— Ага, — подтвердил Коэн. — Вот до чего мы хороши.
— Надо заметить, у его армии есть ещё одна любопытная особенность, — произнёс чей-то голос.
Все посмотрели на Ринсвинда, который, услышав собственный голос, был удивлен не меньше других. Но поезд его мысли уже покинул вокзал…
— Какая же?
— Вас, наверное, удивляет, что вы видите… только главнокомандующих, — продолжал Ринсвинд медленно, словно читая с подсунутого кем-то листа. — Но всё объясняется тем, что простые воины… невидимы. Э-э. Да. Потому что они призраки. Это ведь само собой разумеется.
Коэн смотрел на него, разинув от изумления рот.
— Призраки-кровопийцы, — продолжал Ринсвинд. — В конце концов, всем известно, никто, кроме призраков, не способен жить за Великой Стеной.
На лице лорда Хона заиграла усмешка. Но вельможи смотрели на Ринсвинда с выражением людей, которые хоть и подозревают, что за Великой Стеной живут обыкновенные люди из плоти и крови, но в то же время не сбрасывают со счетов мнение миллионов, убежденных, что это всё призраки.
— Чушь! Вы не больно-то похожи на призраков-кровопийц, — сказал один из них.
Коэн открыл рот — сверкнули алмазные зубы.
— Эт' точно, — кивнул он. — Дело в том… что МЫ из разряда видимых призраков.
— Ха! Жалкие уловки! — фыркнул лорд Хон. — Призраки вы или нет, мы всё равно вас побьём!
— Должен заметить, переговоры прошли лучше, чем я ожидал, — произнёс Профессор Спасли, когда вельможи покинули тронный зал. — Особенно удачным ходом была психологическая атака, предпринятая господином Ринсвиндом.
— Психо… как? Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — встрял Коэн. — Это когда накануне сражения ночь напролёт лупишь в щит, не давая врагу спать, и орёшь во всю глотку что-нибудь типа: «Да мы вас, козлы позорные, на ремни порежем». Ну и всё в таком духе.
— Нечто вроде, — дипломатично согласился Профессор Спасли. — Задумка была очень интересной, но, боюсь, не сработала. Лорд Хон и его главнокомандующие слишком образованные люди. Жаль, нельзя рассказать об армии призраков обыкновенным солдатам.
Откуда-то сзади донёсся тихий писк резинового кролика. Они дружно обернулись на звук, и их взорам предстала ячейка Красной Армии большей частью допризывного возраста. Ячейку вела Бабочка. Она даже наградила Ринсвинда слабой улыбкой.
Ринсвинд всегда считал, что лучший выход из сложного положения — это бегство. Но иногда, наверное, надо остаться на месте и принять бой просто потому, что бежать некуда.
Однако с оружием он обращался из рук вон плохо.
По крайней мере, с обыкновенным колюще-режущим оружием.
— Гм-м, — произнёс он, — если мы покинем дворец сейчас, то всех нас убьют, верно?
— Вряд ли, — ответил Профессор Спасли. — В ход пошло Искусство Войны. Человек вроде лорда Хона, вероятно, предпочёл бы перерезать нам глотки, но теперь, когда война объявлена, всё будет делаться по правилам.
Ринсвинд набрал в грудь побольше воздуха.
— Наш шанс — один на миллион, — выдохнул он. — Но это может сработать…
* * *
Четыре Всадника, чьё появление предваряет конец света, известны под именами Смерть, Война, Голод и Чума. Но все менее значительные события тоже имеют собственных Всадников. Например, Четыре Всадника Простуды Обыкновенной — это Кашель, Одышка, Сопляк и Грязный Носовой Платок; Четыре Всадника, сопутствующие любому всенародному гулянью, зовутся Буря, Ливень, Слякоть и Холодный Циклон.
Средь армий, раскинувшихся лагерем на широкой аллювиальной равнине вокруг Гункунга, быстро мчались невидимые всадники, чьи имена: Дезинформация, Слух, Сплетня и…
Большая армия, вставшая лагерем, сталкивается со всеми скучными бытовыми проблемами города не имея, однако, преимуществ последнего. Через некоторое время сторожевые пункты и заставы начинают пропускать местное население — в особенности если у населения есть что продать и, тем более, если это женщины, чья добродетель обладает определённой коммерческой ценностью. Тёплый приём встречают и торговцы всякими вкусностями, вносящие разнообразие в монотонный армейский рацион. Еда, которую продавал Сам-Себе-Харакири Достаби, разнообразила не только ваш стол, но и жизнь.
— Свиные яйца! Свиные яйца! Покупайте, пока… — Продавец сделал паузу, пытаясь измыслить способ как-то закончить предложение, но так ничего и не придумал, а поэтому возобновил свои призывы: — Свиные яйца! На палочке! Как насчёт свиного яйца, сёгун? Эй! Слушай, а ты очень похож на… Ты случайно не…
— Заткнисьзаткнисьзаткнись!
