– Но ведь мне интегесно, когда у него пгогежется память, – с капризным видом заявил Павел Потапович.
– Вам интересно, – пробасила медсестра, – а он вас так долбануть может, что потом и не встанете.
– Меня уже долбанул, – пожаловался строгий врач.
Только тут присутствующие заметили, что у него под левым глазом тщательно припудрен синяк.
– В общем, когда будет можно его посещать, я вам позвоню, – пообещал Павлу Потаповичу врач. – А кстати, этих кто пропустил? – повернулся он к членам Тайного братства.
Петька принялся лихорадочно соображать, что бы такое ответить, когда в палату вбежала дежурная с тетрадкой в руках.
– Лев Варфоломеевич! – обратилась она к врачу. – Что они тут натворили?
– Ты лучше скажи, Ермиловна, – смерил ее суровым взглядом тот, – зачем в пятую палату пропустила. Ведь и я не велел. И милиция не рекомендовала.
– Так они ж говорят, делегация. С Красных Гор, – развела руками Ермиловна. – И, между прочим, я действовала по инструкции. Имена и фамилии записала. Вот поглядите сами.
Она протянула врачу раскрытую тетрадь. Тот посмотрел. Глаза у него медленно полезли на лоб.
– Урхо Калево Ка… ка… ку… ка… – совершенно запутался он в каракулях Ермиловны. – Что вы тут понаписали?
Четверо друзей притаились. Не подсказывать же свои вымышленные имена и фамилии при Павле Потаповиче.
– Какумирала, – тем временем разобрался в каракулях врач. – Что-о? – вновь округлились глаза у него. – Отец финн, мать грузинка? Это который из вас? – поглядел он на ребят.
– Вот этот. Широкий, – услужливо ткнула пальцем Ермиловна в сторону Петьки.
– Этот? – зашелся от булькающего смеха Павел Потапович. – Финн? В таком свучае, я китаец. Это Петька. Внук моего покойного дгуга, котогый тоже быв Петькой. А отца этого юноши зовут Вавегкой.
– Сумасшедший дом, – подвел итог врач. – Финн. Китаец. Два Петьки… Выходит, вы знаете этих ребят? – обратился он к Павлу Потаповичу.
– Как обвупвенных. Хогошие гебятишки. Я в их возгасте быв гогаздо хуже. Да и потом тоже давав, так сказать, стгане уговька, – не без гордости сообщил почтенный академик.
– Вы что, шахтер? – совсем обалдел врач.
– Нет, я физик, – внес ясность Павел Потапович. – Но всегда, знаете, бгавым быв пагнем, – вновь подмигнув медсестре, добавил он.
Тут больной, приоткрыв один глаз, с вожделением прошептал:
– Убью!
– Вот что, забирайте этих ребят с собой, – велел врач. – Сами и разберетесь, какие они там у вас Урхо Калево. А мне лично одного Ростислава Кузьмича вот так хватит! – и он провел ребром ладони по подбородку. – Ермиловна, проводи посетителей.
Ребята и Павел Потапович под бурное ворчание дежурной «Ходят тут всякие, а потом невесть что творится!» покинули гостеприимное лечебное заведение.
– Ни фига себе, навестиви бовьного, – поделился с ребятами Павел Потапович и снова потер ушибленную ананасом голову.
– Да уж, – мрачно откликнулся Димка.
– А вдруг он таким и раньше был, – предположила Маша. – Тогда я не удивлюсь, что его кто-то утопить пытался.
– Но Шмевьков наводив спгавки, – возразил Павел Потапович. – Все в поселке агхитектогов говогят, что Гостисвав Кузьмич очень интевви-гентный чевовек.
– Сейчас он скорее тянет на звание маньяка-убийцы, – покачал головой Димка.
– Будем надеяться, что у него это пгойдет, – со свойственным ему оптимизмом заявил Павел Потапович. – Но вообще-то у меня к вам пгось-ба, – вдруг перешел он на доверительный тон. – Не говогите, пожавуйста, никому, что свучивось в бовьнице. А то, есви Женечка узнает, как он шагахнув меня по башке, мне бовыне в бвижай-шее вгемя из дома не выйти.
– Не скажем, Павел Потапович, – пообещал Петька.
– А вы нашим предкам про нас не рассказывайте, – немедленно потребовал Димка.
– Пго отца финна и мать ггузинку? – ухмыльнулся почтенный академик.
– И про то, что мы в больнице были, тоже, – быстро добавила Маша.
– Запомните, – торжественно объявил действительный и почетный член множества академий. – Павев Потапович – это могива. Никто ничего не узнает.
Заключив обоюдное соглашение, стороны поспешили в поселок, ибо наступило время обеда. Когда Павел Потапович свернул на свою улицу, Димка самым что ни на есть мрачным голосом изрек:
– Больше я к этому типу в больницу не пойду.
– Успокойся, – с усмешкой отвечал Петька. – Нас больше туда никто и не пустит.
