«Только дайте мне шанс, моя Королева, — сказал он тогда, смело глядя в глаза, — и я смогу развлечь вас так, как никто другой. Я стану вашим преданным псом и буду до самого конца лежать у ваших ног, оберегая покой и выполняя любое поручение, каким бы сложным оно ни было».
Всё это было сказано уверенно и без тени флирта или романтического подтекста. Этот смазливый мальчишка предлагал ей служение, предлагал дерзко, понимая, что шанс у него всего-навсего один. И она согласилась почти без размышлений. Возможно, в тот день ей просто было скучно, и сначала это напоминало какую-то странную, любопытную игру. Но позже… Мариэтта сдержала своё слово и ни разу не пожалела о своём решении. Джерард оказался обладателем бесконечных талантов и столь же бесконечной верности.
— Почему мы никогда не спали с тобой, Джерард? — неожиданно спросила Мариэтта, всё так же припав к широкому мужскому плечу покрасневшей щекой.
— О, Ваше Величество, — спокойным голосом ответил тот, спустя несколько секунд раздумий, — наверное, потому, что у нас, слава Богу, ещё есть более важные и интересные дела, которыми мы можем заниматься в обществе друг друга.
Королева выпрямилась и с лёгкой улыбкой посмотрела на мужчину. Плакать и стенать больше совсем не хотелось. Он всегда умел сгладить неловкость так, чтобы та выглядела просто милой шуткой. Потрясающий человек, поднявшийся из ничего и выросший прямо на её глазах…
— Ступай, мой мальчик. Я буду ждать тебя через неделю, чтобы доверить свою дочь и обсудить все твои идеи.
— Благодарю вас, — поднявшись, Джерард глубоко и изящно поклонился и, уже почти развернувшись, чтобы уйти, внезапно спросил:
— Вы не собираетесь в оперу на неделе? Венский Музыкальный Театр привёз «Дон Жуана» Моцарта. Это должно быть что-то потрясающее! Выход в свет пошёл бы вам на пользу.
Мариэтта только отрицательно покачала головой.
— Нет, нет… Я не могу. И не хочу. Мой траур накрепко прирос к моим плечам, даже если я не могу носить чёрное. Пожалуйста, развлекись и за меня тоже, mon ami, и поделись потом своими впечатлениями.
Джерард коротко кивнул и направился на выход к дверям, украшенным позолоченной резьбой. Малый Трианон, которым владела Её Величество, был не так кричаще украшен, но зато казался намного уютнее и теплее атмосферой, нежели Версаль. Никто не мог ступить на эти земли без разрешения или ведома королевы, и это позволяло хотя бы ненадолго, но расслабиться.
Уже закрывая за собой дверь, он услышал тихое, сказанное ему в спину:
— Береги себя, Джерард…
___________________________________________
Если история вас заинтересовала, пожалуйста, порадуйте автора лайком или отзывом, поддержите меня, doumo arigatou gozaimasu!
Глава 9
Опера блистала сегодня. Само здание было воплощением изысканного вкуса в барочной архитектуре, оно светилось огнями и источало манящую притягательность.
Уже перед входом во Французский Королевский Оперный Театр на любого находило это невыразимое, совершенно не похожее ни на что настроение предвкушения.
Широкая, уже чуть затоптанная красная ковровая дорожка, начинающаяся от самого тротуара, куда сходили гости, покидая свои кареты, вела до дверей Театра: громоздких, величественных, с витыми ручками в виде голов тигров; своей помпезностью и богатством отделки эти двери заставляли трепетать как завсегдатаев оперы, так и новичков, пришедших сюда впервые.
Сегодняшнее действо было особенным: приезжая труппа из всемирно известного Венского Музыкального Театра привезла в столицу Франции оперу «Дон Жуан» Моцарта. Это было поистине громкое событие для Парижа, более того, ходили слухи, что это сам король пригласил известную труппу, дабы порадовать Её Величество королеву Мариэтту. Будучи бывшим австрийским подданным, он имел все связи и возможности осуществить подобное масштабное мероприятие.
Поэтому к главному входу подъезжали только богатые экипажи, из которых выходили не менее роскошно одетые представители высшего света, знать, придворные и приближённые к правящей чете люди. Сегодня внутрь не пускали никого постороннего, потому что все ожидали прибытия королевы вместе с мужем, королём Иосэфом, хотя достоверной информацией об их решении посетить мероприятие никто не владел.
