«Любимая, я хочу тебя, — стал я повторять как можно более уверенно, стягивая с себя уже штаны и пытаясь изобразить страсть. И когда я остался в одних трусах и носках, то Евгения, наконец, стала тоже стягивать с себя свои грязные сифилизные лохмотья, продолжая улыбаться мне все той же ужасной улыбочкой. «Еб твою мать, но я же совсем ее не хочу, что мы будем делать, когда совсем разденемся», — подумал я с ужасом, нащупав свой висящий член. Но назад дороги уже не было. Надо было продолжать игру. Тогда я таким же уверенным движением стянул с себя трусы, оставшись как говорится, в чем мама родила. И случилось самое ужасное.
Увидев мой обнаженный хуй, Евгения с такой жадностью посмотрела на меня, что мне казалось, она сожрет меня прямо глазами. В следующий момент она с большой скоростью сбросила с себя все лохмотья и, обнажив свои худосочные сиськи и жопу, словно голодный зверь набросилась на меня, начав мацать своими мерзкими лапами и слюнявить мою шею, лицо, живот своим поганым ртом. От такого неожиданного выпада я чуть не навалил прямо там, где стоял. Мой хер настолько скукожился от охватившего меня ужаса, что никак не мог разжаться, не говоря уже о каком-либо возбуждении. И ты не представляешь, каких усилий мне стоило возбудить себя. Это чудовище свалило меня на пол, буквально уже насилуя меня, но я никак не мог возбудиться, как бы ни старался. Тогда я начал представлять перед внутренним взором красивых баб, которые возбуждали меня, сам стал теребить свою письку, но ничего не помогало. Тут чудовище само припало к моей скукожившейся от страха пипетке и стало его рассасывать. Чувство невыразимого отвращения не оставляло меня, но я старался изо всех сил. И все-таки чудо свершилось, и мой хер так и встал колом. Я резким движением раздвинул ноги своей «принцессы» и засадил ей. И тут мне показалось, что я могу драть ее бесконечно. Прошло много времени, но к своему большому удивлению я так и не обкончался. И вот тогда до меня и дошел эзотерический смысл этой практики. Вот так началось мое становление мужиком, — закончил свой поучительный рассказ Гнилой харчок, с ухмылкой посмотрев на недоуменную физиономию Нарады, который только и смог выдавить:
— Вот это да!
— Так что давай, дерзай! — похлопал его по плечу Гнилой харчок и поперся дальше, присвистывая себе под нос какую-то веселую песенку из Рулон- Гиты.
Дурбат Р.Ф
— Эй, Нарада, че зависаешь? — подзатыльником вывел его из состояния транса Гну, увидев дурака чем-то не на шутку загруженным, да так, что от напряжения он весь вспотел и покраснел.
— А да, что-то я задумался, — вздрогнул Нарада.
— Давай, быстро пиздуй на строевую, все уже давно тебя ждут, — хитро ухмыльнувшись и потирая ладони в предвкушении очередного веселья, сказал Гну.
Несуразное длинное тело Нарады поднялось и понеслось в зал, где уже вовсю шла перекличка. Запыхавшись, Нарада пробежал вдоль всего строя рулонитов и встал как самый длинный в начале шеренги.
— Господа секористы! — браво и четко как командир в армии обратился Гну к рулонитам.
— Да, — хором ответил отряд.
— Каким путем Вы идете? — спросил Гну, вальяжно расхаживая вдоль отряда, сцепив руки за спиной.
На мгновение возникла пауза, а затем, в разнобой рулониты ответили:
— Путем дурака!
— Точно! — радостно воскликнул Гну, многозначительно подняв указательный палец правой руки вверх, и продолжил, резко провертевшись на пятке левой ноги и остановившись напротив отряда, хитро посмотрев на рулонитов.
— А каждый уважающий себя рулонит должен вступить в дурбат Российской Федерации.
— УАУ!!! — заорали рулониты.
— Круто!
— Клево!
— Зыко!
— Видите ли, господа секористы, — продолжал Гну, — дяденька Ельцин просек-таки, что молодые распиздяи быстро обучились синдрому капюшона, синдрому маниакального психоза и другим интересным синдромам и закосили от армии. И в наших российских желтых домах бухвально, перенаселение! Сегодняшняя молодежь принаровилась жить на гособеспечении с регулярной пенсией. И господин Ельцин испужался, шо ежели так дело пойдет дальше, то солдат вовсе не останется у нас, одни дураки будут. И работать и воевать не кому. И тогды многоуважаемый дядя Ельцин накатал охуенное письмо Гуру Рулону, поняв, что в этой ситуации, кроме Рулона ему никто не поможет.
— УАУ!!!! — восторженно заорали рулониты.
