантюры заполучили в чистом виде около тридцати восьми тысяч рублей, что было «весьма недурно» (именно так выразился Алексей Васильевич, когда все успокоилось и они с «графом» сели за стол и подсчитали полученные барыши). Хандра у Огонь-Догановского помалу прошла, да и навар, полученный после аферы «Друг коннозаводства», значительно поднял настроение. У полиции на них ничего не было, вернее, было – в дознаниях по тому или иному эпизоду деятельности ЧАО то и дело всплывали их фамилии, – да предъявить к ним ничего не имелось. Так что жить они могли пока спокойно.
