плечи.
– Кровь и пепел, Ари! Что с тобой стряслось? Тебя словно с лестницы сбросили… Что у тебя за пазухой? Почему твое…
Котенок решил прервать град ее вопросов негодующим мявом, и подруга ошарашенно замолчала, а затем, взглянув на мою грудь, вскинула брови:
– Так что у тебя под мантией? Кровь Брама, никогда не думала, что задам подобный вопрос…
Подошедший к нам Ради расхохотался, услышав лишь последнюю реплику.
– Ну, сказала «А», говори «Б»!
Кот издал еще один раздраженный крик: скорее всего, пока я поднимался по лестнице, успел задремать, а теперь его бесцеремонно разбудили.
– Хм, пожалуй, поддержу Арам. Что за звуки доносятся из-под твоей мантии, Ари?
Я слабо улыбнулся и решил дать на все вопросы один ответ:
– Вот, ввязался в драку с Нихамом и его подхвостнями.
Арам, повернувшись к Ради, почти беззвучно пробормотала, ожидая пояснения:
– Подхвостнями?..
– Ну, те же прихвостни, которые вьются у хвоста, только эти – под хвостом. – Ради закатил глаза: – Ари, как ты это допустил?
Я мрачно потер свое побитое лицо:
– Спасибо за заботу. Что-то не сложилось, и в итоге драка закончилась адской взбучкой.
– Сам нарываешься, – вздохнула Арам. – Ведь предупреждали тебя – не лезь на рожон.
Я чуть приоткрыл полы плаща, и приятели уставились на еще не просохший оранжевый комок.
– Они издевались над котенком.
Рассмотрев кота, оба перевели взгляд на меня.
– Ари, только не говори, что ты собрался его приютить. – Арам нервно оглянулась, словно ожидала, что на нас сию секунду обрушится беда.
– Вовсе не собирался, – покачал головой я. – Просто решил спасти животное от Нихама. Котенок не мой, и я понятия не имею, что с ним делать. Но хотел вас попросить о нем позаботиться, пока я не вернусь и не найду решение.
У Арам отвалилась челюсть; Ради посерел.
– Что? – пробормотали они в один голос.
Я вытащил кота из-под плаща и всучил его девушке:
– Старайся никому его не показывать. Не хочется, чтобы здесь пошли слухи.
Арам приняла малыша, словно горячий уголек, пару раз перекинув его из руки в руку, а затем сунула под мантию и вновь начала озираться. Высматривала, откуда ждать неприятностей. Только какие там неприятности? Большинству учеников было на все наплевать, пока напасть не коснется их лично.
– И как я должна о нем заботиться? – тревожным шепотом спросила она.
– Слушай, меня не будет всего несколько дней. Я направляюсь в Ампур вместе с лудильщиком.
Друзья воззрились на меня, словно на ненормального.
Ради облизал губы и взглянул на Арам:
– По-моему, он не шутит. Может, наш друг и тронулся умом, но говорит серьезно. Точно собрался сбежать прямо в середине цикла, перед экзаменами на специальность.
Черт, вот об этом я совсем забыл.
– Со мной все будет хорошо. – Не правда, хотя и не совсем ложь. Да, придется нагонять пропущенное, куда деваться…
– Неужели ты хочешь лишить друга участия в приключении? – хлопнул меня по плечу Ради и подмигнул девушке: – Арам, будь добра подробно записывать все, что говорят Мастера на занятиях.
– Ладно, – уныло буркнула она.
Видок у нее был такой, будто она заранее ждала от нас какой-нибудь пакости.
Я в замешательстве поглядел на приятелей:
– Черт возьми, о чем вы?
Ради шутливо пихнул меня в бок и закинул за спину мандолину:
– О том, что я еду с тобой. Кто-то ведь должен следить, чтобы ты не сыграл там в ящик. Откуда нам знать, какой план созрел в этой репе? – Он постучал костяшками пальцев мне по макушке. Я открыл было рот, собираясь осадить приятеля, однако тот меня перебил: – Если желаешь поспорить, знай: как бы ни был остер твой язык, Ради ты не превзойдешь. Я всегда буду быстрее, и доводы мои лучше. Никому из вас меня не переспорить. Сам же знаешь, так зачем начинать? Нет, пожалуйста, можем поговорить, если хочешь опоздать к отъезду лудильщика, и…
– Хорошо, хорошо! – Я уперся ладонью ему в грудь, пытаясь остановить словесный поток, за которым поспевал с трудом. – И… спасибо тебе, Ради.
Приятель плутовато и в то же время самодовольно ухмыльнулся.
Мы попрощались с девушкой; Ради пообещал ей доставить меня домой в целости и сохранности. Если не получится, добавил он, то уж во всяком случае у него родится прекрасная песня, посвященная моей героической гибели. Женщины будут рыдать и падать в его объятия, лишь бы утешить. Впрочем, Ради намерен вернуться с победой.
Зачем же еще нужны друзья?
81
О чем следует помнить
К последней ступеньке мои ноги начали подгибаться. Ради, настоящий друг, не дал мне упасть.
– Конечно, я обещал за тобой присматривать, однако таскать тебя на своем горбу не подряжался. – Он заложил руки за спину, не собираясь помогать мне и дальше.
– А кто таскает? Хоть руку дай.
Приятель снял со спины мандолину и ласково ее покачал. Провел ладонью по изгибу корпуса.
– Не могу. Видишь – занят. Печально, что ты не можешь идти, – ухмыльнулся он, и я одарил его сердитым взглядом. – Вон тот парень? – Он указал подбородком на поджидающего меня лудильщика.
Я постоял, согнувшись и уперев руки в колени. Немного передохнув, дошел до лудильщика и представил ему приятеля.
Тот вовсе не возражал довезти до Ампура двоих. В конце концов, трех серебряных монет вполне достаточно, чтобы заткнуть рот любому. Он пригласил нас залезать, и Ради, привыкший вести жизнь сибарита, решил, что заберется в самую глубь фургона и будет спать, пока мы управляем быками.
Я протестовать не стал. Впереди, рядом с лудильщиком, было вполне удобно. Тот даже не спросил имя моего приятеля, зато представился сам.
Звали его Патар, что означает «камень». В это понятие он вкладывал крепкий рассудок, верную душу и преданность.
Имя лудильщику шло как нельзя больше.
Проезжая по покрытым инеем улицам Гала, мы едва перемолвились парой слов. Каждый ухаб или выбоина отдавались болью в моем избитом теле. Пожалуй, стоило показаться Мастеру исцеления перед отъездом…
Увы, терять время я не мог. Разминуться с Ашура? Никогда себе не простил бы подобной задержки.
В конце концов Патар устал молчать и разговорился. Рассказал мне историю своего народа, упомянул, что лудильщики происходят непосредственно от Рума, которые точно так же торговали историями и разными товарами, точно так же не умели сидеть на одном месте, и дорога звала их каждый день. Лудильщики странствовали в своих фургонах по миру под светом далеких звезд. Трава служила им постелью, а небо – покрывалом, если в фургоне не находилось места для ночлега.
Их жизнь казалась преисполненной странной романтики
