На востоке толстые кирпичные стены Мериина мерцали в утреннем жарком воздухе. Там хотели найти убежище эти несчастные глупцы. Хотя, как долго оно останется убежищем?
Все три неудавшихся беглеца были мертвы, когда Кормилица взялся за поводья снова. Повозка с мулами загрохотала дальше.
Лагерь их владельца был к югу-востоку от Старой ведьмы, почти в его тени, и раскинулся на нескольких акрах. Скромная палатка Яззана зо Каггаза, казалось, была дворцом из шелка цвета лимона. Позолоченные гарпии стояли на центральных шестах каждой из его девяти остроконечных крыш, блистая на солнце. Меньшие палатки окружали это сооружение со всех сторонах. “Там — жилье поваров нашего благородного владельца, любовниц, и воинов, и нескольких дальних родственников,” сказал им Нянька, “но у вас, у маленьких любимцев должна быть редкая привилегия — спать в собственном шатре Яззана. Ему нравится держать свои сокровища рядом.” Он нахмурившись поглядел на Мормонта. “Но не ты, медведь. Ты огромный и уродливый, ты будешь прикован цепью снаружи.” Рыцарь не ответил. “Сначала, всем вам надо подобрать ошейники.”
Ошейники были из железа, слегка позолоченные, чтобы блестеть на свету. Имя Еззана было вытеснено на металле валирийскими рунами, и пара маленьких колокольчиков свисала под ушами, поэтому каждый шаг носившего производил веселый, слегка тренькающий звук. Джорах Мормонт принял свой ошейник в угрюмой тишине, однако Пенни заплакала, когда оружейник закрепил её собственный.
— Он слишком тяжелый — пожаловалась она.
Тирион сжал ее руку. — Это чистое золото, — солгал он. — В Вестеросе высокородные леди мечтают о таких ожерельях.
Лучше ошейник, чем клеймо. Ошейник можно снять. Он вспомнил Шаю, и то, как сверкала золотая цепь, которую он все туже затягивал на ее горле.
Позже Кормилица прикрепил цепи сира Джораха к стойке около огня, на котором готовили пищу, тогда как карликов он проводил внутрь павильона хозяина и показал место, где они будут спать, нишу, покрытую коврами и отделенную от главной части палатки стеной из желтого шелка. Это место им придется делить с другими сокровищами Еззана: мальчиком с искривленными волосатыми «козлиными» ногами, двухголовой девочкой из Мантариса, бородатой женщиной и грациозным созданием, одетым в мирийское кружево и украшенным лунными камнями (?), которое звали Конфеткой.
— Ты стараешься понять кто я, женщина или мужчина, — сказала Конфетка, когда ее привели к карликам. Она подняла свои юбки и показала то, что было под ними.
— Я и то и другое, а хозяин любит меня больше всех.
"Что за нелепость," — подумал Тирион. "Где-то там какой-то бог наверняка смеется."
— Мило, — сказал он Конфетке, у которой были пурпурного цвета волосы и фиолетовые глаза.
— А мы надеялись быть красивее всех хотя бы один раз.
Конфетка хихикнула, но Кормилице было не смешно:
— Прибереги свои шуточки к вечеру, когда ты будешь давать представление нашему благородному хозяину. Если вы доставите ему удовольствие, то будете вознаграждены. А если нет..
Он ударил Тириона по лицу.
— Тебе надо быть осторожным с Кормилицей, — сказала Конфетка, когда надсмотрщик удалился.
— Он здесь единственное настоящее чудовище.
Бородатая женщина говорила на непонятном диалекте гисхарского, козлиный мальчик — на каком-то гортанном смешанном моряцком жаргоне, называемом торговым языком. Двухголовая девочка была слабоумна, одна голова была не больше апельсина и вообще не разговаривала, у другой были зубы и она рычала на каждого, кто подходил слишком близко к ее клетке. Только Конфетка бегло говорила на четырех языках, и один из них был Высокий Валирийский.
“Какой он, наш хозяин?” с тревогой спросила Пенни. “У него желтые глаза, и он воняет,” ответила Конфетка. “Десять лет назад он ходил в Соторос, и с тех пор он гниет изнутри. Заставьте его позабыть, что он умирает, хотя бы на некоторое время, и он может быть самым щедрым. Ни в чем ему не отказывайте.”
Во второй половине дня все вокруг пришло в движение. Рабы Еззана наполнили ванну горячей водой, и карликам позволили искупаться — сначала Пенни, потом Тирион. Затем другой раб растер мазью язвы на его спине, чтобы предотвратить отмерание, после покрыл их прохладной присыпкой. Волосы Пенни были подстрижены, бороду Тириона привели в порядок. Им дали мягкие тапочки и новую одежду, простую, но чистую.
Наступил вечер, вернулся кормилица и сообщил им, что пришло время надевать их актерские костюмы. Еззан принимал верховного главнокомандующего Юнкая, благородного Юрхака зо Юнзака, и они будут ожидать выступления.
“Освобождать вашего медведя?”
“Не этой ночью,” ответил Тирион. “Давайте перенесем поединок на следующий раз, и сохраним медведя для нашего хозяина.”
“Пусть так. После того, как Ваши скачки закончатся, вы поможете подавать напитки. Смотрите не пролейте на гостей, или это плохо для вас закончится.”
Жонглер начал вечерние развлечения. Затем выступило трио энергичных акробатов. За ними вышел козлоногий мальчик и станцевал нелепую джигу под музыку одного из Юрхазских рабов, игравшего на костяной флейте. Тирион хотел спросить его, не знает ли тот песню "Рейны из Кастамере". Пока они ожидали свой черед выступать, Тирион наблюдал за Яззаном и его гостями. Смуглый как чернослив человек на почетном месте был видимо юнкайским верховным главнокомандующим, и выглядел он почти так же грозно как понос. Дюжина других юркайских лордов находились рядом с ним. Так же в его распоряжении находилось два капитана наемников, каждый в сопровождении десятка человек из их отрядов. Один из них — элегантный пентосиец, седой и одетый в шелка. Но его его плащ не был шелковым, он был рваным, пошитым из множества лоскутов материи и покрытым кровью. Другой капитан был тем человеком, что пытался купить их этим утром — темнокожий покупатель в бороде которого виднелась проседь. Конфетка называл его "Бурый Бен Пламм. Капитан Вторых Детей".
Вестеросец, да к тому же еще и Пламм. Все лучше и лучше.
— Вы следующие, — проинформировал Кормилица. — И лучше бы вам быть забавными, мои малыши, а то пожалеете.
Тирион не освоил и половины трюков, на которые был способен Грош, но он вполне мог ездить на свинье, и когда нужно, падать, перекатываться и снова вскакивать на ноги. Всё это удостоилось хорошего приёма. Зрелище маленьких людей, которые бегают, словно пьяные, и наскакивают друг на друга с деревянными копьями, пошло в осадном лагере Залива Работорговцев ничуть не хуже, чем на пиру в честь свадьбы Джоффри в Королевской Гавани. Издевательства — вот язык, понятный всем, полумал Тирион.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