Ринсвинд увлёк Достаби в тень ближайшего шатра.
Торговец всмотрелся в измученное лицо волшебника, обрамлённое снизу одеянием евнуха, а сверху широкополой соломенной шляпой.
— Ты ведь тот самый Великий Волшебник. Давно не виде…
— Помнишь, ты хотел серьезно обогатиться на международной торговле? — прервал его Ринсвинд.
— Да. И что? Уже можно начинать?
— Не сейчас, но скоро. Очень скоро. Однако сначала ты должен кое-что сделать. До тебя доходили слухи об армии невидимых призраков-вампиров, которая движется в этом направлении?
Глаза Достаби нервно завращались. Но настоящий торговец никогда не выказывает своей неосведомленности — разве что касательно сдачи.
— И что? — осторожно произнёс он.
— О том, что их многие миллионы, — продолжал Ринсвинд. — И о том, что они страшно голодные, поскольку по дороге сюда ничего не ели. И якобы Великий Волшебник заколдовал их, чтобы они были особенно яростными?
— Гм-м… да?
— Ну так вот, все это неправда.
— Неправда?
— Ты что, мне не веришь? В конце концов, кому, как не мне, знать об этом.
— Логично.
— Нам ведь ни к чему паника, правда?
— Нет ничего хуже для бизнеса, чем паника, — кивнул Сам-Себе-Харакири, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
— Так что обязательно растолкуй людям, что в этом слухе нет ни капли истины. Успокой народ.
— Хорошая идея. Э-э… А эти невидимые призраки-вампиры… У них с собой деньги есть?
— Нет. Они же призраки, зачем им деньги?
— Ах да. Совсем забыл. Как-то вылетело из головы.
— И вовсе их не два миллиона триста тысяч девять, — подчеркнул Ринсвинд.
Выдав в порыве вдохновения эту маленькую деталь, Ринсвинд почувствовал гордость за себя как за художника.
— Не два миллиона триста тысяч девять… — повторил Сам-Себе-Харакири.
Глаза у него слегка остекленели.
— Абсолютно точно. Их не два миллиона триста тысяч девять, что бы там ни болтали всякие праздные языки. И вовсе Великий Волшебник не заколдовал их так, чтобы они выросли вдвое больше обычного. Ну ладно. Вижу, на тебя можно положиться. Мне пора…
Ринсвинд заспешил прочь.
Некоторое время торговец стоял, что-то обдумывая. Почему-то им овладела мысль, что, пожалуй, на сегодня он продал достаточно товара и самое разумное сейчас будет отправиться домой и провести спокойную ночь в глубоком погребе в бочке с мешком на голове.
Путь его пролегал через значительную часть лагеря. Всем солдатам, встречавшимся на пути, Достаби обязательно сообщал, что распространяющиеся слухи абсолютно не соответствуют действительности. Но вначале, само собой разумеется, он подробно пересказывал сами слухи.
Игрушечный кролик встревожено пискнул.
— Я та-ак боюсь бальших нивидимых плизлаков-вампиииилов! — всхлипывала Одна Любимая Жемчужина.
Солдаты, собравшиеся вокруг костра, всячески пытались её успокоить. Вот только их успокоить было некому.
— Говолят, они уже каво-та съееееелииии!
Один солдат оглянулся через плечо. Стояла кромешная тьма, поэтому, разумеется, он так ничего и не увидел. Что и пугало больше всего.
Красная Армия косыми перебежками перемещалась от одного костра к другому.
Ринсвинд был очень точен в деталях. Всю свою сознательную жизнь (не считая тех её периодов, когда за ним гонялись существа, количество ног у которых превышало количество зубов) он провел в Незримом Университете. Так что в подобных вопросах он был крупным специалистом. «Не говорите людям ничего, — инструктировал он. — Ничегошеньки». Если бы он верил всему, что ему говорили, то и дня не продержался бы в Университете. Не верь тому, что говорят. Верь тому, что не говорят.
Не говори. Спрашивай. Спрашивай, правда ли то, правда ли это. Умоляй, чтобы тебе сказали, будто бы это неправда. А можешь даже сказать, будто бы тебе сказали сказать им, что всё это неправда. Последний вариант действовал наиболее верно.
Ринсвинд был прекрасно знаком с этой Четвёркой мелких, противных Всадников Паники. Первые трое Дезинформация, Слух и Сплетня — туго знают своё дело, но они ничто в сравнении с четвёртым всадником, чьё имя — Отрицание.
Спустя час Ринсвинд почувствовал, что его присутствие уже не обязательно.
