— Как ты могла это решить? — усмехнулся я. — Под видом невинной помощи может скрываться…
— Ах оставь, ради Бога! — вскипела Белка. — Я женщина. И я чувствую, когда помощь, а когда нет. Он совсем по-другому ко мне отнесся. Совсем! Как к беззащитному ребенку, что ли. Но я тут же ему заметила, что я вовсе не такая и беззащитная. Даже наоборот. И что ни в чьей помощи не нуждаюсь.
— А что потом?
— Потом? — Белка пожала плечами. — Отец увидел нас вместе. И силой уволок домой. И так разорался! Чтобы я не смела даже приближаться к этому Заманскому.
— Почему он не хотел, чтобы ты виделись с профессором?
— Здесь все очень просто. Он не хотел, чтобы я вообще с кем-либо встречалась. И всегда закатывал скандалы. Он меня жутко бережет.
— И, как видно, безуспешно, — оскалился Вано.
Белка бросила на него злобный взгляд. Но промолчала.
— Белка, а что ты делала на кладбище, да еще под вечер? — полюбопытствовал я.
Она опустила взгляд. И даже слегка от меня отодвинулась.
— У тебя там кто-то похоронен? — не унимался я.
— Мама, — просто и тихо ответила она. Продолжая сверлить взглядом пол.
Я тактично замолчал. В надежде, что она сама продолжит эту печальную тему.
— Она умерла два года назад. Я до сих пор не могу смириться с ее смертью. Она была такой молодой. И такой красивой.
— Такой же, как ты, наверное, — я нежно потрепал девушку по щеке. — Ну, не надо, девочка. Я больше ни о чем не спрошу.
Белка отклонила от меня голову. И с вызовом ответила.
— Нет, надо. Я хочу, чтобы мы продолжили эту тему.
— Но Белка, — растерянно пробормотал я.
— Она умерла здесь, Ник. Вот в этой комнате. И на этом диване, где сейчас сидишь ты. И я.
Я невольно вздрогнул. Мы с Вано переглянулись. Его взгляд спрашивал у меня: «Это что еще за новости? Небось, эта наглая девчонка опять врет?» А мой взгляд отвечал: «Слишком кощунственная ложь. А если это — не ложь, то она довольно печальна.»
— Я не вру, — твердо ответила Белка на наши немые вопросы. — О таком я никогда не совру. Можете спросить у кого угодно. Она умерла здесь. И я не зря вам говорила про призраки. И про то, что в этой усадьбе происходят странные вещи еще с прошлого века.
— Как умерла твоя мать, Белка.
— От сердечного приступа, — Белка скривилась. — Такой диагноз. Но я… Но я не верю! Слышишь, Ник, не верю!
Она вцепилась пальчиками в ворот моей рубахи. И вновь зашептала прямо в лицо. Ее губы слегка побелели. И в ее больших раскосых глазах скапливались слезы.
— Ник, я же не зря попросила вас остаться. Вначале мать… Теперь отец… Нет, Ник. Что-то здесь не так! Я знаю, мой отец не мог убить. И я точно знаю, моя мать не могла умереть от инсульта.
— Она когда-нибудь жаловалась на боли в сердце?
— Никогда, — буркнула Белка. И вновь стала сверлить взглядом пол. — Они все придумали.
— А почему она жила в гостинице, а не дома?
— Да не жила она там! Просто накануне они сильно повздорили с отцом. А мама… Она была довольно взбалмошная и упрямая. Да, ты прав, Ник, как и я. Вот она и прибежала сюда… За смертью… Отец до сих пор не может простить себе этого. Он во всем винит себя.
— Когда это случилось?
— Два года назад. За год до этого здесь же, только в номере профессора, умер от передозировки снотворного наш местный поэт. А через год после смерти мамы, в прошлом году неподалеку от вашего номера скончался наш известный цветовод-биолог. Вроде бы говорят, что у него был рак легких. Наверно, от избытка аромата растений, — уже с явным сарказмом подытожила Белка.
— А что они все делали здесь, в гостинице? Или они все беспризорники?
— Это не смешно, Ник. Поэт частенько тут ночевал. Убегал от своей тещи, которая его доставала. Что он вместо того, чтобы копать картошку, пишет какой-то бред. Вот он здесь и отрывался. И работал. А биолог… Здесь, возле усадьбы растут очень древние цветы. Каждое утро, они в определенное время на секунду приоткрывают свои бутоны и издают удивительный аромат. Просто неповторимый. А потом вновь закрываются. И уже раскрываются гораздо позднее. Но пахнут уже по другому. Так он хотел подловить этот момент, определить время и тому подобное, не знаю. Поэтому и поселился здесь на недельку. Впрочем, если покопаться, я думаю это еще не все смерти в Жемчужном. Но я приехала сюда с отцом только три года назад. Так что… Так что знаю только про это…
М-да, то что рассказала Белка, становилось весьма любопытным. Если не более. И все же принимать за чистую монету ее слова было бы глупо. Я уже знал гениальную способность девушки делать из мухи слона. Не говоря уже о том, что ее фантазия не знала границ. И я уже собирался это высказать Белке, но не успел, поскольку в дверь постучали.
