Израсходовав боекомплект, можно, маневрируя, выйти из боя целой группой, и притом без потерь. Но когда мало горючего, тут необходима не просто храбрость, но тактическая мудрость каждого летчика, а командира группы - в особенности.
Обстановка в воздухе усложнилась: при появлении Ме-109 наши "горбатые" разделились на две группы и начали уходить от цели. Это решение было принято наспех и в данной обстановке являлось тактически неверным. Штурмовики, как и истребители, сильны "единым кулаком, а не растопыренными пальцами", как любил говорить наш командир полка Солдатенко.
Но как бы там ни было, а четверка "илов" направилась в северо-восточном направлении, на Уразово, другая же группа - три машины - вдоль железной дороги через Чугуево на Купянск. Не прикрыть ее - значит загодя отдать на растерзание "мессершмиттам". Поэтому, не ожидая команды, Любенюк, я и Кривое пошли за тройкой штурмовиков. Четверка "мессершмиттов" уже было нацелилась на них, но прорваться ей не удалось - на пути встали мы. Поняв, что успеха они не добьются, "сто девятые" отстали. Насторожил обстрел с земли. Линия фронта позади, летим над освобожденной нашими войсками территорией - кто же и откуда ведет по нас огонь? Неужели свои? Невольно возник вопрос: не заблудились ли? И червь сомнения заползает в душу: идем над железной дорогой Харьков-Купянск, она занята нашими войсками, а слева и справа от нее враг, который обстреливает нас.
Летим рядом с "илами": я - сзади и чуть ниже, Кривов правее и ниже меня, а командир - выше. Кривов и я следуем, не меняя курса, а у Любенюка (он выше всех) полная свобода маневра. Он, как большая и сильная птица, переходит с одного фланга на другой, видит все, что происходит в воздухе.
Скорость у штурмовиков сравнительно небольшая, а мотор моего самолета перегрелся до предела. Устанавливаю наивыгоднейший режим работы и наблюдаю за воздухом, за трассами снарядов и пуль, что летят в нашем направлении и предназначены только нам, и никому другому, слежу, чтобы незаметно не подкрались "мессеры". Нескончаемые трассы сходятся над нашей группой, как лучи зенитных прожекторов темной ночью.
Взглянув в сторону Кривова, с замиранием сердца вижу, как его машина задымилась и пошла со снижением прямо по курсу полета.
Тут же Любенюк встревоженно запрашивает:
- Митя, что с тобой?.. И я кричу:
- Прыгай, прыгай, пока высота!
Мы ждем раскрытия парашюта, но белого купола нет. Самолет перелетел грунтовую дорогу и, врезавшись в землю, на наших глазах взорвался...
Вскоре стрельба прекратилась. Штурмовики, не дойдя до Купянска, развернулись влево, вышли на Уразово и, передав, что один "маленький" упал вблизи станции Граково, растворились в наступающих сумерках. Мы с Лю-бешоком садились почти в темноте, "на ощупь".
На земле узнали: из одиннадцати машин не вернулась действительно одна Дмитрия Кривова. Крепко были побиты и наши самолеты. На правом крыле машины Гришина зияли два огромных отверстия. Пилот снял шлемофон и свободно просунул его в одну, а потом в другую Дыру:
- Молодец, "лавочкин"! С такими пробоинами дотащил меня до дому. Живуч, чертяка!
Но возбуждение, вызванное боем, вскоре сменилось подавленностью. Надежды на возвращение Кривова не было, и мы зачислили младшего лейтенанта в погибшие. А Дмитрий Кривов остался жив, хотя об этом мы узнали гораздо позднее последних залпов войны. Случайная встреча раскрыла истину.
...Тяжело раненный летчик управлял подбитой машиной - рули повреждены, на действия Кривова не реагировали, и самолет неудержимо тянуло к земле. Только огромными усилиями удерживал пилот машину от сваливания в штопор. И когда самолет окончательно вышел из повиновения, до крови закусив губы, чтобы от боли не потерять сознание, он покидает машину. Летчик удачно приземлился в расположение наших войск.
После нескольких месяцев госпитального лечения на Урале Кривова направляют на курсы командиров звеньев. Войну он окончил в 156-м истребительном авиаполку, совершив 131 боевой вылет, сбив семь самолетов врага.
Самым непонятным в этом боевом эпизоде было то, что никто из нас не заметил, как Дмитрий покинул самолет. При любых обстоятельствах видеть все долг летчика!
9 мая 1943 года наш полк перебазировался на новый аэродром, сосредоточивая боевые действия на белгородском направлении. Постоянные вылеты на разведку войск противника и периодические налеты на его аэродромы продолжались до конца месяца. Так, 13 мая наша эскадрилья уже не первый раз с группой Пе-2 наносила удар по авиации противника, базирующейся на Харьковском аэродроме. Полет прошел успешно, без каких-либо осложнений. Задание выполнено, "петляковы" и мы без потерь вернулись на свои базы.
16 мая в состав нашей дивизии влился третий истребительный полк под командованием майора Ольховского. Хотя нагрузка в боевой работе при этом не уменьшилась, но настроение явно поднялось. Мы ощутили возрастающую мощь советской авиации. Вера в близкую победу крепла.
В конце мая в полк прибыло пополнение: ребята как на подбор "- молодые и симпатичные, они окончили летные школы и прошли подготовку в запасных частях, чтобы, попав на фронт, не стать летающей мишенью для противника.
Пилоты В. Мудрецов, Е. Карпов, Я. Резицкий, В. Пронин, Б. Жигуленков, братья Александр и Иван Колесниковы, И. Середа, П. Брызгалов, В. Мухин, В. Погодин, М. Попко укомплектовали полк полностью, и ему ставится серьезная задача - подготовить молодежь к боевым действиям, а также для полного использования боевых возможностей истребителя обучить всех летчиков бомбометанию по наземным целям и тактическим приемам уничтожения противника при вылетах пар на свободную охоту.
Специалисты оборудовали вблизи аэродрома полигон: нанесли известью крест и круг, отрыли щели для наблюдения за результатами попаданий, и вскоре мы приступили к работе. Одновременно вводили в строй вновь прибывших: ребята летали хорошо, стремились в бой пo-юношески легко и азартно. Они знали, что фашистские летчики - опытные асы, отдавали себе отчет, что легких побед ждать нечего и от поражений никто не застрахован.
Стоял период затишья перед Курской битвой. Его необходимо было использовать для повышения боевой подготовки части, и в полку все летчики освоили за это время бомбометание с пикирования - бомбы все ближе и ближе ложились к центру круга. Некоторые пилоты настолько увлекались пикированием, что после посадки в плоскостях и фюзеляжах находили осколки своих собственных бомб. Небезгрешен был и автор этих воспоминаний. Стало ясно - освоение бомбометания прошло успешно, ну а противник будет более рациональной мишенью, чем круг на полигоне.
Особенно тяжело в это время было девушкам-вооруженцам. При полетах на полигон они снаряжали пушечные ленты, переносили тяжелые пушки, занимались подвеской бомб. Летчики и техники постоянно помогали им в этом тяжелом, не женском деле. Девушки же, скрывая усталость, почти всегда весело и задорно выполняли свою работу, нередко и во время налета вражеской авиации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
