— И что было дальше? — стал он с нетерпением расспрашивать своего собеседника.
— Потом я предался сильному самосожалению, долго страдал, мучился, порой ночами не спал, ни о чем думать не мог, это было самой большой и, главное, неразрешимой проблемой для меня, — говорил Гнилой харчок так, как будто речь шла о каком-то другом человеке, то есть он не сожалел, не отождествлялся с этим слабым образом, как обычно это делают все мыши, сетуя на свою жизнь, вспоминая со слезами неудачное прошлое, обвиняя всех и вся и жалея себя любимого, вместо того чтобы делать пересмотр своей никчемной жизни, наблюдать, в чем причина тех или иных неудач и впредь не совершать их. Но вместо этого большинство людей продолжают совершать одни и те же ошибки, постоянно страдая, переживая и обвиняя во всех своих бедах кого угодно, но только не себя, потому в их жизни никогда ничего не меняется, да и не может измениться. Гуру Рулон же устраивал такие практики ученикам, которые позволяли увидеть в себе причину своих неудач, чтобы изменить этот механизм и навсегда избавиться от того или иного порока.
— А что дальше-то было? — с еще большим нетерпением стал допытываться Нарада, чувствуя, что может быть, в этом он найдет ответ на свой вопрос.
— Проблема, конечно же, сама по себе не решалась, и я продолжал искать способы ее решения, — так же радостно рассказывал Гнилой харчок о своих похождениях. — Однажды я накопил денег, работая грузчиком, и решил пойти на вокзал и снять себе проститутку в надежде, что может она мне поможет. Но, представь, не успела она еще снять с себя нижнее белье, как я опять позорно обкончался, как в первый раз, и снова не смог с ней переспать, она тоже обсмеяла меня, плюс еще и деньги все забрала, и я опять остался наедине со своим обкончавшимся хером. Тогда я почувствовал сильную беспомощность, волна самосожаления охватила меня, и я как последний пидор разревелся от бессилия. Я не знал, что мне делать. У меня стали появляться мысли о самоубийстве. Я уже подумывал, как мне лучше покончить собой: то ли повеситься, то ли таблеток напиться, то ли с моста сброситься. И наверняка я бы в скором времени так и сделал, если бы не счастливое стечение обстоятельств, которое привело меня в Рулон-холл. Встреча с Гуру Рулоном полностью изменила всю мою жизнь.
— А что, что произошло?! — с еще большим нетерпением стал допытываться Нарада.
Гнилой харчок улыбнулся и, сверкнув глазами, весело продолжал в такой же разбитной манере рассказывать о себе.
— Когда я рассказал о своей проблеме Рулону, признаюсь, сделал я это не сразу, так как был сильно отождествлен и боялся, что меня обсмеют, опозорят, как это обычно происходит у мышей. Поэтому сначала я долго молчал, копил все это в себе, как ты сейчас, но от этого становилось только хуже. Но, видя, как меняются на моих глазах другие рулониты, которые не держались за свое говно, а обо всем говорили Гуру Рулону, я тоже решился на этот шаг. Так как я настолько уже устал сам от себя, что сил моих больше не было, я решил, будь что будет, расскажу все, как есть и, если уж Просветленный Мастер мне не поможет, то уже не поможет никто.
И ты представляешь, когда я все рассказал, как было, Гуру Рулон не только не обсмеял меня, но дал очень мудрый совет. Он сказал: «Во-первых, ты не знал, какой тип тебе нужен. Ты должен был сначала определить тип женщины, которая тебе нужна, а потом действовать. В человеке должна быть избирательность. Ты должен был почувствовать всеми своими центрами, какой человек тебе нужен».
«А что же мне теперь делать»? — спросил я Рулона.
«Во-первых, ты должен быть готов делать все, что я тебе скажу, какой бы сильный дискомфорт у тебя это не вызывало, иначе ничего не выйдет», — сказал Гуру Рулон, посмотрев на меня пронзительным взглядом. Я колебался несколько секунд, но потом, сжав кулаки и стиснув зубы, как можно уверенней сказал: «Я готов пройти любую практику, которая раз и навсегда избавит меня от этой проблемы».