Я любезно пригласил войти. На пороге оказался профессор Заманский. Он был уже без шляпы, но в том же довольно изящном костюме.
Заманский широким шагом вошел в наш номер. И увидев Белку застыл на месте. И пробормотал что-то невразумительное. Он был явно смущен ее присутствием.
— Я думал вы одни, — наконец он выдавил более менее понятную фразу. — Что ж, извините, я видимо, помешал…
— Нет, что вы! — замахала руками Белка, — я как раз собралась уходить. Уже поздно…
— Именно потому что поздно, — пробормотал профессор. — Таким молоденьким девушкам не стоит гулять одним по вечерам.
Белка хохотнула и ударила себя по острой коленке.
— Чушь какая-то! Я ничего не боюсь! Я все время гуляю одна!
— И все же, после того, что произошло, — не унимался Заманский, — я думаю было бы правильнее вам остаться в гостинице. Полагаю, здесь найдется свободный номер. Впрочем, здесь все номера свободны, не считая наших. Думаю, молодые люди согласятся со мной.
А мы, то бишь молодые люди, с любопытством наблюдали эту сцену.
— Вы что, с ума сошли? — Белкины и без того огромные глаза увеличились в два раза. — Я и в гостинице? Да ни в жизнь! К тому же, меня тут не особенно жалуют. Нет уж, увольте!
И она подбежала к балкону, явно желая смыться привычным для нее ходом.
— Погодите! — воскликнул профессор. Он был явно взволнован. И даже не пытался этого скрыть. — Позвольте, я хотя бы вас провожу!
— Еще чего! — фыркнула Белка. — Только мне телохранителя не хватало.
Профессор стали убедительно ей объяснять, что уже довольно поздно, что если произошло одно убийство, то вполне может произойти и другое, что на улице довольно пустынно и страшно. Я внимательно наблюдал за профессором, который, казалось, уже совсем себя не контролировал. Его голос дрожал. Он беспокойно мял свои руки. А Белка еще смела утверждать, что он к ней ничего не питает кроме дружеских чувств. Чушь! За друзей так не беспокоятся. Так беспокоятся только за любимых. Впрочем, я был согласен с Заманским. И поэтому поспешил перебить его, поскольку уговоры не действовали на эту сумасбродную девицу. Которая уже намылилась скатиться по водосточной трубе.
Я приблизился к Белке. И слегка пожал ее локоть. И подтолкнул к выходу.
— Здесь есть еще и другие пути на свободу. В частности — обычная дверь. Может, этот выход и не столь оригинален, зато вполне надежен. К тому же рядом с тобой будет неплохой парень. Который умеет драться и отбивать словесные нападки приятной четы Кис-Кис.
— Это ты что ли? — фыркнула Белка.
— Ну, если ты предпочитаешь кого-то еще… Перед тобой три достойных джентльмена. На выбор.
— Тогда уж лучше ты, — сдалась Белка.
— Я скоро вернусь, — бросил я на прощание профессору и Вано. — Надеюсь вам есть о чем поговорить до моего возвращения.
И я незаметно подмигнул моему приятелю. Впрочем, это не трудно было сделать. Поскольку моя персона профессора нисколечко не интересовала. Он как-то задумчиво смотрел на Белку. И в его глазах читалась грусть и отблеск слабой надежды. Только надежды на что? Этого я понять пока не мог.
Мы с Белкой выскочили из гостиницы незаметно. Слава Богу, чета Кис-Кис находилась на кухне. Оттуда раздавался звон посуды и слабые голоса. Что ж, хотя бы в этом повезло. Честно говоря, я уже порядком устал от говорливости хозяйки. К тому же ей пришлось бы объяснять свой уход. Да еще с девушкой, которую здесь далеко не считали образцом нравственности.
Дом Белки находился на противоположном краю города. И стоял так же на окраине. Почти у самого моря. Мы порядком замерзли, пока добрались до него. И все же ночь была великолепной. И мы не могли не остановиться у моря, чтобы полюбоваться его ночной красотой. Мелкая россыпь ярких звезд отражалась в воде. Оглушительную тишину только изредка нарушал всплеск волн. Белка сбросила с себя шлепанцы и окунула ноги в прохладную воду. И у меня от холода пробежали мурашки по телу.
— Надеюсь, ты не собираешься вновь утонуть у меня на глазах?
— Нет, Ник. Это уже ни к чему. Глупо было бы умереть не узнав всей правды.
