Особенно тяжело в это время было девушкам-вооруженцам. При полетах на полигон они снаряжали пушечные ленты, переносили тяжелые пушки, занимались подвеской бомб. Летчики и техники постоянно помогали им в этом тяжелом, не женском деле. Девушки же, скрывая усталость, почти всегда весело и задорно выполняли свою работу, нередко и во время налета вражеской авиации.
Через три недели, после окончания ввода в строй молодого пополнения, мы с Виктором Прониным по распоряжению командира полка вылетели в засаду на площадку вблизи передовой. Здесь уже находились техник звена и четыре механика, прибывшие для обеспечения наших вылетов. В небольшом количестве имелся запас боеприпасов, горюче-смазочных материалов, а также бензозаправщик и несколько баллонов со сжатым воздухом.
Боевую задачу мы получали из штаба полка по телефону; прямой связи с КП передовой у нас не было. Пустая избушка служила и жильем, и кухней, и миниатюрным командным пунктом. А рядом, в кустах, стояли наши самолеты.
Нас направили сюда для перехвата разведчиков и уничтожения самолетов корректировщиков артиллерийского огня в районе передовых позиций, но уже вечером пришло новое указание: "С рассветом выйти на свободную охоту".
Летчики любили свободную охоту, и мы обрадовались полученному приказу. Мой напарник даже попытался пошутить:
- Хотя и говорят, что охота - пуще неволи, а мы, командир, попробуем не оправдать эту поговорку.
- Война, Витек, все смешала...- отозвался я, а мысли мои были уже в завтрашнем дне: задание интересное, творческое, и надо выполнить его как можно лучше...
Едва забрезжил июньский рассвет, мы уже были на ногах: сегодня 22 число, ровно два года назад началась эта тяжелейшая война.
- Не забыл, Пронин, какой сегодня день?
- Забыть?!- обиделся напарник.- Да ты что, старшой? Такое не забудут наши потомки и через тысячу лет... Отметим этот юбилей, командир!
- Отметим,- как эхо повторил я за Виктором.- Да так отметим, чтоб всем чертям стало тошно, не то что фашистам!
Заря была бледно-желтой, тусклой, невзрачной. Мы поднялись в воздух и пошли в глубь территории, занятой врагом, наблюдая внизу беспрерывную ленту его войск на дороге.
И вот я даю команду, негромкую, но четкую:
- Снижаемся до бреющего... Атакуем...
- Понятно,- так же тихо отвечает ведомый.
Высота метров тридцать - сорок, огонь наших пушек поливает колонны врага. При выходе из атаки я хорошо вижу дорогу: там все смешалось - люди бегут в разные стороны от дороги, горят автомашины, но танки врага как ни в чем не бывало продолжают движение. Им, видимо, наши снаряды - что слону дробина. Однако эффект неожиданности сделал свое дело - под гусеницами оказались некоторые загоревшиеся машины.
Второй заход оказался менее удачным: живая сила врага рассредоточилась, а танки сползли на обочины дороги и пошли дальше. Израсходовав боекомплект, мы возвращаемся на свою точку.
- Что скажешь о наших атаках?- спрашиваю я ведомого.
- По живой силе, автомашинам мы ударили здорово, а танки так и остались невредимыми...
- И ни один не загорелся? - пытаюсь выяснить я. Виктор бросил в мою сторону удивленный взгляд:
- Мне кажется, один вспыхнул...
- А если "кажется", значит, надо забыть об этом - неуточненный факт.
Таков неписаный закон войны: если ты не уверен, что противник уничтожен, не преувеличивай его потери в своих докладах. Домыслы могут послужить срыву операции, ненужной гибели сотен и тысяч людей. А это самое главное на войне, так, во всяком случае, полагал я.
...Последний день июня. По тревоге мы с ведомым вылетаем па разведку вражеских войск севернее Харькова. Выполнив задание, подходим к линии фронта, где нас перехватывает четверка "мессершмиттов", которая надеется разделаться с нами довольно легко.
В первом же энергичном развороте чувствую, что с машиной творится что-то неладное: в хвостовой части грохот, словно по ней дали хорошую очередь. Истребитель в управлении послушен, но бой я веду осторожно, так как грохотание в фюзеляже во время резких движений рулями не прекращается. Мне удается использовать развивающуюся кучевую облачность - ныряем туда, и "шмитты" теряют нас из виду. За время схватки мы значительно уклонились в сторону Купянска. Горючее на исходе, поэтому садимся на аэродроме базирования "Яковлевых".
Когда на стоянке открыли лючок на фюзеляже, удивлению всех не было границ: ведь я летал и вел бой с винтовками наших четырех механиков! Показываю Пронину трофеи, и наконец до меня доходит все, что происходит с машиной в воздухе:
- Ну дела! Нашли, где прятать оружие!.. Виктор остается у наших "лавочкиных", а я направляюсь на КП, где докладываю, кто мы, откуда и как оказались здесь, а также прошу срочно передать в наш полк разведданные и заправить машины горючим.
Благополучно возвращаемся на свою точку - радость механиков безгранична! Оказалось, они, не зная о вылете, положили винтовки в фюзеляж моего, самолета. Когда послышался шум работающих моторов, механики бросились вдогонку, но было поздно - мы взлетели. Назем-вой радиостанции площадка не имела, и предупредить о таком грузе нас никак не могли.
В начале дня третьего июля с задания мы возвращаемся с победой: напарник сбил самолет. Настроение приподнятое, все на точке поздравляют Виктора с открытием "лицевого счета".
Было душно и жарко, и мы с ведомым отошли в тень кустов, где приступили к разбору вылета, который выполнялся по вызову с переднего края.
Учитывая, что в таких случаях мы почти всегда являемся к шапочному разбору, решили развить максимальную скорость. И все-таки "юнкерсы" уже успели отбомбиться и уйти, но позади них сражались "яки" с Ме-109. Поэтому с ходу атакуем пару "сто девятых". Я строю маневр так, чтобы мой ведомый оказался в хвосте ведомого пары "мессеров": расчет на одновременную атаку нашей пары по обоим самолетам врага. Фашисты не заметили нас - скорость и внезапность атаки сделали свое дело, и я даю команду:
- Бей правого!
Пушки у ведомого заработали, снаряды прошли по фюзеляжу, кабине, плоскостям... "Мессер" секунду-две не меняет направления полета, затем, накренясь влево и пройдя подо мной, беспорядочно падает...
Ведущий фашистской пары от неожиданности шарахается в сторону, и моя атака не достигает цели.
Слышу по радио:
- Братцы, нашего полку прибыло!
Теперь мы с Прониным полностью уверены в том, что нас не приняли за противника. Вместе с "яками" наседаем на вражескую пятерку, те, видимо не сразу поняв, сколько пришло "лавочкиных", вышли из боя.
Мы с Прониным - снова в засаду.
Высокая динамичность атак в этом эпизоде требовала от летчиков внимания, четких, согласованных действий. Перегрузки доходили до предела, вызывая немалую физическую усталость. И все же Виктор, молодой летчик из майского пополнения, держался молодцом! Энергично маневрируя, он неотступно следовал за мной. Этот бой был для напарника третьим по счету, действовал он - грамотно, инициативно и в итоге добился победы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
