– Конечно…– Малыш названный последним своим игровым именем почувствовал как слегка всё потеплело в нём изнутри от особо бережно произнесённых и столь знакомых ему в прошлой жизни понятий-слов… Он осторожно взял её протянутую в приветствии руку и нежно поцеловал в широкую мягкую ладонь. – Вы очень красивая, Политика!..
– Тогда все отворачиваются уже, пожалуйста! – женщина улыбнулась ему прямо в глаза и в нетерпении обернулась на своих спутников: – Не может же сама Политика обнажаться в присутствии стольких чрезмерно любопытных глаз!
Миниатюрная женщина у окна оглянулась с улыбкой на строгую Политику и вновь вернулась к созерцанию ночного пейзажа AlloStar’а. Лунноволосая девушка действительно потупила глаза. Мужчина-воин засмеялся, покашливая: «Эх-гехм! Раздевающаяся политика – это действительно явление из ряда вон выходящее… Кха-кха!» Но разложил на полу мозаику из каких-то нечаянно случившихся у него чёток двух тонов и всерьёз задумался над разрешением их композиции.
– Грубиян неотёсанный! – повела каштановой тонкой бровью в его сторону Политика. – Там, давным-давно, он тоже вечно путался с анархистами лево-радикального толка и только мешал мне!.. Как я могла всю жизнь такого любить?!
Теперь лишь его глаза были устремлены на красивую сильную женщину, да лукавый взгляд Эйльли выскальзывал порой из-за его правой руки. Тога-платье женщины же таяло, казалось, по мере плавного снижения его взгляда. Вот обнажились её литые упругие груди торчащие в разные стороны победоносно острыми коричневыми сосками, Политика коснулась пальцами плечей и отвела высоко вверх согнутые локти. Соски её от этого движения вздёрнулись ещё выше, а под обеими мышками стала видна густая волнистая поросль мягких каштановых волос. Он почувствовал, как напрягается его запылавший лингам, и как начинает ускоренно пульсировать кровь в висках… Сиреневый свет таял уже на животе женщины. Обнажив глубокую тёмную выемку ромбовидного пупка, светящийся покров медленно перекатил через округлый низ животика, показалось – чуть зацепился …и обнажил первые каштановые кудряшки выпуклого лобка. Политика сидела между своих пяток на сиреневом под ней снегу, и по мере освобождения сильных ног своих, разводила их в стороны всё шире и шире… Когда платье её обратилось в лёгкий сиреневый отсвет у её ног, он почувствовал прикосновение своего возбуждённого естества к собственному пупку. Женщина, не опуская рук, встряхнула головой, разбрасывая взметнувшиеся свободные волосы по плечам, груди её чуть качнулись и задрожали, останавливаясь. «Какие у неё очаровательные сиськи, правда, Малыш?!», Эйльли боднула лобиком его напряжённый лингам.
– В прошлом Вы неоднократно занимались виртуально-вынужденными видами любви с политическими процессами, когда у меня не хватало уже сил на своевременную их локализацию, – с нежно-милой улыбкой легчайшей иронии прекрасная женщина забиралась своей тёмной пылающей алоток-глубиной на его крепко сжатый в её кулаке ствол-нефрит. – И, признаться, это доставляло Вам мало удовольствия! Отчего бы теперь не попробовать найти удовлетворение в настоящей любви в прямой связи с Политикой? Ох, Стей… А-аххх…
С глубоким чувственным вздохом она опустилась на его обнажённые бёдра, и он почувствовал, как крепко упёрся его исходящийся силой столб своим каменным верхом в нёбо пылкого рта её женственности. «Как я любила тебя там…», её нежно-томный шёпот ласкался меж раковинами его ушей, «Сильней я могу любить тебя только здесь…»
– А я в Вашем прошлом – Сэйлор! – едва слышным и чуть взволнованным мягким голосом привлекла его внимание лунновласая девушка, и женщина-Политика, чуть отстранив его тело, зарылась лицом на его груди, несильно покачиваясь бёдрами под его животом. А девушка света восходящей луны продолжала: – Мои условно-производные имена – Свет, Сантима, Седмь и другие. Я проявилась несколько раз случайно и была зафиксирована в Вашем сознании в ряде различных по значению понятий. Любила я Вас всегда и, чем могла, помогала в поддержании энергобаланса в точках критической балансировки. Настоящее имя – Sin’s’Air-On. Если можно, зовите меня, пожалуйста, Синергией, хорошо, Малыш?
Она встала на одну коленку в постели и протянула узкую ладошку для пожатия.
– Очень… – её красота на мгновенье полностью заворожила его, но он тут же очнулся: – Конечно-конечно… хорошо… – он искал уже губами её ладошку, а сам думал о том, что невзирая на то, что ещё очень слабо разбирается в терминологии Нового Мира, отлично всё же понимает значение некоторых слов произнесённых этим невинно-нежным, спокойным голосом – «точки критической балансировки»… И в преклонении перед этим ангелом, удержавшим его от несметного количества измышлявшихся им суицидов, он долго не мог оторвать склонённой головы от её нежной почти прозрачной ладошки. – Синергия…
Девушка не стала обнажаться полностью, она лишь сбросила облачающие лунные покровы с плеч и растворила движением рук простиравшиеся до пят покровы свои ниже пояса. Её небольшие круглые грудки с голубевшими нежно сосками мягко запрыгали в воздухе, а высокие линии-губки остро отточенной, направленной вниз стрелкой красиво оттенили лунный отсвет светлого пушка под напряжённо подрагивающим животиком.
Политика, глубоко удовлетворённо вдохнув от затрепетавшего его мужества в ней при виде Синергии, выпрямилась, чуть выставив вперёд свои упругие груди. Синергия стала на вторую коленку и, приблизившись, присела под неё, вопросительно подняв глаза: «Можно?..». И совсем не ожидая ответа, нежно коснулась губами обострённо-вздутого коричневого соска. Политика в неге прикрыла глаза…
– Медия! – произнесла негромко маленькая женщина пламени и обернулась к нему от панорамы окна. – Ряд моих производных уж совершенно произвольно разбросан по Вашему сознанию: Метафора, Метрополия, Медитация, Мария, Мелисса и другие. В моём ведении были всякие мелочи, вроде вирусов и искусств класса экибаны. В нашем мире моё имя Анни-137Д’zet. А сейчас мне больше нравится быть Медиценой… Стей, можно я сяду к тебе на рот?
Она подошла, оторвала его правую руку от талии покачивающейся на лингаме Политики и поцеловала его в ладонь. Он захлопал ничего не понимающими глазами, но Политика уже нежно давила на его плечи сильными руками, и он опустился на спину, с восторгом взирая на обнажающуюся над ним Медицену, которой ловко помогала Эйльли. Скользнув по верхнему ярко-пламенному треугольнику одеяния, Эйльли освободила смуглые острые грудки с чёрными наконечниками, по очереди расцеловала их и одновременно лишила оранжевого пламени маленькую тёмную попку. Чуть приподняв за коленку маленькую смуглую ножку Медицены, она помогла ей опуститься тёмногубой нефритовой раковинкой на вздутый мускул его груди, и Медицена очень медленно заскользила по его загорающемуся в её объятиях соску.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
