Гуня был всем известный вышибала, он же простак, он же резонирующее начало в стиле: «А не заработались? Не пора ли покушать?» Гробыня – роковая красотка, которой все трын-трава. Однако это только внешне. Внутри – Таня это чувствовала – Гробыня гораздо сложнее и ранимее. Шурасик – всезнающий мозг, но мозг пассивный и во многом лишенный воли, потому что его волей был Глеб. Опять же, слишком большой объем знаний всегда мешал Шурасику действовать. Он вечно закапывался в плюсах и минусах каждого решения так, что нужно было топнуть на него ногой, чтобы он проснулся и начал шевелиться.
От действия магии влажный пень постепенно ссыхался. От него тонкой струйкой шел пар. Пройдет час, и на месте пня останется серый пористый уголек.
Шурасик наклонился и начертил на земле защитную руну.
– Поздравляю всех, кого не видел, и особенно тех, кто по мне соскучился! Заметьте, Грааль Гардарику прошли все и без потерь! А это было серьезное испытание! Наш мир может гордиться нами!
Слова Шурасика звучали с большим запозданием, как это бывает в неважно переведенных фильмах. Вначале Шурасик открывал рот и что-то произносил. Слова притягивались к защитной руне и проходили по ее изгибам, и лишь затем звучала речь, которую теперь невозможно было подслушать.
На приветствие Шурасика никто не отозвался. Все они были людьми действия.
– Кто-нибудь уже выполнил задание Чумьи? – спросила Гробыня.
Вообще-то полагалось говорить «великой матери-опекунши», но для своих можно было и сократить. Таня хотела сказать про корону дяди Германа, но на всякий случай промолчала.
Другие тоже не спешили открывать свои карты. Таня ощутила легкую щекотку в волосах и порадовалась, что еще с вечера завязала на запястье глюковую фенечку и подстраховалась от подзеркаливания заклинанием вдушус нелезус.
Таня в ответ тоже попыталась кое-кого подзеркалить, но экранированы были все. Один Гуня Гломов с этим не заморачивался, но его и зеркалить было бесполезно. Во-первых, стенки черепа толстенные, а во-вторых, мыслей всего три. Мысль № 1. Что-то съесть. Мысль № 2. С кем-нибудь подраться. Мысль № 3. Постоянно держать Гробыню в поле зрения. Если ею заинтересуется любой молодой человек, переключение на мысль № 2.
– Хорошо. Поставлю вопрос иначе: кто-нибудь знает, чего мы здесь забыли? Что мы должны сделать, чтобы Стекло Миров дало трещину? – нетерпеливо повторила Гробыня.
И снова – щекотание в волосах. Все молчат и улыбаются.
– Так дело не пойдет! Мы должны доверять друг другу! – возмутился Шурасик.
Рита Шито-Крыто присела на корточки.
– Все слышали? – спросила она вкрадчиво. – Шурей подговаривал нас нарушить правило пяти. Доверять – значит верить. Минус два гранда, Шурей!
Шурасик напрягся.
– Я не то имел в виду! В этом мире доверять – значит… э-э… охотиться одной… э-э…
– Стаей! – сказала Таня.
– …командой, Гроттер, командой! – Ритка улыбнулась так, как могла бы улыбнуться пантера Багира. – Хорошо, Шурей! Начнем доверять прямо сейчас! Что у тебя в нагрудном кармане?
– У меня нет нагрудного кармана! Можете обыскать! – завопил Шурасик.
– В смысле карман утоплен в пятом измерении? – промурлыкала Ритка. – Так что, расскажешь сам? Или тебе помочь?
Шурасик покраснел.
– Ну да! Куколки вуду! Если вы попытаетесь меня убить или подставить, я вас всех поубиваю! – сердито крикнул он.
– Браво, командир! Начинай прямо сейчас! Только имей в виду, что я замкнула свою куколку на твое сердце! – заметила Ритка.
Шурасик оттянул от шеи воротник.
– Подумаешь! Я догадывался, что ты это сделаешь, и использовал заклинание Самтытакойс! Заклинание материализации страшных слов из списка ста запрещенных! Тебя сожрут чудовища из твоих кошмаров!
– Ути-пути! Да где мне его знать? Я забыла его еще в детском гадике! Знай, бедолага: я переплела энергетическую пуповину твоей судьбы через гробовые доски! Рыпнись – и спасти тебя смогут только своевременные выплаты гадалке! – уронила Ритка.
Шурасик помрачнел. Ему нечем стало крыть. Женский ум всегда изобретательнее мужского по части гадостей.
– А я… а я…
– Ну что ты? – снисходительно спросила Ритка.
– Я на тебе женюсь и сделаю тебя несчастной! – выпалил Шурасик.
Шито-Крыто перестала улыбаться.
