— С очень большой вероятностью, — согласилась с ним Лана.
— Тогда почему мне Александрос об этом раньше не сказал? Там, у тебя дома? Боялся, что откажусь?
— Нет. Не имел права. В этом и кроется основная подлость Департамента — они почти никогда не говорят всей правды. Напрямую вмешиваться в жизни людей им без крайней нужды запрещено, а вот интриговать во имя великой цели — без проблем. Тебе просто решили не всё рассказывать. Потому мой куратор и попросил аккуратно осветить острые углы. Тоже хитрит против системы... Мне помалкивать никто напрямую не приказывал, потому и делюсь, чем могу. И это ещё один камешек в огород твоих работодателей. Дальше выводы делай сам.
— Но почему?
Женщина пожала плечами.
— Кто знает? Может, в праведности своей показной забронзовели; может, завидуют тебе, что живой. Но я думаю — просто потому, что ты не такой, как они. Неподконтрольный на сто процентов. Непонятный в своих порывах и желаниях. Неприятный фактор неожиданности в их обкатанном веками мирке. Да плевать я хотела на их причины так по-свински себя вести! Тут, главное, не сближаться и крепко бдеть. А уж если не послушался здравого смысла и связался с ними, то, как девочка с житейским опытом, могу тебе точно сказать — нет никакой разницы, чистое покрывало или не очень, если тебя имеет группа товарищей. Не до того тебе тогда будет. Тут бы живой выпутаться...
На этом разговор прекратился. По громкоговорителю объявили о скором прибытии, народ заворочался, стюардессы засуетились, требуя пристегнуть ремни и оставаться на своих местах. Самолёт заходил на посадку.
***
Аэропорт Каира оказался победнее нидерландского, попроще, но тоже вполне приличный.
Быстро миновав пограничный контроль, не особо глазея по сторонам, прошли на улицу, в непривычно тёплый воздух северной Африки, заставивший сразу стянуть куртки. Там их уже ждал полноватый, смуглый человек, одетый вполне по-европейски и очень усердно тянувший вверх самодельный плакат с жирной надписью:
«LANA»
— Наш, — бросила женщина и первой пошла к встречающему.
Перебросившись с ним несколькими фразами на английском, направились к машине — внушительному японскому внедорожнику.
Сели, автомобиль тронулся. Египтянин, после того, как отъехали километров на семь и показались первые жилые строения, торопливо заговорил, регулярно показывая рукой то вправо, то влево, на непривычные русскому человеку, какие-то угловатые, без традиционно застеклённых балконов, многоэтажки.
— Чего это с ним? — поинтересовался Серёга, ни слова не понимавший из болтовни водителя.
— Экскурсию по городу проводит. Думает, мы за неё заплатим, наивный...
Иванов удивился.
— На такой машине ему так мало платят? Да и одет он весьма прилично.
— Привычка, — спутница усмехнулась. — Платят ему хорошо, просто ещё немножко содрать с туристов — это национальная идея египтян. И да, ему плевать, что ты его не понимаешь. Требовать доплату будет с двух человек. Если турфорумы не врут, то где-то двадцать баксов.
При слове «баксы» водитель оживился и замолотил свою иноязычную тарабарщину ещё сильнее.
— Да пошёл он! — вспылил бывший инспектор в праведном гневе.
Ему на локоть мягко легла рука Ланы, ехавшей рядом с ним, на заднем сидении.
— Обязательно, но давай сначала до места доберёмся.
Признавая правоту спутницы, Иванов заткнулся и с неудовольствием посматривал на затылок непрошенного гида, катившего по большому, людному городу без особенной архитектуры и непрерывно сигналящему всем встречным и поперечным. Правила дорожного движения в Каире, похоже, не соблюдал никто, а на светофоры вообще не обращали внимания, воспринимая их как некую неизвестную экзотику из заморских краёв. Все ехали по принципу «а мне надо», непрерывно жестикулируя и громко покрикивая друг на друга.
Их водитель от общей массы каирцев-автомобилистов не отставал. Он тоже много и с удовольствием кому-то сигналил, воспитанно ругаясь сквозь зубы и через каждое слово поминая Аллаха, при этом не переставая вести обзорную экскурсию по городу. Иванов его даже зауважал за такую самоотверженность.