Дождавшись своей очереди высадить пассажиров у красной дорожки, карета, наконец, качнулась и остановилась, и баронесса с двумя юношами поспешила выйти на воздух. Люциан галантно подал руку и помог мадам Шарлотте спуститься. Она улыбалась ему спокойной и уверенной улыбкой покровительницы, а тот — в ответ — нежно и обожающе, и Фрэнк отметил, что его наставник никогда не смотрел на него так — с нотками превосходства. Он задумался, было ли это игрой на публику, или же в этом заключалась основа отношений Люциана со своей благодетельницей?
Меж тем баронесса взяла под руку своего протеже, и они начали неспешно продвигаться в скоплении других гостей ко входу в театр. Фрэнку ничего не оставалось, как занять место подле свободной руки Шарлотты, и он был очень удивлён, когда она, никак не акцентируя на этом внимание, очень естественно взяла под руку и его. Представители высшего света крайне медленно подходили к дверям, все норовили рассмотреть получше наряды соседей, успеть посплетничать или просто перекинуться парой слов со старыми знакомыми, а баронесса фон Трир, далёкая от светских кругов, но не менее влиятельная от этого, спокойно и чуть горделиво принимала приветственные кивки и комплименты, ни с кем при этом не заговаривая. Она поистине вела себя слегка вызывающе, и Фрэнк невольно восхитился этой женщиной. Иметь смелость идти против высшего общества, не принимать его правил игры, постоянно пользуясь лишь своими — для этого требовались недюжинная сила воли и уверенность в себе. И весе своего благосостояния.
Фрэнк иногда ловил подбадривающий взгляд Люциана и улыбался ему в ответ. Он крутил головой и желал успеть насладиться каждой деталью, каждым запахом, каждой эмоцией, висевшей в воздухе. Здесь пахло роскошью, ухоженностью, влиятельностью, интригами и, почему-то, тленом. Несмотря ни на что, этот запах — запах бренности, тщетности, смерти — едва уловимо, но чувствовался в воздухе. Будто что-то нависло над Парижем и не давало ему дышать полной грудью. Какая-то тревога, давящая на головы сверху.
Фрэнк, уделявший внимание всему, что происходит вокруг, совершенно случайно заметил в одном из ближайших к театру переулков довольно многочисленную толпу, сдерживаемую представителями порядка. Люди в её рядах что-то громко скандировали, потрясая над головой кулаками, и их лица были перекошены от ненависти и злобы. Юноша прислушивался, пытаясь хоть немного разобрать, что они кричат. Напрягая слух, концентрируясь только на недовольных повышенных голосах, он наконец-то разобрал:
— Хлеба! Хлеба! Долой увеселения, мы просим еды для наших детей! Хлеба! Хлеба! — бушевала толпа, и у Фрэнка отчего-то всё похолодело внутри. Эти люди, осмелившиеся выйти на улицу, разозлённые, голодные, требовали того, что принадлежало им по праву. Он не понимал, почему человек вообще должен требовать того, что ему законно полагается за тяжкий труд?
— Мадам Шарлотта, что там происходит? — задал он вопрос женщине. Та, повернувшись в сторону толпы и чуть сильнее притянув Фрэнка к себе за локоть, слегка нахмурилась.
— Это представители революционно настроенной народной партии, — тихо, но чётко проговорила она. Шарлотта не должна была вмешиваться, Джерард будет очень зол, но она не могла больше смотреть на то, как он чрезмерно оберегает своего протеже, защищая и укрывая его от всех житейских бурь и волнений. Он словно не хотел для него повторения своей тяжёлой юности, но ведь от судьбы не уйдёшь?
Шарлотта всегда считала, что «защищать от бурь» можно разными способами. Можно было выстроить каменный дом, а вокруг него — стену и ров, и сидеть внутри, отгородившись от всего, сидеть и бояться, и дрожать, и думать: «Пускай пройдёт мимо!» Или же надеть шлем и кольчугу, наточить меч и выйти из ворот, бросившись навстречу неприятностям, борясь с ними, пытаясь сделать всё возможное, посильное для светлого будущего. Спрашивать себя: «Сделал ли я хоть что-то для того, чтобы стало лучше?» Сам Джерард был явно из последних. Но мальчика своего он опекал сверх всякой меры. «Хватит, — решила Шарлотта. — Пусть он и обидится на меня, но Фрэнк должен быть в курсе происходящих событий. Так будет правильнее».
