Неожиданно барон добавил:
— Граф Жорж Стим просит твоей руки.
— Моей руки? — удивилась Лика. — Но я же его не знаю!
— Какое это имеет значение! Его знает Молин, а это главное. И Молин заверил меня, что о более лестном браке для своей сестры я не могу и мечтать.
Барон Раймон сиял от радости. Прогуливаясь в это теплое апрельское утро с дочерью по дороге, идущей через овраг, он концом своей палки сбивал примулы, растущие на обочине.
Анжелика вместе со старым Гимом приехала в Монтелу накануне вечером. Она очень удивилась, увидев повзрослевшего Валентина, но он сказал, что получил в коллеже разрешение поехать домой, чтобы присутствовать на ее свадьбе.
«Какая там еще свадьба?» — подумала тогда Лика.
Вначале она не приняла этих разговоров всерьез, но сейчас уверенный тон брата обеспокоил ее.
За те годы, что Лика провела в лицее, брат сильно изменился. Несколько седых нитей появилось в его усах и маленькой, узкой бородке, которую он носил по моде.
Когда они вышли на луг, отлого спускавшийся к высохшему болоту, она попыталась переменить тему разговора, боясь, как бы они не рассорились в первый же день встречи.
— Раймон, вы мне писали, что в годы этой ужасной войны армия реквизировала у вас много плесени и грибов и тем нанесла вам большой ущерб?
— Да. Мы с Молином потеряли почти половину нашего продукта, и, если бы не он, я бы давно сидел в тюрьме за долги, даже если бы продал все наши земли.
— А вы еще много должны ему? — с тревогой спросила Лика.
— Увы! Из сорока тысяч баксов, которые он мне некогда ссудил, я после пяти лет упорного труда смог отдать ему всего пять тысяч. Между прочим, Молин не хотел их брать, говорил, что это моя доля прибыли. Только когда я совсем уж рассердился, он взял деньги.
Лика простодушно заметила, что уж коли сам Молин считает, что его расходы окупились, то незачем было возвращать деньги, и зря брат так упорствовал, проявляя свое благородство.
— Если уж Молин предложил вам затеять это дело, значит, он в накладе не остался. Не такой он человек, чтобы делать подарки. Но видимо, совесть у него все же есть, и он отказывается от этих сорока тысяч баксов, считая, что ваши труды и те услуги, которые вы ему оказали, вполне стоят этих денег.
— Правда, небольшая торговля, которую мы ведем плесенью и свинцом, худо-бедно, но идет, тем более что до самого космоса наш товар не облагается пошлиной. А в те годы, когда нас не грабят и мы можем продать какую-то часть, мы покрываем расходы… Все это так…
Раймон с озадаченным видом посмотрел на Лику.
— Но как вы трезво рассуждаете, сестра. Не знаю, пристало ли столь юной девушке, едва покинувшей стены лицея, вести такие практические и, я бы сказал, низменные разговоры?
Лика рассмеялась.
— Говорят, в Астрограде есть женщины, которые верховодят всем: политикой, религией, литературой и даже науками. Их называют «жеманницами». Каждый день в салоне одной из них собираются всякие острословы, образованные люди. Хозяйка дома возлежит на кровати, а гости теснятся в алькове и беседуют на разные темы. Может быть, и мне, если я буду жить в Астрограде, создать свой салон, где будут беседовать о торговле и делах!
— Какой ужас! — воскликнул барон с искренним возмущением. — Надеюсь, Лика, подобные мысли внушили вам не в лицее?
— Они находили, что я превосходно считаю и рассуждаю. Даже слишком… Но зато они очень горевали, что им не удалось сделать из меня примерную даму и такую же лицемерку, как моя сестра Орта. Они очень надеялись, что она полностью отдастся науке. Но видимо, чары прокурора оказались сильнее.
— Сестра, не завидуйте ей, ведь Молин, о котором. вы судите столь сурово, нашел вам мужа, бесспорно намного превосходящего мужа Орты.
Лика нетерпеливо топнула ногой.
— Этот Молин слишком много на себя берет! Послушать вас, можно подумать, будто я не ваша сестра, а его дочь, так он печется о моем будущем!
— Напрасно вы на это сетуете, маленькая упрямица, — улыбаясь, проговорил Раймон. — Послушайте лучше меня. Граф Жорж Стим — прямой потомок графов Милославских, а их родословная древнее родословной нашего императора. К тому же граф самый богатый и влиятельный человек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Возможно, Раймон, но не могу же я выйти замуж за человека, которого совсем не знаю, которого и вы сами никогда не видели.