Тогда Гуру Рулон посмотрел на меня, словно просканировав насквозь, и сказал:
«Иди на улицу и найди себе самую страшную бабу, настолько страшную, чтобы она пугала тебя одним только видом без всяких сексуальных отношений…» Вот и у меня была такая же реакция, — сказал Гнилой харчок, увидев недоуменную пачку Нарады, — Но Гуру Рулон, не стал больше ждать, а удалился по своим делам, оставив меня наедине со своими тараканами. Сначала я стоял в ступоре, заморачиваясь: «Зачем мне страшная баба, уродина, это же так противно», но потом во мне включилась духовная часть, и я вспомнил: «А, так я же обещал Гуру Рулону, что буду делать все, что он мне скажет», и тогда я решил: «Была — не была, раз Гуру Рулон так сказал, значит, это действительно нужно для моего развития, и тут я вспомнил одну из мудрых фраз Рулона, которую он часто говорил: «Главное, начать, а потом разберемся». И я отправился в поисках уродины.
Целый день я проболтался по городу, но никаких результатов, баб много встречалось, но так чтобы сильно страшных я не видел. Где только я не лазил: и на автовокзалах, и на ж-д вокзалах, и в барах, и в разных кабаках, но ничего подходящего никак не мог подобрать. И вот уже было часа два ночи, до Рулон-Холла было добираться слишком далеко, а транспорт уже не ходил, поэтому я решил переночевать в какой-то маленькой гостинице, скорее похожей на сарай. Когда я в нее зашел, то моя избранница ждала прямо на пороге этой гостиницы. Увидев это ужасное создание, я так и вздрогнул от неожиданности, понимая, что это то, что мне нужно. Это жуткое создание женского пола сидело на пороге и смотрело на меня. Она была одета в какие-то лохмотья, которые трудно было назвать одеждой, ее руки были покрыты многовековой коркой грязи, кожа на лице была примерно такого же качества. Само лицо было настолько страшным и уродливым, что подобного я, наверное, не видел даже в фильмах ужасов: маленькие, причем один кривее другого глаза, перекошенный рот, огромный лоб и скошенный подбородок. Настолько это было не гармонично, что невозможно было смотреть на это уродство природы. А когда она улыбнулась, если это можно назвать улыбкой, обнажив свои гнилые зубы, которых было всего несколько штук: два сверху и три снизу, я вообще чуть в обморок не упал. На ее голове местами торчали обгрызенные клочки волос, похожие скорее на солому, а на остальных участках головы были острова лысины. До сих пор не понимаю, как у меня хватило мужества, прямой уверенной походкой я направился к своей «избраннице» и довольно однозначным взглядом пригласил ее пойти со мной, мило ей улыбнувшись, не узнавая сам себя. Моя ужасная дама встала, и только теперь я увидел, что плюс ко всему у нее «прекрасная» фигура, искривленная в один бок, а правая нога была короче левой. Обхватив свою «королеву» за то место, где должна была быть талия, я уверенными шагами подошел к вахтерше, которая от такого зрелища аж проснулась и смотрела на столь странную пару огромными банками, впрочем, не больше меня удивляясь всему происходящему.
«Дайте нам, пожалуйста, ключи от номера, — все в той же уверенной манере продолжал я, протягивая вахтерше деньги, — и пусть нас никто не беспокоит, я хочу провести эту ночь наедине с моей девушкой, — добавил я, посмотрев на свою «избранницу» в очередной раз содрогнувшись от ее омерзительной улыбки, почувствовав, что меня начинает подташнивать. Но это было только начало. «Держись, Гнилой харчок, мужиком будешь, — говорил я сам себе, — начал практику, так давай, доведи ее до конца». Вахтерша выдала мне ключи от номера, продолжая стоять с открытым от удивления ртом и провожая охуевшим взглядом удаляющуюся по коридору парочку — молодого парня, поддерживающего на себе кривое косое создание, которое издали лишь намекало на то, что принадлежало все-таки к женскому полу.
Оказавшись в номере, я внешне вел себя совершенно естественно так, если бы это была действительно девушка моей мечты.
«Как тебя зовут, любовь моя?» — спросил я ее, и в ответ на мой вопрос услышал лишь какие-то нечленораздельные звуки: «Е-е-е-гения».
«Евгения! Какое прекрасное имя! Ты знаешь, как я только увидел тебя, то понял, что влюбился, это любовь с первого взгляда!» — пиздел я, а внутри меня все переворачивалось от смеси чувств: отвращения, страха, раздражения, самосожаления, решимости пройти до конца практику и трусливости.
Евгения же похоже верила абсолютно каждому произнесенному мной слову и буквально уже пожирала меня своими маленькими косыми глазами. Я же хотел, чтобы все это поскорее закончилось, и потому был намерен действовать быстро и без промедления. Смотря на свою «любовь» прямо глаза в глаза, пытаясь, насколько это было возможно, изобразить охуительно влюбленный взгляд, я стал расстегивать свою рубашку, как бы намекая ей сделать то же самое. Но Евгения только смотрела на меня, я видел, как ее глаза начали наливаться кровью.
