Когда Густав и Семен уже подходили к своему подъезду, странник спросил:
– А откуда он взялся, этот твой доктор? Читал медицинские книжки?
– Нет. У нас два доктора, и оба владеют этой профессией по отцовской линии. У них это семейное.
– А электрическая лампочка? Ты же говорил, что генератор работает только на насос и кухню.
– О, это приятная особенность элитного дома. Для них специально установлены ветряки на заднем дворе, которые генерируют электричество в аккумуляторы. Но это слишком слабый источник тока, чтобы его можно было использовать на всех. Да и больше подобных штук мы по всему городу не нашли, как ни старались.
Густав задумчиво подкинул шуршащий компресс в ладони. Неожиданно к нему откуда-то подбежала девочка лет шести в коротком платье и протянула руку. У нее были огромные, широко открытые карие глаза и лицо, измазанное чем-то сладким; странник ни капли в этом не сомневался, потому что от нее сладко же и пахло. Вроде шоколада или меда.
Она встала на цыпочки и еще настойчивее протянула руку, беззвучно шепча что-то одними губами.
– Эй, что ты хочешь, подружка? – Странник присел на корточки и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. Из своего арсенала улыбок он выбрал самую милую.
Но девочка не обратила на него внимания. Она по-прежнему протягивала руку, смотрела куда-то вверх и что-то шептала. С каждой секундой ее лицо становилось все мрачнее.
Густав в недоумении встал, подкинул пакет с кристаллами в ладони и вдруг с ужасом понял, что это не пакет, а дохлая крыса со вспоротым животом. Он хотел отбросить ее в сторону, но девочка внезапно закричала, как будто кто-то включил у нее громкость:
– Отдай бяку, отдай бяку, отдай бяку, ОТДАЙ БЯКУ!!!
Странник в ужасе отбросил крысу в сторону девочки. Та ударилась об ее лицо, отскочила, махнув мертвым хвостом по тоненькому плечу, и плюхнулась на асфальт, разбрызгивая кровь. Да только девочка не обратила на это никакого внимания. Она продолжала указывать на Густава крохотным пальчиком и кричать:
– Отдай бяку! ОТДАЙ БЯКУ! Отдай!!!
Ее лицо стало синюшным, на шее выступили вены, и Густаву захотелось бежать. Бежать, убежать отсюда как можно дальше. Он дернулся, но все его тело как будто погрузилось в густое машинное масло. Движения стали плавными и медленными, практически бесконтрольными. Странник понял, что если он захочет развернуться, то на это у него уйдет не меньше получаса, а ведь еще хотя бы минута этих приближенных к ультразвуковому уровню криков, и он сойдет с ума.
И тогда он закричал сам. Голос выходил из горла сиропной патокой. Липкой, едкой, дерущей, неторопливой.
А девочка все менялась в цвете, переходя на темно-синий, пока не почернела, словно свежевзрезанный асфальт. Глаза ее становились все больше, и зубы… Густав мог поклясться, что ее зубы превращаются в острые клыки. Он попытался ударить это чудовище, но рука лишь слабо дернулась без каких-либо шансов на повиновение.
Еще немного крика, и перед странником предстал маленький черный Легионер в детском цветастом платье, то ли сползавшем, то ли просачивающемся в его тело. И он орал уже хриплым вибрирующим басом, сотрясая свою полупрозрачную студенистую плоть:
– Отдай бяку! Отдай бяку! Бяку отдай!!!
Густав закрыл глаза и начал падать назад. Он чувствовал, что это единственное на данный момент, что он может позволить себе сделать со своим телом. Закрыть глаза и расслабиться, перестав контролировать все мышцы.
Он падал очень долго.
ОТДАЙ БЯКУ!!!
Словно в вечность.
БЯКУ ОТДАЙ!!!
А голос высверливал ему мозг изнутри.
ОТАДАЙ!
БЯКУ!
Голос внезапно исчез. Как и девочка. Как и Легионер. Как и цветастое платье со сборками. Густав открыл глаза. Вокруг царила темнота. Ничего не видно. Он попытался пошевелить рукой. Вроде бы нормально, но ее тоже не было видно, поэтому с равным успехом у него могло вообще не существовать руки.
Рук. Ног.
Тела.
Парение в беззвучной невесомости. Такой большой в таком маленьком и одновременно огромном, бескрайнем мире. По ощущениям это похоже на его кошмарный сон. Или…
– Я умер? – спросил он вслух, не ожидая услышать ответа.
Но ответ был:
– Ты жив, придурок!
– Семен? – Странник потряс головой. – Это ты?
– Да я, я. Очнись. Открой глаза. Эй!
