его отзывается самоуверенностью и решительностью:
Ко-ко-ко-ко,
Сам ид* на пятах,
Топор нес* на плечах,
Лажу лиску съесть,
Курушкам ш*пки сшить,
Курушкам по ш*пке, по ш*почке.
(Запись автора на Кенозере в 1966 г.)
Сказка «Лиса и тетерев» вся построена на диалоге, передающем льстивую, чуть выжидающую и хитроватую речь лисы и бормотанье невозмутимого и простоватого тетерева: «Бежала лисица по лесу, увидала на дереве тетерева и говорит ему: «Терентий, Терентий! Я в городе была». — «Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Была, так была». — «Терентий, Терентий! Я указ добыла». — «Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Добыла, так добыла!» — «Чтобы вам, тетеревам, не сидеть по деревам, а все бы гулять по зеленым лугам». — «Бу-бу-бу, бу-бу-бу! Гулять, так гулять». — «Терентий, кто там едет?» — спрашивает лисица, услышав конский топот и собачий лай. «Мужик». — «Кто за ним бежит?» — «Жеребенок». — «Как у него хвост-то?» — «Крючком». — «Ну так прощай, Терентий! Мне дома недосуг» (Аф., № 31).
Речь персонажей подчеркнуто буднична. Но именно тот факт, что говорят-то не люди, а животные, и создает комизм. Живость, особую выразительность речи придают до обращения, словесные и синтаксические повторы, восклицательно-вопросительные формы, суффиксация. Лиса съедает у волка масло. «Ахти беда! — волк завопил. — Ахти беда! Кто масло съел, толокно сзобал?» А лиса: «Волченек-голубок! На меня не подумай». — «Полно ты, кума! Кто подумает на тебя!» И тем дело решили, а голода не заморили» (Аф., № 11).
Наиболее полно идейно-художественный замысел сказок о животных реализуется в устном исполнении. А. И. Никифоров в драматизации этих сказок видел проявление их жанровой сущности. Устное исполнение — это не только форма бытования сказки, но и средство обогащения художественных образов. «Основная задача здесь, — как отмечает Н. И. Савушкина, — показать, выявить при помощи драматизации внутренние качества персонажа, раскрыть и довершить его характеристику, данную в поэтическом тексте, а также в какой-то степени воссоздать обстановку, в которой развертывается фабула сказки, вернее, помочь ее мысленно воссоздать»[76].
Наличие прямой зависимости драматизированного образа, создаваемого в процессе рассказывания сказки, «от ее сюжета и текста» позволяет говорить не только об «условно-типическом» изображении, но и об известной традиционности отдельных жестов, интонаций. Так, речь зайца всегда передается плачущим голосом, лиса говорит вкрадчиво, льстиво, чуть заискивающе, медведь — низким голосом, слова выговариваются медленно, чуть нараспев, это должно как бы соответствовать его тяжелой, раскачивающейся поступи:
Скрипи, нога,
Скрипи, липовая!
И вода-то спит,
И земля-то спит…
(Аф., № 57)
Смена характеров в сказке ведет к смене интонаций. Сказочник не просто передает текст, а играет его.
Сказки о животных уже давно сузили сферу бытования, они рассказываются преимущественно детям. Уже в раннем возрасте детей развлекают прибаутками о кошкином доме, сороке-белобоке, о долгоногом журавле, который на мельницу ездил. «Прибаутки, — пишет В. П. Аникин, — стремятся обрести сюжет, но помня, что ребенок не способен на долгое внимание, останавливаются на передаче лишь одного эпизода»[77]:
Долгоногий журавель
На мельницу ездил,
Диковинку видел:
Коза муку мелет,
Козел засыпает,
А маленьки козленочки
Муку выгребают,
А барашки — круты рожки
В дудочку играют[78].
Особенности содержания, художественных образов прибауток, ритмичность стиха, игра созвучиями сближают их с песенками сказок о животных.
Некоторые из них («Коза с орехами», «Смерть петушка») построены аналогично прибауткам и потешкам. Многие сказки сочетают в себе прозаическую и стихотворную формы («Кот, петух и лиса», «Пение волка», «Колобок»).
Наблюдения над бытованием сказок о животных показали, что для ряда сюжетов, где ориентация на детскую аудиторию особенно очевидна, характерен процесс перехода в жанр «прибаутки» или детской потешной сказки. Это происходит либо в результате открепления песенки от сказки, которая исполняется уже как самостоятельное произведение в виде прибаутки (песенка лисы и кота из сказки «Кот, петух и лиса»), либо вся сказка переводится в ритмическую прозу. Такова, например, сказка про снегурочку, которую старик посадил в сумку и заставил петь песни, или про курочку-рябу и некоторые другие.
В 1972 г. на р. Покшеньге (Пинежский район Архангельской области) в форме детской потешки была записана сказка «Пение волка». Сказки этого сюжета обычно представляют собой прозу с песенными вставками. «Жил-был старик со старухой, были у них мальчик да девочка, семь овец, восьмой жеребец. Раз пришел к избе ихней волк да и завыл:
Дворец, дворец, соломенный крылец,
У тебя есть семь овец,
Восьмой жеребец, —
Дай мне овечку.
Жалко было старику овечки, да нечего делать, взял да и отдал волку овечку. На другой день пришел опять волк к избе и завыл…» (См., № 171). Далее повторяется песенка. Всякий раз, как приходит волк, старик выбрасывает ему овечку, и лишь когда у него ничего не остается, запирается от волка или убивает его.
В нашей записи вся сказка представлена ритмической прозой. Распевность, размерность ритма, легко согласующегося с тактом каких-то движений, например покачиванием колыбели, создают монотонность. За мерностью интонаций, ритмичностью, почти дословной повторяемостью одного мотива стирается смысл, и песенка воспринимается преимущественно в ее звуковом оформлении.
«Бабушка на горушке жила-таки жила,
Семерых ов*чушек пасла-таки пасла.
При-шёл волч*к, ов*чку просит:
— Дай, бабка, ов*чку. Не дашь, бабка, ов*чку —
Саму тебя съем.
Бабушка поплакала, поплакала,
*-в*чку отдала.
Бабушка на г*рочке жила-таки жила,
Шёстерых овёчушек пасла-таки пасла,
При-шёл волчок, ов*чку просит…» и т. д.[79]
Сказки о животных активно бытуют и в настоящее время. Дети не только охотно слушают, но и сами их рассказывают, дополняя сказками, почерпнутыми из книг.
Сказки о животных широко публикуются в многочисленных детских. книжках и школьных хрестоматиях, как правило повторяющих одни и те же тексты. Дети, пересказывая сказки, почти точно следуют оригиналу, чему способствует небольшой размер сказок и ограниченность числа сюжетов. Это объясняет, почему записи сказок о животных имеют лишь незначительные вариантные различия. Стирание в сказках местных особенностей приводит к установлению единого общерусского репертуара сказок о животных, стабильных в сюжетном построении и поэтике.
БЫТОВЫЕ СКАЗКИ
Название «бытовые сказки» (или, иначе, «социально-бытовые») в сущности довольно точно определяет специфику данной жанровой группы, ибо по сравнению с волшебными сказками и о животных эти сказки
