Первый лёд прочен только на просторе, замерзая же вокруг травы и прочих водных растений, он ленив и хрупок.
Капитан Глеб Никитин немного опоздал с подобной познавательной лекцией.
С треском и уханьем Сашка завалился набок, в полынью.
Его грандиозные башмаки торчали вверх, как космические зенитные орудия, голова и плечи разом окунулись в неглубокое крошево воды и льда.
– У-ух!
Глеб даже не успел прийти сыну на помощь.
Прижимая к груди банку с собранными ягодами, Сашка стремительно выскочил на берег и, даже не пытаясь никого обвинять в случившейся катастрофе, молча помчался мимо него, за дюны, к дальнему спасительному костру.
Капитан Глеб не спеша двинулся по берегу, хохоча вдогонку.
– Мальчик, твой халат и банное полотенце со слониками висят справа, около зеркала!
На бегу Сашка развернулся, вновь промчался мимо отца, прогрохотал уже совсем без опаски башмаками по знакомому льду, шагнул в мелкую полынью, дотопал по воде до камышей и решительно, с хрустом, выломал вмерзшее ведро.
С ведром в руке и умчался вдаль. Эхом донеслось:
– Чтобы не зря…
Когда Глеб вернулся на базу, красивая туристическая куртка, распяленная на длинных ветках, уже сохла над огнём. Сашка, с собственными варежками на ногах, сидел по-турецки, сушил вручную обувь.
– Кофе или витаминные напитки?
Из банок ветерком относило в сторону слабый пар.
– Штаны не промокли?
– Нет, только куртка. За ворот тоже немного воды попало, свитер высох уже.
– Мокрая одежда зимой – это всегда скверно. Сейчас бы нам водочки литровочку поиметь…
– С рыжиками, да в баньку потом…
– Тебе пить нельзя.
– Почему это? А если в целях профилактики?
В очередной раз Сашка заботливо расправил тяжелую куртку над огнём.
– Твой голос в телефоне даже после одной бутылки пива становится смешным. Извини.
– Тогда не буду.
– Тогда не будь. Но литровочка сейчас для растирки нам явно не помешала бы! Пойду-ка я ещё за дровами прогуляюсь…
– Зачем?! Вон ведь какую кучу мы уже наломали!
– Пока могучих сил ещё в избытке – нужно напрягаться. Потом будет труднее.
– А давай, пока я тут всё равно без дела сижу, лук сделаю! Помнишь ту утку в камышах – завтра пошли бы охотиться?!
– Не ерунди.
Сашка упрямо и азартно настаивал, размахивая руками.
– Посмотришь! Сам же учил, как правильно оружие делать!
– Посмотрю обязательно. Не сомневаюсь, что лук ты сделаешь боевой. А потом по моей просьбе ты попробуешь попасть вот в эту сосну с десяти шагов. Смутился? В беззащитное неподвижное дерево ты дрожащими руками не попадёшь ни разу, уверен…. Ну, а надо-то в утку, или – в прыгающую синицу. Шагов с тридцати, пятидесяти…
Упрямство обычно признак глупости, болезни или усталости.
Сашка явно устал.
– Ладно, сохни. Потом научу, как охотничьи наконечники для стрел из пивных банок делать. И ещё…
Оставшись в свитере, капитан Глеб заботливо накинул свою куртку на сына.
– Или лучше поспи.
Он уже сделал несколько шагов от костра, оглянулся.
– Па, как ты думаешь, Вадима уже ищут? А если они сегодня сюда приедут? Прямо сейчас?
Внимательно, с уверенным спокойствием Глеб посмотрел сыну прямо в глаза.
– Будь реалистом – тогда мы имеем очень большие неприятности.
Не спеша, демонстративно лениво капитан Глеб Никитин отошёл от костра.
За первыми же частыми осинками он свернул в сторону и побежал.
За двадцать минут он проверил все заснеженные тропинки, которые вели от пустынной дороги к мёртвому обрыву.
Пусто. Снег. Свежих следов нет.
Сорока, пятясь, пыталась втянуть в густоту ёлки длинную соломинку.
«Для своего гнезда. Как и мы».
Сосны, закончившие свою жизнь на песчаных обрывах, несомненно, облегчают жизнь многим путешественникам, радуя их изобилием сухих веток.
Капитан Глеб неторопливо ломал и складывал в стороне короткие дрова.
Взвалил на плечо огромную охапку, присел, подобрал в ладонь ещё пару особо симпатичных ему толстых сучьев и потопал домой.
К сожалению, настроение Глеба было слишком хорошим.
«Ни ложбиночки пологой, ни тропиночки убогой…».
Его сын не кричал, не нервничал, не ругался.