Но поразило парня, к его собственному удивлению, не безбашенное вождение аборигенов, а другое — при всей скандальности и горячности местных водителей никто ни с кем не дрался, ограничиваясь лишь возмущённой жестикуляцией да громкими воплями.
Поорут, пошумят, и разъезжаются кое-как.
У нас бы уже давно рожи в кровь...
Как они выехали на трассу, ни с кем не стукнувшись и никого не задавив — для бывшего инспектора тоже навсегда осталось загадкой.
А там египтянин вдавил педаль газа в пол так, словно сохранился перед поездкой и точно знал, что кнопка перезагрузки в его случае сработает. Мощный японский движок выдавал хорошо за сто километров в час, причём отмороженный водитель, всё продолжавший болтать и с показным воодушевлением демонстрирующий унылую, местами каменистую, равнину, при приближении к очередному повороту вместо того, чтобы сбросить скорость, как все нормальные люди, принимался усиленно моргать дальним светом, обозначая такому же, пока невидимому, встречному придурку своё присутствие.
Непривычно чёрная, густая египетская ночь настигла их в дороге, но водила и не подумал сбрасывать скорость, чем ещё больше перепугал пассажиров.
Иванов от таких экстремальных покатушек не орал только потому, что Лана помалкивала, до неприличия округлив глаза и мёртвой хваткой вцепившись в ручку над дверью. А первому начинать паниковать в открытую было стыдно.
Наконец доехали.
Прямо посреди каменной пустыни, у небольшого холма в свете нескольких мобильных прожекторов, расставленных неподалёку друг от друга, виднелись следы строительных работ, стоял неработающий экскаватор, грузовик, внушительных размеров палатка и пара легковых автомобилей. Людей не наблюдалось.
Внедорожник лихо затормозил, заставив пассажиров от неожиданности ткнуться носами в подголовники передних сидений (ремней безопасности сзади почему-то не было, хотя пазы под них имелись), сидящий за рулём довольно помянул Аллаха и радостно уставился на Лану, явно чего-то ожидая.
Иванов возликовал. Наконец-то! Доехал и живой!
С наслаждением выбираясь из автомобиля и борясь с желанием поцеловать такую спокойную, безмятежную египетскую землю, бывший инспектор совершенно не обращал внимания на недовольную рожу водилы, на его почти поросячий визг из английских и арабских слов, клеймящих вселенским позором жадных пассажиров, не желающих платить за такую великолепную экскурсию по Каиру и бережное, безопасное вождение по весьма неспокойным местным дорогам.
Лана в долгу не оставалась и отвечала, тоже перейдя на повышенные тона и явно используя англоязычные идиоматические выражения, однако положил конец всему этому скандалу Серёга, буднично продемонстрировав кулак назойливому египтянину и от души пожелав идти на три буквы.
Такое обращение абориген понял прекрасно, ещё немного пошумел для сохранения лица и с криками отбыл восвояси. Но на него уже никто не обращал внимания.
Из-за экскаватора, под негромкое потрескивание работающего генератора, вышли Фрол Карпович и Александрос.
Первый — усталый, ссутулившийся, с тёмными, набухшими мешками под глазами. Второй — не слишком краше первого. Оба выглядели донельзя измотанными.
— Добрались? — проскрипел бывший Серёгин шеф. — Хорошо. Заждались мы вас...
— Всё нормально? — не стал отмалчиваться и представитель спецотдела.
— Да, — опуская приветствие, отреагировала Лана и почти незаметно кивнула головой.
Прекрасноликий мужчина слегка прикрыл глаза, обозначая понимание ответа на некий невысказанный вопрос.
— Серёга... чертяка... заматерел, — с неподдельной теплотой в голосе продолжал Карпович, не обращая на перемигивания коллеги никакого внимания. — Приехал, значит... Ты хоть понимаешь, куда лезешь?
— Фрол! — рявкнул Александрос. — Я...
— Да пошёл ты в гузно! — пророкотал боярин своим прежним, угрожающе-громоподобным голосом, способным вогнать в страх и статую. — Я, конечно, может и скотина распоследняя, но людей отправлять подыхать в неведении не стану! И вообще, пасть закрой, иначе в ухо схлопочешь!
