Чарли Солтер спустился по ступенькам и быстро пошел между столиками к Фладу.
— Джек Харвей и Мира только что пришли, — сообщил он.
Харвею было пятьдесят лет. Он был среднего роста, слегка полноват, чего не мог скрыть даже темно-синий костюм, сшитый на заказ. Он был лыс, а его мясистое невзрачное лицо наводило на воспоминания о ком-то из римских императоров.
Его племяннице Мире было тридцать, но выглядела она гораздо моложе. Ее блестящие черные волосы были собраны в пучок при помощи гребня с брильянтами. На лице никакой косметики, только губы накрашены кроваво-красной помадой. На ней были разукрашенный блестками жакет, и черная мини-юбка от Джанни Версаччи и черные туфли на очень высоком каблуке: она была очень маленькая, не выше ста пятидесяти сантиметров. Она выглядела очень привлекательно, и мужчины оглядывались на нее. Мира была правой рукой своего дяди, имея диплом Лондонского университета по теории бизнеса, она оставалась такой же безжалостной и беспринципной, как дядя.
Флад не поднялся, ожидая, когда они подойдут.
— Харри, старина! — сказал Харвей и сел за стол. — Ты не возражаешь, если мы присоединимся к тебе?
Мира наклонилась и поцеловала Флада в щеку.
— Вам нравятся мои новые духи, Харри? Стоят целое состояние! Но Джек говорит, что они возбуждают и хорошо пахнут.
— Его слова для тебя много значат, не так ли? — заметил Флад.
Она села по другую сторону от Флада. Харвей взял сигару, отрезал кончик и взглянул на Мордекая.
— Послушай, где твоя проклятая зажигалка?
Мордекай достал зажигалку и поднес огонь Харвею, не моргнув глазом.
— Можно ли получить выпивку? — спросила Мира. — Мы знаем, что вы, Харри, не пьете, но подумайте об остальных, о нас, бедных прохвостах.
В ее речи слышался небольшой акцент кокни, совсем чуть-чуть, что придавало ей своеобразную пикантность. Она положила свою руку на его колено, и Флад спросил:
— Коктейль с шампанским? Это вы хотите?
— Для начала сойдет и это.
— Только не для меня, я не могу пить эту мочу, — сказал Харвей. — Шотландский виски и содовая. Большой стакан.
Морис, который стоял поблизости, передал заказ официанту, потом наклонился к Фладу и спросил шепотом:
— Ваша яичница, господин Флад?
— Давайте ее сюда, — ответил Флад.
Морис ушел и через минуту появился официант с серебряным подносом. Он снял крышку и поставил тарелку перед Фладом, который тут же начал есть.
Харвей спросил:
— Харри, я никогда не видел, чтобы ты ел настоящую еду. У тебя что-нибудь не в порядке?
— Не в этом дело, — ответил Флад. — Еда не представляет для меня особого интереса, Джек. Когда я пареньком был во Вьетнаме, вьетконговцы держали меня некоторое время в яме. Я научился тогда довольствоваться совсем малым. Потом я получил пулю в живот. Потерял восемнадцать дюймов кишок.
— Вы должны будете как-нибудь показать мне свой шов, — заявила Мира.
— У всего есть своя хорошая сторона. Если бы не этот выстрел, то Корпус морской пехоты не отпустил бы меня на это прекрасное место в охране лондонского посольства.
— И ты не встретил бы Джину, — добавил Харвей. — Я помню тот год, когда вы поженились, Харри, год, когда умер ее старый отец, Сэм Дарк… — Он покачал головой. — Он стал некоронованным королем восточной части Лондона после того, как посадили братьев Крей. А Джин! — Он вновь покачал головой. — Какой успех! Парни стояли в очереди, добиваясь ее внимания. Среди них был даже гвардейский офицер, лорд. — Он повернулся к Мире: — Настоящий.
— А она вышла замуж за меня, — сказал Флад.
— Она могла бы выбрать и хуже, Харри. Я имею в виду, что ты помог ей, чтобы дела шли хорошо, особенно после того, как умерла ее мать. Мы все знаем это.
Флад отодвинул тарелку и вытер рот салфеткой.
— Вечер комплиментов, Джек? Теперь выкладывай, зачем ты действительно пришел.
— Ты знаешь, что мне нужно, Харри. Я хочу вступить в дело. Казино, теперь их четыре, и сколько клубов, Мира?
— Шесть, — сказала она.
— И все эти сооружения на реке, — продолжил Харвей. — Ты должен поделиться пирогом.
— Есть одна неувязка, Джек, — ответил ему Флад. — Я законный бизнесмен, и уже давно, а ты… — Он покачал головой. — Плут всегда останется плутом.
— Ты, ублюдок янки! Ты не можешь говорить со мной подобным образом.
— Я это только что сделал.
— Мы в деле, Харри, хочешь ты этого или нет.
