это на самом деле, тоже никто не знал. Впрочем, слухи ходили разные. Но вернёмся к нашим самоварам.
– Ну и че? Не всем же в космос летать! – буркнул Петевич, когда чайник вскипел и самопроизвольно отключился.
Но электроприбор уже не смог ему ответить, так как был изолирован от питания.
– Вот и поговорили, – вздохнул писатель и растворил растворимое кофе в кипятке.
А затем нащупал под столешницей табуретку, выудил её, сел и стал пить кофе без сливок и без сахара, хотя и то, и другое он наверняка нашел бы в жирной Розгинской кухне.
Ха! Как ни пытайся, но однажды начатый разговор не так-то просто остановить, и слабая струйка пара, поднимающаяся над напитком, решила продолжить беседу начатую чайником:
– Вот тебе оно может и ничего, дорогой пейсатель. Но ты ведь, поди, хочешь стать таким, как господин Пелевин, и улететь далеко-далеко в небо?
Иван глянул на струйку пара, загадочно хмыкнул и всерьёз задумался. Честно признаться, он очень хотел стать таким же знаменитым, как Витя Олегич, жить богато уехать из России куда-нибудь далеко-далеко. Иначе, зачем бы он так старался и катал свои 333 романа о жизни муравьев в различных структурах государственной власти? Но уехать в небо! Вернее улететь.… Нет, о таком он не мечтал никогда.
– Вот то-то и оно! – продолжала струйка пара, не дослушав до конца его мысли. – Старайся, Ваня, старайся.
И исчезла. Вернее, закончился кофе в чашке. Иван пожал плечами, встал, и пошатываясь от усталости, зачем-то побрел в столовую за холодцом:
– Надо спасти студень от разложения! – жужжал в голове у Ивана чей-то незнакомый ему голос (ан нет, знакомый, это был голос мертвого Шаньги).
Притащить студень в кухню – не такая уж большая проблема. Проблема оказалась запихнуть его в холодильник: габариты таза не соответствовали габаритам нутра холодильника, да и продукты оказались против такой объемной биомассы. Мужчине пришлось накрыть таз такой же объемной крышкой от кастрюли и тащить его в прихожую, а из прихожей выскочить на улицу, поставить холодец в сугроб и присыпать снегом. Ну и всё, больше он ломать свою умственную систему об этот студень не хотел.
А пока студень застывал, Иван побежал в ту комнату, в которой он уже ночевал и блевал однажды. Уютная спальня встретила постояльца душевной теплотой примерно в плюс двадцать градусов, горячей водой в ванной и нераспечатанной коробкой на кровати. В коробке, как оказалось, покоился ноутбук, роутер вай-фай и записка: «Безлимит, всё уплочено.»
Уставший писатель не стал ничего распаковывать и рассматривать, а бережно отложил в сторону, залез под одеяло, протянул руку и нащупал на тумбочке свой милый и родной телефон. Благо тот так и болтался на подзарядке, а поэтому был сыт, здоров и доволен жизнью. Довольный собой телефон включился в ласковых руках хозяина и перво-наперво показал дату и время: 12:30 / 13. 01. 2020.
– Что? – чуть не свалился на пол Водкин-Безделкин. – Не может быть! Сегодня же должно быть 1, 2, 3… да точно, 3 января. Куда делись 10 дней, целых 10 дней?
Куда делись целых десять дней никто ему сказать так и не смог, даже жизненный советчик загадочно промолчал. Но так или иначе, а завтра старый Новый год. Телефон отхаркался и запел голосом Путина.
– С тринадцатого по четырнадцатое нашего января сами собой наливаются в рюмашечки вискаря.
– Заткнись! – заорал на него Водкин, и тот заткнулся, но с радостью показал хозяину все @уведомления, а именно: матюги от Светки Геновны, угрозы от Вована Вовановича и даже интеллигентные проклятия от Жеки Витявича. Ну как-бы и всё. Кто ещё близко знал Ивана? А никто, окромя его родителей, а те, земля им пухом, скончались.
Наконец сон сморил Безделкина и накрыл его покрывалом снов. Но сладкий-пресладкий сон Водкина был отнюдь, отнюдь не долог, в его дверь смело постучали и вошли те самые братья-неразлучники – Коля Тихонов и Андрюха Бабкин. Они уселись на край кровати и стали привычно теребить старого приятеля:
– Господин писатель, просыпайтесь, мы пришли!
– Иван Петевич, просыпайтесь, мы пришли!
Безделкин не сразу, не вдруг и очень-очень нехотя открыл глаза и спокойным тоном произнес:
– Этот кошмар становится уже пошлым и невыносимым. Изыди!
И он снова отключился. И снилось ему как он бежит с холодным холодцом из горящей избы на улицу, закапывает его в снегу, а потом от заледеневшего холодца откалывает куски топором и жрет, жрет, жрет…
Пока Иван впадал в беспамятство (с периодичностью цикла работающего холодильника), он то поглощал свиную выварку под названием «холодец», то слушал, как Андрюха-Коля бодро объясняли ему, как правильно пользоваться капсульной кофемолкой.
Через какое-то время Тихонов-Бабкин окончательно растрясли писателя и тихо сказали:
– А ведь мы, Иван Петевич, не для этого сюда пришли, мы пришли, чтобы рассказать вам следующую историю про подвиги собак-космонавтов.
– А-а-а… – взмолился сонный писатель.
Но было поздно, «двое из ларца» бодрыми голосами начали вещать:
– После трагического полета Лайки, мировое сообщество обвинило Советский Союз в бесчеловечности, и эксперименты с собаками ушли в подполье, и велись уже секретно. В советских газетах Лайку рисовали мужественным животным, пожертвовавшим своей жизнью во имя прогресса человечества. Но на самом деле, картина была обратная: это человечество приносило в жертву собак. А больше и жертвовать было и некем. Обезьяны панически боялись полётов: американцам приходилось запускать их в космос, как мы уже сказали, под наркозом. Собаки тоже боялись, но они наделены уникальным отличительным качеством – доверием к человеку. Поэтому собаки летали в космос в полном сознании и в трезвой памяти. Ученые, занимавшиеся подготовкой животных, вспоминали, что собаки никогда не сопротивлялись, не огрызались, не гавкали. Они не воспринимали агрессивно даже болезненные процедуры. И вот готовится уже новый состав героев: Лисичка, Чайка, Сильва, Вильна, Марсиана и Ласка…
И вся история Белок, Стрелок и прочих лохматых «друзей авиаконструкторов» понеслась в виде созвездия Гончих псов по небосводу сознания Пелевина… тьфу ты, Водкина. А когда это созвездие уже начало отливать свои немеркнущие звезды в бронзу, готовясь свалится вечным памятником на Землю, писатель очнулся от жестоких слов кандидатов в космонавты.
– Не хочется говорить об одном факте, но надо, потому что это правда: если запускали экипаж из двух собак, и он возвращался невредимым, то одну из собак усыпляли и вскрывали. Ученые изучали как полет воздействует на организм. Но! Для знаменитого на весь мир экипажа Белки и Стрелки было сделано исключение. Обе они состарились и умерли собственной смертью. Белка родила трех щенков, а Стрела – целых двенадцать.
