Шарбонье. И тут я увидел, что в интересующем меня временном периоде, из дневника вырвано несколько листов.
– Вы что-нибудь предприняли? – спросил Богдан.
– Немедленно обратился к библиотекарю, и чтобы доказать, что я ни при чем, предложил меня обыскать. Однако библиотекарь сама призналась, что при выдаче дневника не проверяла наличие всех листов.
– И что же будет теперь?
– Библиотекари вызвали службу безопасности. Они проверяют всех, кто раньше работал с дневником. – Лутонин снял запотевшие очки и протер их краем рубашки. – А мы… Мы потеряли невосполнимую частичку истории.
– Как это отразится на вашей диссертации? – поинтересовалась Элина.
– Пока не знаю. Беспокоит то, что в последствии, при работе в исторической библиотеке у меня могут возникнуть трудности.
– Часто бываете там?
– По нескольку раз за семестр. – Аспирант глубоко, с надрывом вздохнул. – Как же не повезло!
В продолжение разговора, Элина осведомилась:
– Когда возвращаетесь в Питер?
– Не скоро. – Лутонин чуть оживился. – Через несколько дней мы с Артуром Яновичем и Астаховыми улетаем в Париж. Сначала на конференцию, потом для работы в архивах.
Лутонин вскоре ушел, пообещав поддерживать связь. Проводив его до двери, Элина и Богдан переглянулись.
Богдан сказал:
– Нам нечего больше ждать.
– Едем в Варшаву. – Поддержала его Элина.
Богдан и Элина имели иностранные паспорта, но даже им, сначала пришлось купить билеты на самолет до Стамбула, и уже оттуда – в Варшаву.
Полет был утомительный, поскольку летели около пяти часов. Ранним утром следующего дня они были уже в стамбульском аэропорту. На выходе из зоны прилета поставили штамп, взяли такси и поехали в город.
В последний раз Элина была в Стамбуле вместе с Богданом год назад и отлично знала, как ездят турецкие таксисты. Но тот, кто вез их на этот раз, запомнился ей надолго. Это был худой, загорелый до цвета копчености старик, которому не жилось спокойно. Запросто подрезая машины, он танком влезал в дорожный поток и не обращал внимания на светофоры. Его основным орудием, наряду с рулем, был автомобильный клаксон, которым он сигналил для того, чтобы пропустили, уступили дорогу или потому, что хотел погудеть.
Взглянув на Богдана, Элина улыбнулась:
– Наверное, в турецких автошколах преподают игру на клаксонах.
Богдан, в свою очередь, покосился на спидометр и пристегнулся ремнем безопасности.
Таксист гнал машину со скоростью сто пятьдесят километров. Через полтора часа бешеной гонки и пробок они прибыли в старый город и заселились в отель. Еще через час встретились в холле и отправились обедать в ресторан, открытая терраса которого выходила на Босфорский пролив.
Летнее стамбульское солнце ласково грело кожу, мягкий бриз овевал террасу. Все вокруг располагало к созерцанию дивного вида на Босфор, но Элину тревожила предстоящая поездка в Варшаву.
– Нам нужно условиться, что говорить вдове Файнберга. – Начал Богдан. – Как, кстати, ее зовут?
Элина залезла в сумочку, и вынула конверт, который дала Карасева.
– Здесь только адрес и фамилия. Инициалы – «И.И.», скорее всего принадлежат ее мужу.
Богдан забрал у нее конверт и, взглянув на него, прокомментировал:
– Ты права. Выход только один – будем знакомиться.
– Тогда и нам нужно как-то представиться. – Проговорила Элина.
– Твои предложения? – поинтересовался Богдан.
– Я бы сказала правду. В конце концов, какая разница, как отдавать открытку?
– Неправильно мыслишь. Отдать раритет, это лишь часть задачи. Главное для нас – выведать откуда взялась открытка, и нет ли у старухи других писем Шарбонье.
– Даже если есть, – предположила Элина. – Эти письма лежат в чемоданах Файнберга и осталось в Москве.
– Я так не думаю. – Возразил Богдан. – Если бы Файнберг привез в Питер другие письма Шарбонье, тем вечером они бы лежали на его столе в Обществе коллекционеров.
– Тоже верно. – Согласилась она. – И все же, я против того, чтобы врать вдове.
– Положись на меня и просто не мешай. – Успокоил ее Богдан и перешел на болгарский язык: – Без мокри гащи раци се не хващат.
Элина недовольно скривилась и перевела на русский язык:
– Не намочив штанов, не выловишь раков – твой жизненный принцип. Считаю его безнравственным.
Вернувшись в отель, они разошлись по номерам, но уже через минуту Элина постучалась к Богдану.
Он распахнул дверь и отступил, пропуская ее в номер.
– Что случилось?
– Не могу найти свой телефон. – Расстроенным голосом проговорила Элина.
– Где он лежал?
– В сумке.
– Когда ты видела его в последний раз?
– Здесь, в отеле перед тем, как спуститься на обед. – Она постаралась успокоиться и стала рассуждать: – Он пропал, когда мы вышли на улицу.
– Или, когда сидели на террасе ресторана. – Дополнил Богдан. – Уверена, что телефон не завалился куда-нибудь в номере?
– Не знаю, что и думать.
– Сейчас иди к себе, а я позвоню. Надеюсь, он не разряжен.
– Я зарядила его перед самым выходом.
– Вот и проверим…
Когда через несколько минут Элина вернулась, на ее лице все было написано:
– В номере телефона нет.
– Между тем, звонок на него прошел, – заметил Богдан и снова набрал номер Элины. Вслушавшись в трубку, дал отбой. – Теперь недоступен.
– Неужели украли? – растерянно проронила Элина. – Я без него как без рук.
В результате, за час до отъезда из отеля, она вышла в город и купила новый телефон. С Богданом встретилась в вестибюле, чтобы выехать в аэропорт к рейсу Стамбул – Варшава. Прождав полчаса такси, Богдан позвонил водителю. Тот сообщил, что передумал ехать к ним и взял другого клиента.
Времени оставалось в обрез, и на помощь пришел портье, который позвонил своему другу, однако и тот прибыл с большим опозданием.
По счастью друг портье оказался тем еще лихачом, и, если бы он не мчался по дороге со скоростью сто шестьдесят километров в час, они бы наверняка опоздали на рейс.
Стамбульский аэропорт угнетал своими размерами – он был огромен. Чтобы успеть к посадке, Элине и Богдану пришлось изо всех сил бежать. На борт они поднялись последними и, рухнув в кресла, не имели желания что-то обсуждать. Ближайшие четыре с половиной часа, Богдан и Элина спали или просто молчали.
Варшава встретила их пасмурной, дождливой погодой. Отель выбрали поближе к дому Файнбергов, и с визитом, по совместной договоренности, решили не медлить. Бросив в номере сумки, пешком направились на адрес.
Квартира Файнбергов располагалась в старинном доме на одной из центральных улиц Варшавы. Это был трехэтажный особняк с вычурной лепниной и замысловатыми оконными переплетами. Герб на фасаде дома, отражал его историю, витиеватые буквы хранили имя вельможного владельца. Время шло своим чередом, и город вокруг менялся, но особняк существовал в своем особенном мире, где старое сочеталось с новым, а каждый камень и
