посоветовал дышать легко и свободно, не напрягаясь. По его словам, через несколько часов, когда начнем набирать высоту, мы уже приспособимся. А если нет – что ж, три серебряные монеты так или иначе останутся при нем.
Чем выше мы забирались по горным тропам, тем сильнее кружилась голова, и до первой деревни я коротал время с закрытыми глазами, чертыхаясь и поминая всех богов, которых мог вспомнить. Учитывая, что детство мое прошло в театре, вспомнилось не так уж и много, однако семерым пришедшим на ум досталось изрядно.
От тряски заломило в висках, и я уже изготовился к очередной порции проклятий, когда Патар милосердно остановил быков:
– Здесь сделаем привал перед последним рывком до Ампура. Эта деревушка называется Вольти. Местные говорят и на языке торговцев, и на брамти, но особого восторга от гостей из большой Империи не испытывают. Старайтесь побольше молчать: ваш акцент никому тут удовольствия не доставит. А злить жителей деревни не надо – мне ведь еще торговать.
Я кивнул.
– Пусть мои ребятишки немного отдохнут. – Патар похлопал Батума по крупу. – Пойду пополню припасы. Наверху они едят в три раза больше обычного, да и вы тоже вскоре почувствуете голод. Отдыхайте пока. – Потрепав меня по плечу, он спрыгнул на землю.
Я внял его совету и осмотрелся в горной деревушке, благо с высоты фургона видно было довольно много. Дома здесь походили друг на друга: все сложены из плотно пригнанных камней, не оставлявших ни щелки для холодного воздуха. Строили их искусные мастера, достойные всяческого восхищения.
Здания в Вольти возводили не слишком высокие – самое большее, два этажа. Острые конусообразные крыши не давали скапливаться снегу. Трубы, из которых валил серый дым, у каждого дома торчали сбоку, не посередине.
В основном строения стояли у подножия горы, по берегам извилистого русла горной речки. Несколько домиков прилепилось к склону, по краям ведущих на вершину тропинок. Чем выше поднимались тропки, тем меньше становилось домов.
Люди в Вольти, в отличие от Гала, одевались очень тепло, хотя город вроде бы находился не так далеко. Носили местные по несколько слоев одежды и тяжелые меха. Волосы почти у всех были белыми, а кожа – светлой, и мороз заставлял цвести на их щеках красные пятна. У многих глаза чуть ли не навыкате, с довольно странным разрезом, который мне видеть еще нигде не доводилось.
На крышах я приметил вымпелы – иной раз просто полоску яркой ткани. Другие были более основательными, в форме треугольника самых разных цветов. Когда поднимался ветер, они развевались над крышами, словно змеи. Я сидел, зачарованный их непрерывным танцем, когда из фургона донесся тяжкий стон Ради.
Двойные дверцы, ведущие к кровати и запасам товаров, распахнулись, и помятый приятель, сделав шаг вперед, повис на поддерживающей крышу дуге.
– Что, уже приехали? – Он смотрел на меня заплывшими глазками, словно всю ночь употреблял крепкие напитки. Наконец отвел взгляд и прищурился на солнце: – Черт, глаза режет, терпеть не могу! – Грустно повесив голову, пробормотал: – Умираю от голода.
Я фыркнул и тут же пожалел: от холодного воздуха в носу немедленно закололо, словно ледяными иголочками. Откашлявшись, я успокоил друга:
– Патар пошел за едой, а у нас, кстати, еще осталась копченая козлятина.
– Ненавижу эту гадость, – сплюнул Ради. – Сухая, жесткая – не разжуешь, да еще и переперчена.
– Другой нет.
Я полез в оставленный Патаром кожаный мешочек и достал несколько полосок копченого мяса. Пусть жесткое и острое, а мне все равно нравилось.
Как и предупреждал лудильщик, большинство жителей деревни нас избегали, обходя фургон стороной. Некоторые останавливались и подолгу глазели, затем возвращались к своим делам. И все же один мужчина к нам подошел. Могучий человек – мускулистую фигуру не мог скрыть даже толстый слой шкур и мехов. Приплюснутый нос, привычно прищуренные от слепящего солнца глаза, истончившиеся от постоянных суровых ветров веки.
– Приехали с лудильщиком? – Голос его был хриплым, словно мужчина только-только избавился от застрявшего в горле куска пищи. Слова падали, словно камни.
Я промолчал, пережевывая сухое мясо.
– Я с ним, а он – с лудильщиком, – ткнул пальцем в мою сторону Ради.
Мужчина, не обращая внимания на Ради, уставился на меня, подергивая длинный ус, скорее напоминавший хвост.
– У меня для него новости. Интересно, сколько он за них заплатит?
Я пожал плечами. Зачем мне торговаться от имени Патара?
– У него и спросишь. Он отправился вниз подкупить еды. Сказал – вернется, начнет торговать. – Я старался говорить простыми короткими фразами, подстраиваясь под речь незнакомца.
Кто-то скажет, что подражать чужому акценту или интонациям не слишком вежливо, однако насмехаться над усатым я и в мыслях не держал. Просто люди расслабляются, оказавшись в привычной среде, когда им не режет слух чужеземный выговор. Как ни крути, мы здесь были чужаками. Зачем лишний раз кого-то настораживать?
– Значит, расскажу, когда он появится, – хмыкнул мужчина. – Но ты, наверное, тоже захочешь послушать.
Он снял шерстяную варежку, порылся в закрепленном у пояса мешочке и достал что-то наподобие полосок сушеного мяса, которым я недавно закусывал, только его полоски были ярче – почти персикового цвета. Мужчина закинул в рот парочку и, работая челюстями, заговорил:
– Ходил порыбачить на север, где мечет икру розовая рыба. Воды там глубже и спокойнее и уловы неплохие. Только на полпути меня остановил один рыбак из Ампура. Не пропускает дальше – хоть тресни. А потом рассказал кое-что такое, что я задумался: уж не пользуется ли он тем белым соком, которым торгуют на юге. Нес сплошную околесицу. Я взглянул ему в глаза и понял: парень-то перепуган до смерти. Тогда я к нему прислушался. Оказывается, Ампур почти полностью погиб. Сгорел, несмотря на снег, и пожары якобы еще не утихли. У нас ведь здесь каждый цикл сходят лавины, откуда взяться огню? Тот парень поведал, что в горах проснулось нечто кошмарное – чудовище, демон. Такой огромный, что заполнил все русло реки, а в пасти запросто поместится целый дом. Я ему говорю – ты с ума сошел… Так и сказал. Знаешь, что он сделал?
Я покачал головой, не доверяя своему языку.
– Он расхохотался и предложил мне самому пройтись вверх по реке, если ищу смерти. Посоветовал прихватить с собой копье и держать его наготове. Вроде как понадобится обязательно. Только, говорит, с чудовищем ты копьем ничего не сделаешь – прибереги его для себя. Лучше проткнуть себе сердце, чем увидеть то, что видел он, – уйти оттуда все равно не удастся. Парень рассмеялся еще громче, а потом…
Мужчина примолк, закинул
