узнал имена погибших. Я попытался сопоставить эту информацию со свидетельствами о смерти и другими свидетельствами очевидцев. Уровень человеческих потерь действительно необычайно высок. И большинство этих смертей никогда не регистрировались. Обычно в СМИ попадают только крупные авиаудары, потому что в этих районах не очень развит интернет, там нет СМИ. Поэтому многие мелкие случаи гибели одного-двух человек не фиксируются. Поэтому, я думаю, мы сильно занизили число гражданских лиц, погибших в этой войне.
Хотя некоторые независимые организации посвятили себя сбору данных о гибели мирных жителей, правительство США не ориентировано на подсчет таких цифр. В целом анонимность гражданских лиц препятствует подотчетности. В то же время, по самым приблизительным оценкам, доля погибших гражданских лиц в последних десятилетий составляет от 75 до 90 процентов от общего числа погибших на войне. За крайне редким исключением, люди, убитые и искалеченные американскими военными, не попадают на американские экраны или в печать, их имена неизвестны, их жизнь остается пустым звуком неличности. В совокупности эти жизни должны оставаться безличными и незначительными, чтобы военные действия продолжались беспрепятственно. В силу вынужденного повторения, виртуального дистанцирования в гиперцифровую эпоху создание войны обрело собственную жизнь и смерть; не просто сливаясь с повседневностью, нормализованное фатальное насилие исчезает из поля зрения всех, кто изолирован от его жестокостей, "нормальных" и непримечательных.
В конце лета 2021 года профессор Йельского университета Сэмюэл Мойн произвел фурор, выпустив книгу "Гуманность: как Соединенные Штаты отказались от мира и заново изобрели войну" (Humane: How the United States Abandoned Peace and Reinvented War). В новой книге были хорошо проработаны юридические вопросы, связанные с войной, и автор представил вдумчивый анализ некоторых антивоенных усилий, начиная с XIX века и до наших дней. Но даже предупреждая, что война, которую США ведут с 11 сентября, будет вечной, он утверждал, что она стала "гуманной". При этом в книге неоднократно встречаются утверждения, которые показались бы абсурдными людям, живущим в Ираке или Афганистане.
В статье, опубликованной в газете New York Times после выхода его книги, вскоре после вывода войск США из Афганистана, Мойн категорично написал: "Сейчас, когда последние американские войска выведены из страны, становится яснее, что завещала Америка миру за последние двадцать лет: новую тревожную форму контртеррористической воинственности, одновременно бесконечной и гуманной. Это изменило американские традиции ведения войны, и вывод войск из Афганистана, по сути, является последним шагом в этой трансформации."
При всей своей изощренности и тонкости анализа, мировоззрение Мойна типично для изоляции от человеческих реалий войны. Казалось бы, спокойно относясь к этим реалиям в наши дни, он соглашается с хроническим занижением и недоучетом числа погибших и раненых в результате недавних и продолжающихся военных действий США. При этом Мойн обходит стороной долгосрочные последствия войн Соединенных Штатов XXI века - включая уничтожение целых обществ и наций; каскадные результаты всех убийств, калечений и разрушения инфраструктуры - от здравоохранения до образования и жилья; разрушение окружающей среды; духовное осквернение; террор, навязываемый повседневной жизни в течение многих лет подряд.
Такой ужас включает в себя осознание того, что звук приближающегося беспилотника может означать неминуемую смерть. Однако в журнале Humane можно прочитать, что "при всех их недостатках верно и то, что беспилотники все чаще становятся самым чистым способом ведения войны из когда-либо придуманных. Они парят неподалеку и, когда атакуют, делают это с кропотливым прицеливанием в реальном времени во имя точности и, следовательно, заботы о гражданском населении". И еще: "Американский способ ведения войны все больше и больше определяется почти полным иммунитетом от вреда для одной стороны и беспрецедентной осторожностью, когда дело доходит до убийства людей с другой стороны" В целом Мойн раздувает пагубный миф о том, что войны США теперь можно понимать как нечто близкое к доброкачественному, даже если он знает и время от времени отмечает обратное. В итоге профессор оценивает американские войны по кривой, ставя им все более высокие оценки, чем дальше они от кровавой бойни в Юго-Восточной Азии в 1960-1970-е годы.
От Вьетнама до АФГАНИСТАНА главнокомандующий официально утверждал, что храбрые американские войска, проникнутые высочайшими идеалами нации, выполняют гуманную миссию.
"Ни одна американская армия за всю нашу долгую историю не была столь сострадательной", - сказал президент Линдон Джонсон тысячам солдат, собравшихся послушать его в бухте Камрань во Вьетнаме 26 октября 1966 года. Почти пятьдесят лет спустя темы ораторской речи президента Барака Обамы перед войсками в Афганистане были поразительно похожи. По сути, оба этих президента могли бы произнести большую часть речей друг друга, не изменив ни слова.
"Войска" как единое целое были полезны во многих политических историях. Не нужно сомневаться в искренности политиков, воздающих благоговейные похвалы войскам, чтобы понять, что мужчины и женщины, находящиеся на военной службе, часто становятся олицетворением проведения военной политики, в разработке или утверждении которой они не принимали никакого участия; они не партнеры, а реквизит и пешки для вашингтонских чиновников, которые используют их в пиар-драмах и битвах за политику, пока война затягивается. И, как и в случае с заявлением Джонсона о "сострадании", официальные лица часто стремятся представить войска как ангелов милосердия, а не убийц.
Историк Виктор Брукс описал сцену в бухте Камрань, когда президент впервые за двадцать с лишним лет отправился в зону боевых действий, ставшую прототипом для будущих главнокомандующих: "Джонсон, одетый в свой ориентированный на действия на ранчо/в деревне наряд - дубленые брюки и подходящую к ним полевую куртку с золотой печатью американского президентства, вышел из самолета с поведением человека, стремящегося проверить свои силы в перестрелке в салуне. Стоя на в задней части открытого джипа, президент держался за поручень и принимал аплодисменты семи тысяч военнослужащих и грохот мушкетов в строю почетного караула из девятисот человек". В своей речи Джонсон "сравнил потных загорелых мужчин в оливковых мундирах с их предшественниками в Вэлли-Фордж, Геттисберге, Иводзиме и Пусане. Он настаивал, что их еще долго будут вспоминать "благодарные люди благодарной нации"". На тот момент во Вьетнаме уже находилось 325 000 американских солдат, и еще многим предстояло вернуться.
Обращаясь с речью к "моим соотечественникам-американцам, солдатам, морякам, летчикам и морским пехотинцам", Джонсон превозносил их до небес и сообщал, что главный американский генерал Уильям Уэстморленд сказал ему, что "никакие вооруженные силы нигде, ни в какое время, под командованием любого главнокомандующего, не могли сравниться с той группой, которую мы имеем сейчас во Вьетнаме". Джонсон добавил: "Я не могу наградить каждого из вас, но я не могу представить себе лучшего украшения для любого
