вне закона. За его голову было обещано высокое вознаграждение. Чтобы форсировать военные операции против Монтевидео, буэнос-айресское правительство послало туда эскадру, которая установила морскую блокаду, а также подкрепления сухопутным частям под командованием Альвеара. 23 июня испанский гарнизон Монтевидео капитулировал.
Хотя столица Восточного Берега оказалась в руках войск Буэнос-Айреса, почти всю остальную его территорию фактически контролировали уругвайские патриоты во главе с Артигасом, не признававшие власть буэнос-айресского правительства. Иод их влиянием находились также расположенные к западу от реки Уругвай провинции Энтре-Риос, Корриентес и другие, которые выступали против централистских устремлений и гегемонии Буэнос-Айреса.
В январе 1815 г. отряды Артигаса, придерживавшиеся до того преимущественно оборонительной тактики, перешли в наступление. Они одержали крупную победу над буэнос-айресскими войсками, вынужденными в середине марта оставить Монтевидео.
Успехи уругвайцев способствовали дальнейшему росту федералистских тенденций в соседних с Восточным Берегом провинциях.
В такой обстановке консервативные круги Буэнос-Айреса, стремясь укрепить свою власть над провинциями Ла-Платы, свергли в апреле правительство Альвеара (занимавшего с января 1815 г. пост «верховного правителя») и распустили Конституционную ассамблею. Новое правительство заявило о своем намерении достигнуть соглашения с Артигасом. Но, поскольку оно категорически отказалось принять требование уругвайских патриотов о полной автономии Восточного Берега, переговоры не дали никаких результатов.
В июле 1815 г. по инициативе Артигаса собрался федеральный конгресс, на котором помимо Восточного Берега были представлены также провинции Энтре-Риос, Корриентес, Санта-Фе и Мисьонес, провозгласившие Артигаса «защитником свободных народов». Конгресс одобрил разработанный Артигасом «Временный регламент Восточной провинции» — радикальную программу, предусматривавшую конфискацию земель и другого имущества врагов революции и их распределение между неимущими патриотами. В самом Монтевидео были приняты меры для поддержания революционного порядка и дисциплины.
Если федералисты во главе с Артигасом фактически контролировали во второй половине 1815 г. всю территорию между реками Уругваем и Параной, то сфера политического влияния Буэнос-Айреса стала весьма ограниченной. Помимо Восточного Берега и Парагвая, отказывавшихся признать власть буэнос-айресского правительства, из-под его контроля окончательно вышло и Верхнее Перу, где роялистам удалось почти полностью подавить революционное движение: к началу 1816 г. уцелела лишь одна «републикета» Айопайя. Поскольку к тому же в ноябре 1815 г. здесь потерпела очередное поражение в бою при Сипе-Сипе Северная армия под командованием «верховного правителя» Рондо, угроза наступления испанских войск с севера вновь оказалась реальной.
На побережье Тихого океана
Примерно за год до описываемых событий, в конце октября 1814 г., со склонов Анд в лаплатскую провинцию Мендоса спустилась кучка запыленных, от усталости едва державшихся в седле всадников. Только эта горстка чилийских патриотов уцелела после драмы, разыгравшейся по ту сторону Андского хребта.
В отличие от Ла-Платы, Венесуэлы, Новой Гранады в вице-королевстве Перу освободительное движение первоначально развивалось сравнительно слабо. В самом Перу колонизаторы в течение ряда лет вообще прочно удерживали свои позиции. Лишь в августе 1814 г. в Куско вспыхнуло и распространилось на обширную территорию мощное индейское восстание под предводительством Пумакагуа, но к марту следующего года оно уже было подавлено и власть испанской администрации полностью восстановлена.
Значительно больший размах борьба за независимость приобрела в генерал-капитанстве Чили. Правда, и здесь по ряду причин, связанных с отдаленностью и изолированным положением этой колонии, расположенной на периферии испанской империи в Америке, ее экономической зависимостью от Перу и другими обстоятельствами, борьба против чужеземных угнетателей в первые годы освободительной войны не достигла такой остроты и политического накала, не приняла столь массового характера, как в других районах Южной Америки.
