Неплохо, подумал Анаму - Каллиник всегда усердно готовил свои речи. Было бы интересно посмотреть, как варвар справился со своим ответом. По традиции говорили о том, что давно мечтали увидеть гимназии, театры, храмы и гавани города. Это было бы достаточно сложно, даже если бы дукс не был варваром, в городе, о котором он почти наверняка никогда не слышал до того, как пришел его приказ, и в котором не было гимнасиев, театров и, что было неудивительно посреди пустыни, гаваней.
Дукс начал:
- В прошлом я был огорчен и опечален. Я не мог видеть самый прекрасный город, над которым светит солнце. Теперь я вижу его, я перестаю страдать, я забыл горести. Я вижу все, к чему стремился, не во сне, а наяву, стены, храмы, колоннады, весь город - гавань в пустыне.
Впечатлило то, как он сразу перешел ко второму разделу традиционной речи. Весь город как гавань было удачно метафорой. Теперь он пустился в пространное восхваление могучей реки Евфрат и бога, недремлющего стража, неутомимого пути, приносящего пищу и богатства. После природы пошла культура: жители Арета были гостеприимны, законопослушны, жили в гармонии и относились к незнакомцам так же, как и друг к другу. Очень, очень недурно – несмотря на непреднамеренную иронию последнего пункта.
Дукс рассказал о достижениях и в кратком эпилоге вернулся в город как гавань в море пустыни.
Анаму почувствовал, как его беспокойство улеглось. Этого варвара стоило и подождать. Он хорошо говорил по-гречески. Он понимал толк в красноречии и ораторском искусстве. С таким человеком Анаму мог вести дела.
Гражданская сторона адвента прошла хорошо. Теперь Баллиста разродился чередой команд: он чувствовал, что важно показать себя ответственным вождем с самого начала. Сначала он приносил жертвы удаче города и другим богам за благополучное прибытие колонны, а затем отправлялся в свою официальную резиденцию, свой, так сказать, "дворец". Через два часа он выступит перед советом.
Гражданские дела, возможно, прошли без сучка и задоринки у ворот, но то же самое, безусловно, нельзя было сказать о военной стороне дела.
Армейский офицер, стоявший на лошади поперек дороги, заблокировал Баллисте въезд в город.
- Марк Ацилий Глабрион, трибун-латиклавий, командующий вексилляцией IIII Скифского в Арете. Его акцент и манеры с головой выдавали члена старинной римской сенаторской семьи, будто его титул латиклавия этого еще не сделал.
Он не спешился, чтобы встретить нового дукса. Баллиста бросил один взгляд на надменного молодого человека на его роскошной лошади и сразу же невзлюбил его.
- Мы сделаем, что приказано, и к любой команде будем готовы. - Баллиста никогда не слышал, чтобы стандартная армейская формула произносилась с меньшим уважением.
- Я проведу смотр твоих людей завтра во втором часу дня на марсовом поле, - сказал Баллиста.
- Как пожелаешь. - Глабрион не добавил "доминус". Это стало казаться Баллисте чем-то вроде привычки среди офицеров в восточных провинциях.
- А затем в четвертом часу мы проверим счета твоего подразделения в здании претория.
- Я передам счетоводу и архивисту. - Тон Глабриона подразумевал, что он бы оставил эти вещи своему бухгалтеру и секретарю.
Его поведение сулило неприятности, но, по крайней мере, до сих пор он не нарушал приказы напрямую – в отличие от командира XX Когорты. И снова, как и в Селевкии, не было никаких признаков Гая Скрибония Муциана. Шансов, что Баллиста когда-нибудь забудет имя трибуна, больше не было. Что делал этот ублюдок Скрибоний? Это второе намеренное пренебрежение было еще хуже первого. Одно дело, что Скрибоний не поехал в Антиохию, чтобы поприветствовать своего нового дукса, хотя таков был приказ, и совсем другое - даже не потрудиться подойти к городским воротам. Это могла быть только преднамеренная попытка подорвать авторитет нового командира, сорвать миссию северянина еще до ее начала.
Баллиста огляделся. Там был Турпион, явно желавший оказаться где-нибудь в другом месте.
Свирепо посмотрев на него, Баллиста сказал:
- Примипил, я хочу, чтобы XX Когорта была на марсовом поле завтра в третьем часу. Счета подразделения будут проверены в шестом часу.
Турпион коротко подтвердил приказ. Какое бы взаимопонимание ни установилось во время долгого путешествия между двумя профессиональными солдатами, оно исчезло, как будто его никогда и не существовало. Лицо Турпиона было замкнутым и враждебным.
- Скажи своему трибуну, что если он дорожит своим будущим, он должен присутствовать.
Баллиста был уверен, что Турпион знал об отсутствии Скрибония больше, чем был готов поведать. Смирившись с тем, что он ничего не узнает перед большой аудиторией из солдат и половиной населения города, он отвернулся.
Совершив жертвоприношение и искупавшись в своем новом дворце, Баллиста направился к храму Артемиды. Там, на пороге того, что сошло за ратушу, он стоял и ждал. Он совсем не нервничал из-за речи, которую ему предстояло произнести сейчас. Она сильно отличалась от предыдущей; в новой речи была лишь жесткая правда.
Храмовый квартал Артемиды занимал целый район. Совет занимал небольшое здание в юго-восточном углу. Удаленность ратуши от агоры многое говорила о политическом балансе между богатыми и бедными в этом городе - члены совета чувствовали себя свободно, собираясь в уединении, вдали от простых людей.
- Доминус, не мог бы ты пройти сюда, пожалуйста? - спросил архонт.
Деметрий прошептал его имя на ухо Баллисте. Анаму был странного вида человеком. В этом не было замысла. Его одежда представляла собой официальную тогу с узкой пурпурной полосой, а окладистая борода и редеющие волосы были традиционно подстрижены. Проблема была в его голове: его лицо было слишком длинным, а глаза - слишком широкими, их опущенные уголки совпадали с уголками рта.
Анаму провел их в U-образную комнату, в которой находилось около сорока человек, советников Арета.
- Марк Клодий Баллиста, Вир Эгрегий, Дукс Реки, добро пожаловать.
Анаму сел на первом ярусе, где было написано его имя. Там уже сидели только Ярхай и Огелос, жрец Артемиды. Многие другие имена на первом ярусе были испорчены. Очевидно, политика была смертельно опасным делом в этом городе. Эти трое выживших были людьми, которые действительно имели значение. И все же было бы небезопасно сбрасывать со счетов других членов совета. Баллиста увидел, что большинство жрецов, встретивших его у ворот, сидели в качестве советников, включая лохматого христианского священника.
Было тихо. Пылинки двигались в солнечном свете. Баллиста начал говорить.
- Советники, вы должны подготовиться к очень большим жертвам. Персы-сасаниды приближаются. Следующей весной они двинутся вверх по Евфрату. Их возглавит Шапур, сам Царь Царей. Поскольку жители Арета уничтожили его гарнизон в прошлом году, он не остановится ни перед чем, чтобы захватить город. Если он преуспеет, живые будут завидовать мертвым. - Баллиста сделал паузу.