Звонкий шлепок и жгучая боль в районе щеки. Внутри Густава что-то напряглось, выгнулось и затем рвануло наружу. В глаза ударил свет – яркий и слепящий. Он перегнулся и свалился с рук Семена на землю, забрызгивая все вокруг фонтанирующей рвотой. Когда спазмы в желудке закончились, Густав опрокинулся на спину.
Его окружало человек десять, среди которых крутился и встревоженный полусонный Марков.
Ослепительный свет ушел куда-то, уступив место свету мягкому, от фонарей. Черное звездное небо кружилось над ним то в одну, то в другую сторону, цепляя за собой хоровод склоненных лиц, словно множество бледных лун. Странник со свистом втянул в себя прохладный ночной воздух и сжал кулаки. Раздался хруст. Он поднял руку и увидел перед собой прозрачный пакетик с кристаллами, которые заливала синяя густая жидкость. Легкий холод тронул запястье Густава – в компрессе наступила реакция.
– Что это было? Где девочка? Вернее, Легион…
– Какая еще к черту девочка и Легион? Ты грохнулся в обморок и часа три валялся без сознания, – говорит Семен.
– Это из-за сотрясения мозга, я же говорил, – слышится голос доктора Шомова, но странник его не видит.
– Значит, всего лишь сон.
– Сон, сынок, сон. Поднимайся, – а это Марков. Старик Марков. Как всегда, рядом в трудный момент.
– Я… – Густав приложил холодный пакет к раскаленному лбу и застонал от наслаждения. – Я в порядке. Только полежу тут и встану.
Одобрительный смех.
Жителям нравится такой ответ, достойный настоящего мужчины. Даже больше – странника. Его поднимают и группой ведут на первый этаж, на место Маркова. Старик суетится, подбадривает странника и сообщает, что с радостью поспит и на девятом, с такой-то оказией.
Густав кивает ему. Вернее, ему кажется, что он кивает. Смотрит себе под ноги и видит на полу отражение девочки, указывающей на него пальцем. Он моргает, и видение исчезает.
Странника кладут на кровать, он разжимает пальцы, отпуская ледяной компрессор, и практически мгновенно засыпает.
Облегчение.
И в эту ночь ему больше не снятся кошмары.
Глава 14
Густав окончательно проснулся от мелодичного звона колокола. Но прежде его разбудило давящее ощущение всеобщего возбуждения, мобилизации чувств и эмоций. Это напомнило ему детство, когда он засыпал перед своим днем рождения, а когда просыпался, то в корабле никого не было. Тишина, стоп машина, бросить якоря. Но он всей кожей ощущал, что готовится что-то интересное. Потому что иначе и быть не может, потому что каждый день рождения – это маленький праздник для маленького странника, так говорила ему мать.
И когда он выходил из корабля, то чувство радости достигало предела, щекотало горло и раздвигало уголки рта как можно шире. Всего их было трое – он, мать и отец, но их общие эмоции заставляли Густава смеяться и весь последующий день провести в прекрасном настроении.
Здесь же, в городе, жило гораздо больше людей, и именно поэтому эмоции толпы буквально вырвали Густава из сна, а колокол лишь помог все осознать и окончательно проснуться.
Он протер глаза. С лицом стало уже получше, но все равно оно еще болело. На теле то там, то здесь виднелись желто-фиолетовые пятна синяков.
В комнату заскочил Семен. Он был умыт, выбрит, влажные волосы аккуратно причесаны, а в руках открытая консервная банка и початая пачка крекеров.
– Доброе утро! Кошмары больше не снились?
– Нет. – Густав улыбнулся, застегивая ремень. – Ничего такого, спал как младенец.
– С соседом не виделся?
– А он у меня есть? Я только проснулся, уж извини.
– Понятненько. Вот, держи. – Семен протянул страннику еду. – Поешь по-быстрому. Тут бычки в томатном соусе, объеденье! С крекерами просто супер, мое самое любимое блюдо, если не считать настоящего мяса. Умойся и бегом к церкви.
– Куда?
– К церкви. Здание с крестом, там отец Захарий службу каждое утро проводит, нужно быть всем жителям дома.
– А. – Густав сел на стул, отломил половину крекера и намочил его в красном, густом томатном соке. – У храма.
Семен, уже в дверях, резко обернулся. В его глазах опять вспыхнуло стальное пламя, свидетельствующее о том, что Густав сказал нечто ему неприятное.
– Не храм, а церковь, – тихо сказал он.
– И в чем отличие?
– Храм у язычников. Например, у людей Бояра, где они поклоняются Легиону.
– Кому?! – Густав поперхнулся крекером и закашлялся, стуча себя по груди. Во все стороны полетели крошки.
Семен сходил на кухню и принес жестяную кружку с водой. Странник с благодарностью взял ее и выпил чуть ли не залпом, стараясь одновременно подавить кашель и промочить сухое от консервов с крекерами горло.
