— Ближней.
— Это хорошо. А то я уж испугался что вы дальней палить будете. До края-то шагов семьсот.
— Я решил подпустить первых шагов на четыреста, до во-он того кустика. Ближней картечи в заряде вдвое больше, и бед она сможет наделать поболе. Пройдет первых, найдет кого-нибудь дальше. К тому же, есть возможность сделать по второму выстрелу.
— Толково. К тому же, пока будете перезаряжаться, я со своими орлами дам залп. Получится эдакая карусель. Только поспешайте Сережа. На моих ребятушек не смотрите. Тут такое дело, что один ваш выстрел, чуть не вдвое против моего залпа.
— Мы постараемся, Александр Викторович.
— Вот и постарайтесь, Сережа. Постарайтесь.
В этот момент ухо различило отдаленные выстрелы. Сначала один, потом сразу несколько, потом они стали накладываться один на другой или звучать особенно громко, когда сливались в одно. Началось. Пригожин мелко перекрестился, дабы не показывать подчиненным насколько волнуется. Потом взял себя в руки и откашлявшись начал раздавать команды.
— Ба-ата-аре-эя, гото-овьсь! Орудия на прямую наводку! Заряд, ближняя картечь! Фити-иль пали-и. Командирам расчетов доложить о готовности!
— Первое орудие к бою готово!
— Второе орудие к бою готово!
— Принято!
Пригожин в очередной раз нервно сглотнул. На лбу выступила испарина, хотел было сорвать треуголку и промокнуть пот. Но ему стало неудобно перед подчиненными. Вот же, Александр Викторович, нет чтобы успокоить, подбодрить, только лишнего страху нагнал. А вот послышался и его голос.
— Братцы, первый выстрел дальнобойной пулей. Следующий, даже не старайтесь, за конными не успеете. Снаряжать сразу картечные патроны, и стрелять по готовности. Братцы, все что нужно, это поспеть сделать хотя бы по два выстрела. Ну, помилуй нас Господи. Штыки-и примкну-уть!
Вскоре перестрелка прекратилась. Не имея возможности наблюдать происходящее, засадники могли только строить догадки. Либо разрядив оружие, противники сошлись в сече. Либо, казаки уже бросили полон, и начали отходить.
Впрочем, в первом случае. Обязательно должны были бы слышаться разрозненные выстрелы пистолей. Это обычная практика для конного боя, применяемая везде. Сергею невольно подумалось о том, что драгунам в этом никак не сравниться с казаками.
Подобно татарам они были превосходными всадниками и в конном бою, представляли серьезную опасность. Но если татары, не имели огнестрельного оружия, а потому сошедшись в грудь, надеялись лишь на холодное оружие. То казаки вполне успешно использовали пистоли, чем еще больше усиливали свою смертоносность.
Сергей неотрывно наблюдает за краем подъема. И наконец, это долгое и напряженное ожидание заканчивается. Над краем появляется сначала один всадник, за ним еще двое, сразу около пяти и вот одиночки, превращаются в сплошной поток. Майор Прутков все же не ошибся в своих расчетах.
Казаки не захотели сойтись в рубке с вдвое превосходящим противником и нести бессмысленные потери. Именно, что не захотели, а не испугались. Даже при таком соотношении у них были неплохие шансы выйти из боя победителями. Но они не видели повода для того, чтобы сходиться в смертельной сече. Не вышло поживиться сегодня, получится завтра.
Четыреста шагов. Прошли намеченный куст. Передовой отряд, растянулся и отдалился от основного до которого еще около пятисот шагов. Палить? Нет. Рано. Пусть приблизятся остальные. Еще немного. А вот теперь пора.
— Ору-удия! За-алпо-ом! Пали!
Обе пушки отозвались глухими и вместе с тем гулкими и протяжными выстрелами. Совсем не так, как бывает при стрельбе ядрами или гранатами. Примерно в полутора сотнях шагах, по земле ударила картечь, при рассеивании пошедшая слишком низко. Часть ушла выше. Остальная с жутким визгом врезалась в противника, опрокидывая на землю и всадников и коней. Первые ряды, буквально сносит. Достается и тем, что находятся поодаль.
Все это Сергей едва способен рассмотреть сквозь довольно плотное белое облако от сгоревшего пороха, которое заволакивает пространство перед позицией. Находись он не между орудиями, отстоящими друг от друга в двадцати шагах, то ничего не увидел бы.