Улыбаясь чумазым лицом в тёплое солнечное пространство, Сашка мирно спал.
А его роскошная, совершенно высохшая куртка валялась в костре.
В огне.
Ближний дым, поднимающийся ввысь от сгоревшей одежды, был противен и вонюч.
Капитан Глеб Никитин успел вовремя и спас куртку сына.
Почти всю.
Левый рукав сгорел дотла.
Глеб сильно ожёг ладонь жижей расплавленной синтетики, торопливо стараясь запихнуть тлеющий край одежды в снег.
Человечество вовремя и совсем не зря создало себе культ ножа.
Уютно устроившись на своём краю циновки, капитан Глеб с неторопливым тщанием орудовал своим «Отшельником». Как шилом протыкал ножом края курточной раны, ловко отрезал лишние концы оранжевых ниток-веревочек.
Через полчаса разлохмаченный аварией остаток рукава был аккуратно подшит: и верхний слой ткани, и синтепон были плотно обмётаны в единый прочный валик.
Сашка проснулся не скоро, но таким же, как и засыпал: счастливым и голодным.
– Кофейку, сын?
Потом пришло время им поспорить.
– Бери мою куртку. Мне удобней будет передвигаться в твоей, в инвалидской…
– Нет, не беспокойся.
– Ладно, не разводи соплей. Я лучше тебя приспособлен к холоду, а ты, кроме всего прочего, ещё и промок. Так что бери мою куртку и не благородствуй.
– Не возьму.
Не глядя в глаза отцу Сашка упрямо строгал в банку смородиновые прутики.
«Дети могут удивлять – к этому нужно быть постоянно готовым».
– Точно?
– Точно.
– А аргументы?
– Сам проспал, сам неправильно укрепил на палках куртку, сам покалечил одежду – вот мне и отвечать…
Отблески кострового огня, смешавшись с низкими солнечными лучами, метались по их лицам.
Пытаясь делать это незаметно, Сашка старательно поворачивался к жаркому костру оборванным плечом.
Разложив сушиться на горячих камнях очередную порцию скользких холодных желудей, капитан Глеб Никитин протянул сыну банку с ягодным отваром.
– …Многим хорошим, но менее организованным людям пристрастие к деталям кажется занудством. А на самом деле почти всегда помогает избегать неприятностей и трагедий. Иногда спасает от разочарований.
В раннем детстве я хотел иметь не собаку, как все мальчишки, а медвежонка-коалу. Очень хотел.
Но затем многочисленные энциклопедии и научно-популярные книжки ясно дали понять, что заполучить забавного австралийского зверька в личное домашнее пользование мне, с моим-то упрямством, вполне возможно, хоть и сопряжено это будет с большими трудностями, а вот листья эвкалиптового дерева в той среднерусской местности, где я в то время предавался мечтаниям, оказались в страшном дефиците.
Когда я уточнил, что коалы питаются исключительно листьями эвкалипта, то быстро прекратил свои вожделения.
Вот так, благодаря вниманию к деталям, были спасены и младая психика и, как минимум, один экземпляр диковинного животного.
– Ну, да… Конечно.
– А ещё меня в детстве очень интересовал принцип поворота подсолнуха к солнцу. В учебниках и школьных книжках этим явлением восхищались, но никто подробно не упоминал, как и почему это происходит.
– Сейчас-то ты знаешь почему?
– С возрастом разобрался.
– А о чём ещё не знаешь?
– Про смену календарных дат в России…
– Всего-то?!
Капитан Глеб понимал, что пришла пора свёртывать тему собственной бытовой беспомощности, но не очень резко, чтобы не насторожить испытуемого.
– Ещё меня смущает моя некоторая неграмотность в вопросах холодного оружия. До сих пор не могу запомнить основные различия шпаги, рапиры и сабли. Сколько, у какого клинка граней, размеры и устройство гарды.
Потом отец с сыном долго молчали.
Их костёр был прочен, кроме него в их жизни не могло быть сейчас ничего другого, не получалось пока сделать им и многого из необходимого.
Только круг огня, и ещё больший круг вытоптанного за эти дни мягкого песка.
Солнце, обнадёжив с утра, пропало.
В высоких прибрежных соснах шумел мрачный верховой ветер. Судя по чёрным пятнам надвигавшихся рваных туч, к ночи собирался снег.
Птицы давно замолкли.
Лёд предал людей слабостью, и теперь им нужно было дожидаться мороза.
Капитан Глеб Никитин усмехнулся, пнул обратно в огонь самовольно выкатившийся оттуда уголёк, весело дёрнул козырёк своей кепки.
– Ты чего?
Сын смотрел на него сонными, слабыми глазами.
– Случайно вспомнил…. Куртка твоя напомнила мне одну давнюю историю.