— Так вот в ентом письме, — продолжал Гну, — господин Ельцин обратился к Гуру Рулону с просьбой создать отряд дурбат РФ, шобы и дураки, так сказать, становились солдатами. И вот, настал этот Великий день! И я имею честь быть главнокомандующим дурбата Р-р-р-росийской Ф-ф-ф-федерации, — отдал честь Гну, скосив глаза, и пошатнулся, чуть было не ебнувшись на пол под радостные вопли рядовых, — Хто из вас, господа секористы, готов вступить в наши ряды?!!!!
— А че делать-то надо? — спросила Пухлорожая, с кислой мордой посмотрев на «командира».
— Просто весело и радостно выполнять все команды, которые будут говориться.
— Итак, кто готов прямо сейчас вступить в наши ряды дураков? — с вызовом спросил Гну.
— Я-я-я-я, — наперебой стали орать рулониты
— А че для этого нужно? — развязно спросил Гнилой харчок, водя ебальником.
— Главное условие — не бояться быть дураком, — сказала Гну, — и поэтому каждый из вас сейчас должен доказать, что он достоин войти в ряды дурбата РФ.
— Я, Мудила, звенящие яйца, — вызвался первый Муд и стал носиться по залу, утрируя похоть. Выпучив глаза, открыв рот, изображая чрезмерную отождествленность со своей похотью, он стал носиться на полусогнутых по залу, вцепившись в свои яйца. — А-а-а-а, помогите, помогите, дайте мне что-нибудь, мне срочно нужно засунуть куда-нибудь мою пипетку.
Рулониты, прикалываясь над Мудоном, тоже последовали его заразительному примеру, доказывая, как каждый из них достоин вступить в дурбат РФ.
чу-Чандра стала как бешенная носиться по залу и орать:
— Где мой бомж, где он, где он????? Я выброшусь из окна!!!
И с этими словами она подбежала к окну небоскреба, забралась на подоконник и стала биться в стекло:
— Ой, ну почему он не стал моей собственностью, все жить мне теперь не для чего!
Гурун же в это время, расправив плечи, выпятив грудь колесом и подняв голову, стал степенно расхаживать вдоль зала. Состроив морду кирпичом и, важно поглаживая свою лысину, он твердил:
— Я самый Великий, чудесный и распрекрасный.
Затем, становясь более агрессивным, он стал подбегать ко всем рулонитам и, схватив кого-нибудь за плечи, начинал сильно трясти и с бешеными глазами орать:
— Ты понял, что я самый Великий, могущественный и прекрасный! Ты понял? Понял? Понял?
Затем он подбежал к огромному зеркалу во всю стену и начал бить себя в грудь.
— Я!Я!Я!Я!
Притащив из туалета горшок, Гурун уселся на него и, поставив на голову рулон туалетной бумаги вместо короны, завопил:
— Кто еще не знает о моем Величии?! Я самый Великий! Все слушайте меня!
Вонь Подретузная в этом дурдоме утрировала состояние мамочкиной дочки. Она напялила на себя длинную юбку до колен, огромный свитер с длинными рукавами, из-под которых не было видно рук. Волосы максимально зализала, спрятав их под старушечий платок и, вжав голову в плечи, шаркая ногами, то есть, превратившись в полное уебище, Вонь топталась на одном месте, пугливо посматривая на разбушевавшихся рулонитов.
— Ой, как здесь страшно, я попала в какую-то сатанинскую секту, здесь нет ничего мамкиного, тут не ищут Греев, здесь какие-то все слишком радостные, активные. А зачем это они живут в таких шикарных домах, а мне мама говорила, что я должна быть скромной и жить в каких-нибудь сараях, а богатые люди все плохие, — придуривалась Вонь, строя из себя в доску завнушенную овцу.
— Ой, а сколько тут дяденек больших, вдруг они меня оттрахают, ой, страшно, мне мама говорила до свадьбы нельзя. Ой, а тетеньки-то какие все разукрашенные, в каких-то блестящих платьях. Так только проститутки одеваются.
Гну тем временем покатывался со смеху, держась за живот.
Наржавшись до слез, он все-таки нашел в себе силы дать следующую команду:
— Дурачество от-ставить! В одну шеренгу стано-вись!
И рулониты, быстро переключаясь из придурошной роли в роль рядовых, построились и, растянув лыбу до ушей, ожидали следующих указаний.
— Хочу вас обрадовать! Вы все приняты в дурбат РФ! Таких дебилов я еще не видел! — торжественно провозгласил Гну, угарая — ГЫЫЧ ОМ!
— ГЫЫЧ ОМ! ГЫЫЧ ОМ! — вторили ему разбитные рулониты.
— А возглавлять отряд дурбатовцев будет Нарада, — известил всех Гну.
Нарада с важным ебальником на своих ходулях, запинаясь об свои же костыли, вышел из строя и, развернувшись к отряду лицом, застыл, полностью отождествленный с новой ролью главнокомандующего.