– Впервые серьезная угроза! Однако черномагусов замуж не берут. Каждую осень я травлю мужей и тараканов! Ну, шутки в сторону! Я хочу все же узнать, кто чего раздобыл! Все помнят заклинание Анонимус?
Анонимус – заклинание сообщения тайных сведений. Впервые встречается в книге «Стуков» мага Остапа Шептуненко, которая является исключительно слепцам в самую темную полночь года. Книга невидимая, неслышимая и неосязаемая. По этой причине некоторые распространяют подлые слухи, что ее вообще не существует. Однако книга не спускает таким негодяям и обязательно стучит на них в «Общество сохранения магических традиций» и другие компетентные органы.
Ритка нацарапала заклинание Анонимус на земле палочкой. Красная искра стекла с ее кольца, как рубиновая капля и оросила заклинание. По очереди все шестеро наклонялись над заклинанием и, не открывая рта, что-то произносили.
Когда все побывали у заклинания, Ритка выпустила еще одну искру, и тотчас от земли стали отрываться слова. Каждое слово было заточено в небольшой хрустальный шар, разбивавшийся с легким звоном, когда слово поднималось на высоту колена.
– Отлично! – сказал Шурасик, когда последний шар раскололся. – Результат даже лучше, чем я ожидал! Два поручения матери-опекунши выполнены. Первое – сильный артефакт для чтения мыслей с зомбирующим эффектом, взламывающий любые защитные блоки. Хм… что бы это такое могло быть?.. Второе – каменный глаз Эринии, похищенный из лопухоидного музея!.. Склепова, вы с Гломовым меня отвлекаете! Уведи, пожалуйста, своего непоследовательного врага куда-нибудь за дерево и там ощипывай его раннюю лысину сколько угодно!
– А чего такое-то? Завидно, что тебя никто не ощипывает? – возмутилась Гробыня. Она выпутывала у Гуни соломинки из волос. – Засвинячился, мой киска! Лапки убери! Повернись!
Довольный Гуня слушался, подставляя ей похожую на котел голову.
– Ты безнадежна, Склепова! Ну, артефакт для чтения мыслей – тут все прозрачно. Тот, кто им владеет, видимо, должен узнать некую тайну, которая подскажет нам, как разбить Стекло Миров! Причем узнать как можно скорее!
– У кого узнать? – спросила Гробыня.
– Скорее всего, у кого-то из преподавателей Тибидохса. Может, каменный глаз Эринии послужит подсказкой? Насколько я понимаю, это что-то из древней атакующей магии. Эринии – богини мщения и кары, – сообщил Шурасик.
– Эй, которые с глазом и с артефактом, отзовись! – весело крикнула Склепова.
Настороженная тишина. Все с подозрением разглядывали друг друга.
Бейбарсов, до сих пор упорно молчавший, цокнул языком, привлекая внимание.
– Жанин не добралась! – сказал он, растягивая слова. – В этой реальности только шесть магусов из нашего мира. Это плохо, потому что семеро справились бы лучше.
– Шесть? – быстро спросила Таня. – Мне казалось: есть еще один.
– Кто?
– Тот-кто-убивает-в-свое-время! – вздрогнув, сказала Таня.
Бейбарсов медленно покачал головой.
– Тот-кто-убивает-в-свое-время не маг и даже не человек.
– Ты что-то о нем знаешь? – спросила Таня.
У Глеба были гибкие, тонкие, беспокойные губы. Удивительные губы, все выражающие, насмешливые и чуть обкусанные.
– Можно и так сказать. Я принес его с собой, – сказал Бейбарсов, и на его губах заблудилось невысказанное извинение.
– Ты не мог! Наши предшественники погибли еще до нашего перемещения! – крикнула Таня.
– Не хочешь представлять меня убийцей семерых? Ну, так и быть: это не я. Тот-кто-убивает-в-свое-время исчезает вместе со смертью последнего из предыдущей семерки, а своим прибытием я его обновил. Это мое поручение от матери-опекунши!
Гробыня недоверчиво разглядывала его.
– Слишком запутано. Так тот-кто-убивает-в-свое-время – это ты или не ты?
– Невнимательно слушаешь, Склепова! Я же сказал: тот-кто-убивает-в-свое-время – не человек. А некромаги все же люди. Или ты думаешь, что мы получаемся из высохших костей методом их естественного размножения?
– Тогда как?
– Просто. В последнюю ночь мать-опекунша позвала меня к себе и попросила кое-что передать. Отказаться было невозможно. Не думаю, что моя посылочка вас обрадует, но как говорит наш палач: «Всем люб не будешь!» И еще: «Жалоб от клиентов не поступало!»
Глеб опустился на четвереньки и глухо закашлялся. По его гортани прокатился шар. Задыхаясь, он схватился за горло и скривился, багровея лицом.
– Тебе плохо? – спросила Таня.
– Мне всегда лучше всех. Отвернись! Не хочу, чтобы ты смотрела! – прохрипел Глеб.
