выпустил пулеметную очередь. Вслед за ним и второй самолет открыл огонь.
– Кажется, кофе отменяется! – пробормотал Степан, резко набирая высоту, чтобы уйти с линии огня.
Два атакующих самолета разошлись по плавной дуге, тоже набрали высоту и снова пошли в атаку.
– Я говорил! – выкрикнул Грицко, выпучив глаза. – Я говорил: не надо было брать этих…
– Слушай, тебе не надоело повторять одно и то же? – отмахнулся от него Степан. – Лучше подумай, что нам сейчас делать, как оторваться от этих придурков.
Грицко помрачнел, собрался и заговорил деловито и энергично:
– Они отрезали нас от нашей постоянной базы Дыре-Дауа. На западе – открытая равнина, там они нас разделают под орех – либо собьют, либо заставят сесть в пустыне. Придется снижаться, прижиматься к земле и долинами уходить на юг. Сядем в Дар-Малинде, там есть большое ровное поле, и староста – человек Сиада. Там переждем, дозаправимся и полетим дальше.
– Дело, – согласился Степан. – Так и придется поступить. Только для начала неплохо бы оторваться…
Он заложил крутой вираж, резко снизился. Когда до земли оставалось не больше ста метров, впереди по курсу самолета показалась гряда высоких холмов. Степан повел самолет прямо на эту гряду.
Преследовавшие его самолеты повторили его маневр и сейчас быстро приближались, прижимая Степана к земле.
Расстояние до холмов неумолимо сокращалось. Казалось, Степан собирается разбить самолет, бросив его прямо на крутой каменистый склон. Противники держались с двух сторон позади него, чтобы лишить украинский самолет возможности развернуться.
Но Степан и не думал разворачиваться. Он вел самолет прямо на склон, на котором уже можно было разглядеть отдельные камни, корявые низкорослые деревца, островки темно-красных цветов, напоминающие брызги крови.
Столкновение казалось неизбежным.
Надя в ужасе вцепилась в Патрика, его лицо было мрачным.
В последний момент преследователи не выдержали – они резко развернулись, разделились и пошли в разные стороны вдоль гряды холмов.
Степан же мчался прямо на скалы. Казалось, еще секунда – и все будет кончено, самолет превратится в груду пылающих обломков…
И тут в скалистом склоне неожиданно открылся невидимый со стороны проход. Это было ущелье шириной не больше пятидесяти метров, углублявшееся в гряду холмов, как штыковая рана. Самолет Степана плавно вошел в ущелье и помчался по нему, едва не задевая крыльями его отвесные склоны.
Судя по всему, Степан хорошо знал это ущелье и уже не первый раз летел через него. Во всяком случае, когда ущелье резко повернуло вправо – он точно вписался в поворот.
Смертельный полет продолжался несколько бесконечно долгих минут. Наконец ущелье закончилось. Впереди была долина, поросшая густым тропическим лесом.
– Кажется, прорвались! – проговорил Степан, вытирая пот со лба тыльной стороной руки. – Теперь пойдем низко над лесом до Дар-Малинде, а там…
Договорить он не успел. Среди деревьев что-то вспыхнуло, с запозданием послышался выстрел, самолет встряхнуло, он резко накренился…
– Что за черт? – Степан вцепился в штурвал, пытаясь выровнять машину, но было уже поздно: мотор задымился, самолет потерял высоту и со страшным скрежетом врезался в верхушки деревьев, срезая их, как огромными ножницами…
Надя пришла в себя от странного монотонного звука, от противного металлического скрежета, будто огромный жук сидел рядом и жужжал недовольно.
Она открыла глаза – и с удивлением осознала, что висит в нескольких метрах от земли, застряв между ветками большого тропического дерева. Видимо, эти ветки смягчили удар при падении и спасли ей жизнь. Надя осторожно ощупала себя. Тело болело, но, кажется, она даже ничего себе не переломала, отделавшись несколькими ссадинами, ушибами и царапинами. Но каким образом она выпала из самолета? И где сам самолет?
Ответ на второй вопрос она получила сразу, как только огляделась по сторонам.
Самолет тоже застрял между двумя огромными деревьями, как попавшая в силки птица, и сейчас медленно раскачивался, издавая тот самый ритмичный металлический скрежет, который услышала Надя, придя в сознание.
Девушка осторожно высвободилась из охвативших ее ветвей, перебралась по ним ниже, как по лестнице, и спрыгнула на землю, покрытую зеленым ковром густого мха. Прыжок отозвался во всех костях болью, но ходить она могла, даже не хромала. Повезло…
Она подошла ближе к самолету и крикнула:
– Эй! Мужики! Есть кто живой? Степан! Грицко! Патрик! Да отзовитесь же!
Ей никто не ответил. Только самолет качнулся сильнее, чем прежде, заскрежетал и замер, накренившись.
Надя подождала еще минуту или две, но ничего не изменилось.
До сих пор она даже не успела по-настоящему испугаться – воздушная атака длилась всего несколько минут, и она не видела из грузового отсека всех подробностей, лишь чувствовала резкие виражи и повороты, головокружительный полет по ущелью вообще не оценила, а в момент аварии и падения самолета потеряла сознание.
Теперь же до нее дошло, что она находится возле разбившегося самолета в самом центре Африки, далеко от любого человеческого жилья, и вся ее надежда – на то, что при аварии уцелел кто-то из членов экипажа…
Осознав этот непреложный факт, она бросилась к одному из деревьев, на которых держался самолет, и полезла по нему вверх. Надя понимала, что это опасно, что самолет в любую секунду может обрушиться вниз или взорваться, но страх оказаться одной посреди тропического леса перевесил все другие опасения.
Девушка быстро вскарабкалась по ветвям дерева и поравнялась с самолетом. Она увидела, что грузовой отсек буквально разломился пополам, его обшивка оторвалась и упала где-то далеко в джунглях. Должно быть, это и спасло ее жизнь – она выпала из развалившегося самолета на ветви дерева, которые смягчили удар.
Остатки грузового отсека выглядели как макет самолета в разрезе. Вот скамья, на которой они с Патриком сидели во время недолгого полета… самого англичанина не было, только пятно еще не засохшей крови темнело на скамье.
Надя осторожно перебралась через покореженные обломки, подобралась к дверце, отделявшей грузовой отсек от кабины пилотов, потянула эту дверцу на себя.
Дверца, как ни странно, легко поддалась, и девушка заглянула в кабину…
И тут же отшатнулась, едва справившись с рвотным позывом.
Степан сидел на месте первого пилота, поникнув головой. Колонка штурвала насквозь пробила его грудную клетку и вышла из спины.
Рядом сидел Грицко. Его голова была откинута назад, половину лица снесло, вероятно, куском обшивки. Из раны торчали обломки кости. Вся кабина была залита кровью и забрызгана какими-то отвратительными сгустками.
Надя выскочила из кабины, села на пол грузового отсека и несколько минут глубоко дышала.
Перед ее глазами стояла картина, увиденная в кабине летчиков. Ой, не напрасно Грицко так не хотел брать в полет их с Патриком! Нутром