— Попробуй, — заявил Флад.
Солтер пересек зал и прислонился к стене рядом с Мордекаем. Тот сказал ему что-то шепотом, и Солтер ушел.
Мира сказала:
— Послушайте, Харри, он говорит действительно серьезно. Так что будьте благоразумны. Все, чего мы хотим, это участвовать в деле.
— Вы входите со мной в дело и попадаете в производство компьютеров, строительный бизнес, клубы и игорные дома, — ответил ей Флад. — А я участвую вместе с вами в сводничестве, проституции, наркобизнесе и так называемой «защите». Даже если бы я трижды в день принимал душ, обтирался одеколоном, то и тогда бы не чувствовал себя чистым.
— Ты подонок, янки! — Она подняла руку, но Флад тут же схватил ее за запястье.
Харвей встал:
— Оставь, Мира, оставь. Пойдем. Я еще поговорю с тобой, Харри.
— Надеюсь, этого не будет, — сказал ему Флад.
Они ушли, а Мордекай склонился к Фладу:
— Он просто мерзкий кусок грязи. От него и его приятелей меня просто тошнит.
— Он ничем не брезгует, — сказал Флад. — Не пыхти, Мордекай, и достань мне чашку кофе.
— Свинья, — произнес Джек Харвей, когда они шли по тротуару к своей машине. — Я отправлю его в ад за то, что он так разговаривал со мной.
— Я тебе говорила, что мы просто теряем время.
— Да. — Он натянул перчатки на свои большие руки. — Значит, придется показать ему, что мы не шутим.
Темный фургон стоял в конце улицы. Когда они подошли, зажглись боковые фары. Молодому человеку, глянувшему из-за руля машины, было лет двадцать пять. У него было жесткое лицо и угрожающий вид в черной кожаной летчицкой куртке и кепке.
— Господин Харвей… — сказал он.
— Молодец, Билли, как раз вовремя. — Харвей обернулся к племяннице: — Я не думаю, что ты встречалась с Билли Ватсоном, Мира.
— Нет, мы не знакомы, — проговорила она, окинув его взглядом.
— Сколько человек у тебя в машине? — спросил Харвей.
— Четверо, господин Харвей. Я слышал, что этот Мордекай Флетчер просто зверь. — Он поднял бейсбольную биту. — Эта штука охладит его.
— Никакой стрельбы, я предупредил тебя.
— Да, господин Харвей.
— Все, что требуется, это хорошая взбучка и, может быть, пара сломанных ног. Займитесь этим. Он должен выйти когда-нибудь.
Харвей и Мира прошли дальше по тротуару.
— Пятеро? Ты думаешь этого достаточно? — спросила она.
— Достаточно? — Он хрипло рассмеялся. — Кто он, по-твоему, такой? Сэм Дарк? Тот был действительно силен, а этот проклятый янки… Они его изуродуют. Поставят его на костыли месяцев на шесть. Они крепкие парни, Мира.
— Ты уверен? — спросила она.
— Теперь пойдем, а то я окоченел, — проговорил он и свернул на стоянку для машин.
Примерно через час Харри Флад собрался уходить. Когда гардеробщица помогала ему надеть пальто, он обратился к Мордекаю:
— Где Чарли?
— Я послал его пару минут тому назад разогреть машину. Я думаю, идет зима, Харри, и скоро эта проклятая Темза покроется льдом.
Флад засмеялся, они спустились по ступенькам и пошли по тротуару. Все произошло очень быстро. Задние дверцы фургона, припаркованного на другой стороне улицы, быстро открылись, и оттуда выскочили несколько парней. Они бросились к Харри и Мордекаю. У них в руках были бейсбольные биты. Первый замахнулся, но Мордекай поднырнул, блокировал удар и перебросил его через бедро на ступени, ведущие в подвал сзади него.
Четверо других остановились, потом окружили их, готовые нанести удар.
— Так дело не пойдет, — сказал Билли Ватсон. — Надо ломать ноги.
Сзади них раздался выстрел. Он прозвучал очень громко в морозном воздухе. Еще один выстрел. Бандиты обернулись и увидели Чарли Солтера, появившегося из темноты и перезаряжавшего свой обрез.
— А ну-ка, бросьте биты, — сказал он, — если не хотите все подохнуть тут.
Они мгновенно повиновались. Мордекай подошел, посмотрел на них и схватил ближайшего за волосы.
— На кого вы работаете, сынок? — рявкнул он.
— Я не знаю, мистер.
Мордекай перевернул его и протащил под оградой так, что заостренные шипы прошли в сантиметре от его лица.
— Я спрашиваю, на кого вы работаете?
Парень тут же раскололся:
— Джек Харвей. Нам заплатили. Нас втянул Билли.
— Ты, ублюдок! Еще поплатишься, — взорвался Билли.
Мордекай взглянул на Флада, который кивнул ему.