Но вести о революционных событиях в Каракасе, Буэнос-Айресе, Боготе, Кито послужили толчком для выступления и чилийских патриотов. Непосредственным поводом к нему явился арест 25 мая 1810 г. видных участников освободительного движения Рохаса, Овалье и Вера-и-Пинтадо. Этот акт грубого произвола вызвал решительные протесты со стороны общественности. По требованию патриотов 18 сентября было созвано открытое заседание кабильдо Сантьяго, которое приняло решение о смещении губернатора и передаче его функций правительственной хунте. В ее состав вошел радикально настроенный Хуан Мартинес де Росас, выступавший за проведение революционного курса и добившийся открытия чилийских портов для свободной торговли с иностранными государствами. Однако среди членов хунты преобладали тесно связанные с испанской монархией представители колониальной администрации и духовенства во главе с бывшим губернатором. Роялисты добились большинства и в национальном конгрессе, избранном 11 апреля 1811 г. (он открылся 4 июля). Депутаты конгресса поспешили присягнуть на верность Фердинанду VII. Ббльшая их часть, настроенная лояльно по отношению к метрополии, не выдвигала требований ликвидации колониальной зависимости.
Происпанская политика консервативной хунты вызвала разочарование и глубокое недовольство патриотических сил. 25 августа в Консепсьоне вспыхнуло восстание, которое возглавил Мартинес де Росас. Вслед за тем 4 сентября в Сантьяго патриоты, требовавшие независимости, свергли хунту и образовали новую, где руководящую роль вскоре стал играть молодой офицер Хосе Мигель Каррера, происходивший из богатой креольской семьи. Из конгресса были удалены наиболее реакционные депутаты, а в декабре последовал его роспуск.
Каррера стал фактически единоличным диктатором в Сантьяго.
Но власть Карреры отнюдь не получила признания на всей территории Чили. Особенно решительно против его диктаторских замашек выступала хунта Консепсьона. Вместе с тем ее руководитель Мартинес де Росас стремился избежать вооруженного столкновения с патриотами Сантьяго. Однако переговоры, которые он вел с Каррерой, не дали результата. Тогда часть его приверженцев перешла на сторону Карреры, а Мартинес де Росас был арестован и впоследствии выслан из Чили.
Несмотря на требования Камило Энрикеса (издававшего с февраля 1812 г. в Сантьяго первую чилийскую газету «Аурора де Чили») и других патриотов, добивавшихся полного разрыва с Испанией и проведения демократических преобразований, правительство Карреры придерживалось весьма осторожного и умеренного политического курса. 27 октября 1812 г. оно обнародовало «Временный конституционный регламент», который провозглашал принцип народного суверенитета, неприкосновенность личности, жилища и имущества, свободу печати, равенство перед законом, предусматривал разработку конституции, создание выборного сената и т. д. Но этот документ вновь подтверждал признание суверенитета Фердинанда VII{37}.
Тем временем вице-король Перу подготовил армию под командованием генерала Парехи, которая морем была переброшена в Чили. В марте 1813 г. она высадилась на юге страны. За короткий срок испанские войска заняли всю территорию южнее реки Мауле. Правда, в июле-августе патриотам во главе с Каррерой удалось освободить многие важные центры, но город Чильян продолжал оставаться в руках испанцев. В начале 1814 г. последние получили подкрепления. В связи с создавшимся критическим положением хунта, правившая в Сантьяго в отсутствие Карреры, решила отстранить его от командования вооруженными силами и назначила главнокомандующим видного деятеля освободительного движения Бернардо О’Хиггинса (1778–1842).
Сын генерал-капитана Чили, занявшего затем пост вице-короля Перу, О’Хиггинс в те годы, когда учился в Лондоне, стал членом тайного патриотического