Картина завораживающая и страшная, вот только на созерцание и испуг, нет времени. Пусть половина из его пушкарей видывали и не такое, вторая половина еще не была в реальном бою. Поэтому никак нельзя цепенеть и пугаться. Пушечный расчет, это живой организм, где каждый должен действовать четко и слажено. Это достигается многочасовыми тренировками, и видит Бог, Пригожин сделал для этого все возможное. Но не менее важно то как ведет себя командир. Он не только голова этого организма, он еще и его сердце.
— Бли-ижней картечью, заря-жа-ай! Веселее братцы! Казачки всадники знатные, так покажем им, что значит знатные пушкари!
Вроде старается подбодрить людей, а получается так, что сам невольно расправил плечи. Ничего, разбойное племя, это только начало, сейчас вам совсем станет жарко. Со стороны всадников раздаются воинственные крики, гиканье и свист. Но Сергей только мрачно улыбается, наблюдая за тем, как слаженно действуют его люди. Не зря значит надрывались на учениях и тайком поругивали молодого прапорщика, свалившегося на их грешные головы. Там ругались, а сейчас даже и не думают над тем, что делают.
Казаки приблизились еще. Драгуны наконец дают дружный залп. Полсотни фузей не идут ни в какое сравнение с залпом двух орудий. Но все же залп не пропадает даром. То там, то здесь, видны всадники выбитые из седла, или повисшие в стременах. Это довольно хорошо видно, так как дым от орудий успел частью подняться, а частью рассеяться. От ружей же, такого количества дыма нет и в помине.
— Первое орудие к бою готово!
— Пали!
Гулкий протяжный выстрел, и со стороны противника слышатся крики полные боли и ненависти.
— Ближней картечью, за-аря-ажа-ай! — В команде нет смысла, люди так знают, что им делать. Но уверенный голос, хотя и молодого, но командира, никогда не будет лишним, когда вокруг закипает адский котел боя.
— Второе орудие к бою готово!
— Пали!
И снова крики полные боли и гнева. Казаки и не думают отворачивать. Сейчас ими владеет только одно желание — растоптать, порвать, тех, кто встал на их пути, когда казалось, что удалось уйти без потерь. Плохой знак. Очень плохой. С одной стороны, не хочется выпускать из ловушки ни одного из этих разбойников. С другой, Пригожин прекрасно понимает, что такими малыми силами, на слабо подготовленной позиции, им просто не выстоять.
— Огонь по готовности братцы!
Сергей слышит как над головой с жутким визгом пролетает пуля, пущенная казаком. Они стреляют вскидывая фузеи прямо на скаку. Но до чего же метко бьют ироды. Одна из пуль угодила в ногу подносчику и тот падает, выронив заряд. Связанные воедино холщевый картуз и жестяной контейнер с картечью, покатились по пока еще невысокой, зеленой траве. Другой артиллерист, подхватывает заряд и устремляется к уже пробаненому жерлу пушки. Скорее ребятки. Скорее.
В этот момент опять заговорили фузеи драгун. Бьют вразнобой, но не бездумно. Александр Викторович, не из тех, кто не любит заниматься обучением своих людей. То там, то тут, атакующие начинают валиться из седел, опрокидываться на круп лошади или пригибаться к холке.
В этот разнобой, громко и весомо вплетается голос первого орудия уже успевшего перезарядиться. Дыма уже столько, что разглядеть происходящее перед позицией очень сложно.
Но вот, он все же слегка рассеивается и Сергей наблюдает нескольких всадников на вздыбившихся лошадях. Еще недавно Александр Викторович упрекал намерения Сергея вырубить кустарник. А вот сам он этим ничуть не побрезговал, разве только сделал это с противоположной стороны. Вбитые в землю довольно тонкие колья, все же сыграли свою роль.
Нет, особой проблемой стать они не могли. Сырые и тонкие жерди, способны разве только оцарапать лошадей. Да и преодолеть эту преграду особого труда не составляет. Но обилие дыма перед позицией обороняющихся сыграло с атакующими злую шутку. Кони попросту испугались.
Но этой небольшой заминки оказалось более чем достаточно. Протрещали последние выстрелы фузей. Вслед за ними рявкнуло второе орудие, у которого случилась заминка в связи с ранением подносчика. Большую часть из замедлившихся перед жидкой преградой, снесло потоком картечи. Остальные бросив по сторонам ошалелый взгляд, нахлестывая коней, поскакали куда-то влево от позиции.
Пригожин сначала растерялся, но потом, рассмотрел, что все оставшиеся казаки нещадно нахлестывая коней уходят именно в ту сторону. Они все же не выдержали и увидев путь к спасению, около сотни всадников, направились по нему, стремясь вырваться из теснины, ставшей последним прибежищем для многих их товарищей.
