глаз никак не скрыть. Бью себя по щекам, а уже после переодеваюсь. Пишу сообщение Саиду, дожидаюсь ответа, и уже только потом иду на выход. Сердце тревожно колотится перед очередным сбором за этим огромным столом, но я приглаживаю, как могу, волосы, и решительно открываю дверь. В новую еще неизвестную мне жизнь.
Пока спускаюсь, слышу голоса. Видно, все уже собрались, и ждут только меня.
– Ты долго, – встает вдруг Антон и почему-то отодвигает для меня стул.
Да и вообще, все ведут себя максимально странно. Один Виталий весело поедает омлет.
– Вообще-то, мы не начинаем трапезу, пока не соберутся все члены семьи, – не выдерживает бабулька и высокомерным тоном выговаривает деверю.
Тот на это лишь ухмыляется и ни на секунду не прекращает свои действия.
– Итак, все в сборе, – продолжает эта властная женщина, поправляет воротник своей блузки, и не лень же было напяливать на себя все это с утра, – Рита, Виталий поведал нам, что ты дочь Романа, внебрачного сына моего мужа.
И за столом мгновенная тишина, даже этот самый Виталий откладывает приборы в сторону и выжидающе смотрит на главу семьи своего умершего старшего брата.
– Да, – не знаю, что сказать, поэтому просто соглашаюсь.
– Что ж, – склоняет женщина голову набок и с интересом исследователя наблюдает за моей реакцией, но ее нет, поэтому она вынужденно продолжает: в общем-то, это ничего не меняет. Мальчик влюблен, а я слишком стара, чтобы возмущаться этому, поэтому…
– Да упаси боже, Марго, не смеши народ, – вмешивается в ее речь деверь, отбрасывает в сторону салфетку и встает, – не ломай комедию, все мы знаем, что единственная здесь, кто не знал о своем происхождении, только девчонка. Не строй из себя невинность, брата здесь нет, верить твоим россказням некому.
Режет ее без ножа. Я молчу, но еле сдерживаю ухмылку. До того у всех комичные лица. Там и возмущение, и злость, и ненависть. Причем непонятно к кому. В семье в принципе нет сплоченности. Антон резко хватает меня за руку и прижимает к столу. Его трясет, вырвать ладонь не получается.
– Отпусти, – говорю грубо, больше не сдерживаюсь, – мне больно.
– Твои фантазии, – берет бабуля себя в руки, хотя я вижу, как бешено бьется жилка на ее виске, – заходят слишком далеко, тебе следует показаться семейному врачу.
Мне странно наблюдать, что никто больше не вмешивается. Тот же Артем Юрьевич молчит, словно воды в рот набрал. Но не забывает смотреть на меня таким взглядом, что душа в пятки уходит. Сначала я опускаю глаза, но затем расправляю плечи и с вызовом смотрю на него в ответ.
Спор за столом продолжается, но я толком не слушаю. Не понимаю, о чем в принципе идет речь. Главное, руку отстоять свою у жениха я смогла. Кстати, об этом.
– Стоп, – говорю громко, сбрасывая шелуху покорности.
Время показать истинное лицо.
– Девочка, в нашем доме не принято перебивать старших.
Перевожу взгляд на бабку и делаю максимально холодное лицо.
– Я ухожу, – говорю резко, не давая повода думать, что шучу, – разберитесь для начала в своей собственной семье, а насчет помолвки…
Перевожу взгляд на Антона. Раз они водили меня так долго за нос, то и мне любезничать не стоит.
– Я разочарована, что ты меня обманывал, – выставляю ладонь, когда он приоткрывает рот, – в конце концов, мы практически родственники, и брак между нами подобен инцесту и…
– Кровного родства между вами нет, – кричит женщина, привстает и хватается за грудь.
Все кидаются к ней, но и я, и Виталий остаемся на месте. Переглядываемся. Я смотрю вопросительно, спрашиваю про мать, он кивает, что все в силе. Вздыхаю облегченно и перевожу взгляда на отца бывшего жениха. Все это время он пристально наблюдает за нашими переглядами. Мрачнеет на глазах, из чего я делаю вывод, что дядя моего отца не соврал. Козырь их семьи против меня тает буквально на глазах. А у меня за секунды вырастают крылья.
– Ваш шантаж… – качаю головой, смотря на их семейство, – это низко.
– Какой шантаж? – спрашивает Антон, переводит взор с меня на отца, и обратно.
Тот молчит, буравит меня своими злыми глазами.
– Не твое дело, щенок, – рычит на сына, – твое дело было маленькое – влюбить в себя эту шлюху и жениться, но ты и это умудрился просрать.
Он кричит что-то еще, но я игнорирую его оскорбление, поворачиваюсь и практически бегу с этого гнезда предательства и ненависти. Хочу быстрее оказаться дома. Никто не препятствует моему бегству, Антон слишком занят разбирательствами с отцом. Понимаю, кажется, он и не знал, что только по этой причине я согласилась выйти за него, но никак это не оправдывает его в моих глазах. Мерзко все это. Дико, неправильно.
Выбегаю на улицу и бегу к воротам. И когда вижу знакомую фигуру, облокотившуюся о капот машины, выдыхаю с огромным чувством облегчения и эйфории. Кидаюсь в его раскрытые объятия и зарываюсь носом в шею.
– Ты приехал, – шепчу, не надеясь услышать ничего в ответ.
– Конечно, кошечка, – крепко обнимает меня Саид, а затем усаживает внутрь.
И мы трогаемся с места, удаляясь от поместья все дальше. Но в нашей истории все только начинается…
Глава 12
– Вы, наконец, расстались, – делает вывод из моего сумбурного рассказа Юля.
Не стала я вываливать на нее все подробности этой грязной истории, но насчет расставания с Антоном поведала, как на духу. Аж камень с плеч. Сижу, наблюдаю, как она замешивает смесь для блинчиков. Игнорирую очередной звонок бывшего жениха. Нет пока никаких моральных сил вести с ним беседы.
– Отчалилась, можно сказать, – выключаю полностью телефон, чтоб не мешал, – ты мне лучше скажи, что у тебя с Игорьком-то. Вернулся с командировки?
– Да, – мрачно отвечает подружка, но больше делиться подробностями не спешит.
Не лезу к ней в душу. Захочет, сама расскажет.
– Советы давать не буду, – решаю все же не оставаться в стороне, – я сама не пример для подражания, но скажи мне честно, эта семейная жизнь, она правда тебе нравится?
Замираю, почему-то ответ мне важно услышать. Я-то свой не дала еще. Не хочу снова в омут с головой. Даже по своей воле.
– Это, – поворачивается ко мне с поварешкой наперевес, поджимает губы, – непросто. У меня в семье по-другому было. Отец решал практически все вопросы сам, мама просто была…ну, была…как сказать…
– Инфантильной? – не знаю даже, какое слово подобрать.
– Домашней женщиной, – мягко поправляет меня, при воспоминании о родителях глаза ее сияют и светятся, – а у меня…
Поворачивается к шипящей сковороде. Молчит.
– Решала в