– Даже если и пустят, не пойду, – продолжал Терминатор. – Пусть лучше мы это расследование не доведем до конца.
– Ну уж нет! Доведем! – азартно воскликнула Настя.
– А как же, Димочка, премия? – иронично улыбнулась Маша.
– Зачем мне премия, если меня этот тип убьет, – отозвался Димка.
– А Тяпочка наградит тебя посмертно, – продолжала подтрунивать над ним сестра.
– Не хочу посмертно, – огрызнулся брат.
– Черствый ты человек, – покачала головой Маша. – А как наша Павиановна обрадовалась бы.
– Она бы рассказывала, как ты умира-ал. от рук маньяка-уби-ийцы, – подхватил Петька. – А если серьезно, – вдруг резко оставил он шуточки, – то я, по-моему, знаю, кого мы видели возле дома старой библиотекарши.
– Кого? – разом уставились на него остальные.
– Призрака с того света, – медленно произнес Командор. – А вернее, Геннадия, который якобы умер в тюрьме.
Глава VII НОВЫЙ ПЛАН КОМАНДОРА
– Тебе ведь Шмельков русским языком сказал, что Геннадия нет в живых, – отозвался Димка. – Не все, что сказано русским языком, соответствует истине, – с загадочным видом продолжал Командор. – Мы с вами тоже многое говорим.
– Но из этого, например, не следует, что наш Петька и впрямь Урхо Калево Какумирала! – звонко расхохоталась Настя.
– Вот именно, – поддержал ее тот.
– Ты хочешь сказать, что Шмельков нам наврал? – медленно произнес Димка. – Ну да, конечно! – Вдруг охватило его возмущение. – Почувствовал, что мы на верном пути, и решил нас запутать.
– По-моему, у нашего Димочки на почве Тя-пиной премии развивается мания преследования, – фыркнула Маша.
– Ты просто не понимаешь, – нахмурился брат. – Где деньги, там почти всегда подлость.
– А я как раз думаю, что Шмельков ничего нам не врал, – покачал головою Петька.
– Тебя не поймешь, – откликнулся Димка. – То сам говоришь, что Геннадий не помер, то у тебя получается, что Шмельков нам правду сказал.
– Неужели не понимаешь? – ответил Петька. – Шмельков сказал то, что сам знает. Ему из официальных источников сообщили о смерти Геннадия. А Геннадий, на самом деле, мог случайно кого-нибудь там, в тюремной больнице, подкупить. Например, главного врача. Вот на него и выписали свидетельство о смерти. А он себе смылся и теперь под какой-нибудь совершенно другой фамилией гуляет на воле.
– Между прочим, я о таких историях слышала, – вмешалась Настя.
– Таких историй пруд пруди, – продолжал Петька. – Это самая удобная форма побега. Преступника никто потом не ищет, потому что его вроде как бы и нету…
– Иными словами, – подхватила Маша, – преступник как бы выходит на волю с чистой совестью и начинает новую жизнь под фальшивой фамилией.
– Вернее, новые преступления, – мрачно изрек Димка.
– Вот, по-моему, наш дорогой Геннадий точно так и поступил, – сказала Настя.
– Но если он теперь скрывается под вымышленными именем и фамилией, то зачем, скажите на милость, он влез в дом к покойной двоюродной бабке? Да еще там ночевал, – не укладывалось в голове у Димы.
– А вдруг у него там тоже был какой-нибудь тайник? – предположила Настя.
– Или тайник, или просто решил по какой-то причине день-другой там отсидеться, – ответил Петька.
– Очень умно отсиживаться в том месте, где тебя большинство людей знает и помнит, – по-прежнему сомневался Димка.
– Вот это ты зря, – покачал головой Петька. – Сами ведь видели: дом на отшибе. Он туда пришел. Пару дней отсиделся. Если у него там был еще один тайник, взял оттуда свои сокровища. Ну, а потом убрался восвояси. Ведь если бы мы с вами не оставили входную дверь нараспашку, то и Шмелькову ничего бы не показалось подозрительным.
– Выходит, мы по собственной глупости спугнули Геннадия? – послышалось сожаление в голосе Насти.
– Что делать, – развел руками Командор. – Всего заранее не предусмотришь.
– Упустили единственный шанс! – горестно воскликнула Настя. – Ведь если он тут сидел, значит, с ним были сокровища и картина. А теперь где их искать?
– Глупо, конечно, получилось, – подтвердил Командор. – Но отчаиваться, по-моему, рано.
– Будешь теперь Геннадия по всей стране разыскивать? – спросила Маша. – Он ведь, пока мы тут болтаем, уже вообще за границу мог улететь.
– Если за границу, то мы, конечно, проиграли, – снова развел руками Петька. – Но будем надеяться, что наш Геннадий патриот. И постарается реализовать украденные ценности в пределах России, а точнее, в Москве или Московской области.
