— Ого! — наморщила нос я.
— Еще какое «ого», — ответила она и скорчила гримасу. — Единственная причина, почему Джерард дальше слов не идет… он знает, что я младшая сестра Хью и он меня не получит. — Она вздохнула. — Для него это безобидный флирт, который ни к чему не ведет.
— А для тебя? — осторожно спросила я. — Для тебя что?
Клэр пожевала нижнюю губу и шепотом ответила:
— Пытка.
Это признание целиком подтвердило мои подозрения.
Клэр нравился Джерард, или Гибси, или как там его зовут.
Знакомство с Джонни Каваной подействовало на меня как укол стимулятора. Можно сказать, в мою жизнь «впрыснули» Джонни, отчего пробудившиеся гормоны с недавних пор постоянно атаковали репродуктивную систему и сейчас я всей душой сочувствовала подруге.
— Парни с красивыми глазами и большими мышцами — сущая беда для девчонок, — пропыхтела Клэр.
— Ага, — вяло согласилась я. — Еще какая беда.
— И на что мы похожи? — невесело рассмеялась Клэр. — Обеим нравится самое худшее из возможного.
— Я-то тут при чем? — встрепенулась я, готовая все отрицать. — Мне никто не нравится.
— Да, как же! — с упреком бросила мне Клэр. — И не пытайся прикидываться, маленькая мисс стыдливость. Я же вижу, как ты пялишься на него.
— Клэр, ты воображаешь то, чего нет, — со вздохом возразила я.
— А глянь-ка, — прошептала она, указывая мне за спину. — Джонни опять идет сюда.
— Что-что?
Я настороженно обернулась и поняла, что подруга соврала.
— Ха-ха, — захихикала Клэр. — Так я и знала.
— Не смешно, — пробубнила я, потирая пылающие щеки.
— Не беспокойся, Шан, — понимающе улыбнулась она. — Я надежно сохраню твою тайну.
7. Полуночно-синий
Джонни
Глаза у Шаннон Линч были полуночно-синего цвета, и он насмерть застрял у меня в голове.
Во всяком случае, это оказалось ближайшее цветовое соответствие, какое мне удалось найти после нескончаемых поисков в Интернете.
Таблицы цветов были противоречивыми и сбивали с толку, но еще сильнее меня сбивал с толку собственный долбаный мозг, который зациклило на повторе, как запись с битой дорожкой.
Мысли снова и снова возвращались к Шаннон «как река», ее потрясающим синим глазам, ангельскому лицу и жуткому прошлому.
После чтения ее личного дела я несколько дней переваривал информацию и еще несколько дней боролся с отчаянным желанием поехать прямиком в БМШ и не по-детски разобраться с ее обидчиками и обидчицами.
Всю первую неделю после рождественских каникул я волновался за нее и каждый день ждал, что завтра она вернется в школу.
К пятнице мои волнения достигли пика, и я отправился в кабинет мистера Туми — поинтересоваться о ее состоянии.
Там-то я и узнал, что по моей вине у девчонки сотрясение мозга и что ее до конца недели освободили от занятий, предписав постельный режим.
Когда в следующий понедельник Шаннон вернулась в школу, меня вызвали в директорский кабинет, где помимо мистера Туми я увидел мисс Найен — старшего преподавателя третьегодков, мистера Кроули — нашего старшего преподавателя, а также человеческий инкубатор, именуемый миссис Линч.
Мне было сказано, что, хотя все понимают непреднамеренность происшествия на поле, в моих же интересах впредь держаться от Шаннон подальше, дабы избежать каких-либо инцидентов в будущем.
Миссис Линч вручила мне полиэтиленовый мешок с моей футболкой, промямлила извинения за то, что неделю назад толкнула меня (естественно, она стремилась обезопасить себя и не схлопотать обвинение в нападении на школьника), но тут же еще раз строго предупредила: и близко не подходить к ее дочери.
Взбешенный, что меня загнали в угол скотски и совершенно неоправданно, не говоря уже о том, что обращались как со злодеем, я злобно рявкнул: «Да без проблем!» — забрал футболку и вернулся на занятия с твердым намерением делать, как сказано.