— Но почему? — удивился барон. — Все девушки из знатных семей именно так и выходят замуж. Когда речь идет о благоприятном для семьи союзе, который обеспечивает будущее благополучие и знатное имя невесте, нельзя полагаться на выбор самой девушки или на простой случай.
— А он… он молодой? — поколебавшись, спросила Лика.
— Молодой ли он? — с досадой проворчал барон. — Что за праздный вопрос для такой практичной особы, как вы? По правде говоря, ваш будущий супруг на двенадцать лет старше вас. Но в тридцать лет мужчина в самом расцвете сил, он особенно привлекателен. Небо может послать вам много детей. У вас будет дворец в Тулузе, замки в Альби и Беарне, экипажи, наряды…
Барон Сансе запнулся, так как на этом воображение его иссякло.
— Что касается меня, — заключил он, — то мне это предложение от человека, который ведь тоже никогда вас не видел, представляется неожиданной, необыкновенной удачей.
Они сделали несколько шагов в молчании.
— Все это так, — тихо проговорила Лика, — но именно эта удача и кажется мне очень странной. Почему ваш граф, у которого есть все для того, чтобы взять себе в жены богатую наследницу, выбрал себе бесприданницу из самого глухого угла?
— Бесприданницу? — переспросил Раймон, и лицо его вдруг просветлело. — Вернемся в замок, Лика, ты переоденешься, мы сядем в мой новый мобиль, и я тебе кое-что покажу.
Заинтригованная словами брата, Лика ни о чем не спрашивала. Она уговаривала себя, что, в конце концов, замужество — ее удел, и большинство ее подруг именно так и вышли замуж — за тех, кого им выбрали родственники. Тогда почему же ее возмутило это предложение? Мужчина, который предназначен ей, еще не стар… Она будет богата…
Неожиданно какое-то радостное чувство охватило ее. Только несколько мгновений спустя она вдруг осознала, что произошло. Рука механика, помогавшего ей сесть в мобиль, скользнув по ее руке, задержалась и погладила её плечи, что уже никак нельзя было счесть нечаянностью.
Барон ушел в замок сменить сапоги и надеть чистый воротник.
Лика нервным жестом отдернула плечи.
— Это еще что!
Она чувствовала, как покраснела, и злилась на себя за то, что эта мимолетная ласка взволновала ее.
Механик, здоровенный, широкоплечий детина, поднял голову. Из-под пряди темных волос знакомым лукавством светились его карие глаза.
— Николка! — воскликнула Лика. Теперь в ней боролись два чувства: радость от встречи со своим товарищем детских игр и смущение, вызванное его дерзостью.
— А-а, ты наконец узнала Николая! — воскликнул барон де Сансе, широким шагом приближаясь к ним. — Вот уж истинное наказание для нас, никто не может совладать с ним. Нигде не желает работать. Бездельник и бабник — вот он каков, твой прелестный дружок, Лика.
Но Николая, казалось, совсем не смутил такой отзыв барона. Он продолжал смотреть на Лику и смеялся, показывая белые зубы, смеялся дерзко, почти нагло. Из-под расстегнутой рубашки видна была его мускулистая загорелая грудь.
— Эй, малый, садись и поезжай за нами, — приказал барон, ничего не заметив.
— Слушаюсь, хозяин.
Они проехали по подъемному мосту и свернули налево.
— Куда мы едем?
— На старый свинцовый рудник.
— К развалинам неподалеку от Ньельского монастыря?..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Совершенно верно.
Лика вспомнила обитель распутных монахов, свою безумную детскую затею бежать на проклятый материк и рассказ брата Ансельма о руднике, о том, как в древние времена там добывали свинец и серебро.
— Не понимаю, какое отношение имеет этот заброшенный клочок земли к…
— Теперь он уже не заброшен и называется Аржа. Это и есть твое приданое. Если ты помнишь, Молин в свое время просил меня возобновить права нашей семьи на разработку рудника, а также хлопотать об освобождении от налогов четверти добытого свинца. Когда мне удалось добиться этого, он привез туда рабочих. Видя, какое значение он придает нашей, прежде заброшенной земле, я как-то сказал ему, что предназначил ее тебе в приданое. По-моему, именно тогда и зародилась в его хитроумной голове мысль о твоем браке с графом Стимом, ведь этот милославский сеньор изъявил желание купить наши рудники. Я не очень понимаю, какие дела связывают графа с Молином, но думаю, что граф в какой-то мере причастен к торговле свинцом и плесенью, которую мы ведем. А это свидетельство того, что дворян, занимающихся коммерцией, гораздо больше, чем принято думать. Правда, на мой взгляд, земельные владения графа Стима достаточно велики, и ему нет нужды прибегать к таким отнюдь не аристократическим занятиям. Но возможно, это его развлекает. Говорят, он большой оригинал.