Мне такой головной боли не надо.
Мне не надо, чтобы надо мной висела угроза отстранения от занятий. Это испортит все мои планы, и никакая девчонка не стоит того, чтобы из-за нее рисковать будущим.
Я следовал правилам больше для себя, чем для нее, и держался от Шаннон подальше.
Я не заговаривал с ней и не приближался, когда видел ее в коридорах и в столовой на переменах.
Словом, я обходил далеко стороной эту девчонку и все сложности, которые, похоже, следовали за ней по пятам.
Но как ни бесился, я приглядывал за ней в коридорах.
Можете назвать это гиперопекой над беззащитной девочкой или еще как, но я мониторил, не прозвучит ли где имя Шаннон Линч, и, если слышал, тут же пресекал все разговоры о ней, даже самые невинные, — я хотел быть уверенным, что она мягко впишется в Томмен.
Но через пару дней мне стало ясно, что она не нуждается ни в чьей помощи.
В Томмен-колледже Шаннон пришлась ко двору.
Она нравилась преподавателям.
Она нравилась ученикам.
Мне она, блин, тоже нравилась.
В этом-то и была проблема.
И потом, у нее имелись свои телохранительницы в лице двух светловолосых девиц, сопровождавших ее повсюду.
Я узнал, что одна из них, та, что больше опекала Шаннон, была сестрой Хьюи Биггса — блуждающего полузащитника нашей команды и одного из моих ближайших друзей.
Вторая то сходилась, то расходилась с Пирсом О’Ниллом — тоже нашим игроком.
Имени подружки Пирса я не помнил, но помнил ее ядовитый язык и что любой парень в здравом уме должен обходить ее стороной.
Погрузившись в свои дела, я пытался не замечать Шаннон и вообще забыть о ней, решив сосредоточиться на игре и не отвлекаться ни на что вокруг меня. Девки — самый опасный отвлекающий фактор.
Я охеренно старался.
Но стоило кому-то из парней упомянуть ее в разговоре или она проходила мимо по коридору, как меня тут же отбрасывало на исходную точку.
Я не понимал этого и попросту старался поменьше об этом думать.
Но это не избавляло меня от ее присутствия во всех разговорах, где я участвовал с момента ее появления в Томмене.
Парни — те еще уроды, и на возраст им посрать.
Слишком многие дятлопитеки моего года болтали о ней, думали о ней, замышляли насчет нее, чем доводили меня до белого каления.
На прошлой неделе я не справился с фрустрацией и объявил всему столу одноклассников, чтоб они, на хер, заткнулись и что девчонке всего пятнадцать.
Им было фиолетово, что она только третьегодка, и меня парило то, что меня это парит, хотя не должно.
Полным-полно третьегодок кувыркались с парнями четвертого, пятого и, мать их, даже шестого года.
Но не со мной.
Ни в коем случае не со мной.
В отличие от остальных парней, которые легко задирали юбки малявкам, я четко сознавал возможные осложнения.
Мне более чем хватало лекций тренеров и рассказов бывших профессионалов о катастрофических последствиях интимных отношений с «неправильной» девчонкой.
Не скажу, что все эти годы я вел себя образцово, но я не переступал черту и не затаскивал в постель тех, кто младше меня.
Знаю, это были двойные стандарты, потому что с девицами старше себя я спал охотно, но, вашу мать, требовалось соблюдать меры предосторожности. У меня была мечта и четкое понимание, как ее необходимо достичь. Постельные забавы с малолетками были опасны.
Потому-то эта малолетка так меня и бесила.
В ту минуту, когда я увидел ее, в грудь что-то ударило.
Что-то незнакомое и обескураживающее.
И уже больше месяца меня по-прежнему крутило.
На дворе стоял февраль, а я был все так же одержим Шаннон «как река».
Меня это раздражало, и еще больше раздражала она сама — из-за того, что стала причиной моего раздрая.
Бессмыслица какая-то.
Девчонка-пигалица, кожа да кости. Никакого намека на грудь. Если честно, я даже сомневался, что она носит лифчик.
Понятно, да?
Слишком маленькая.
Слишком, на хрен, маленькая.
