Казначей Юнидатус Тарот, глянув на экран своего смартфона, убирает его в карман под накидку и соглашается:
– Да, давайте уже заканчивать, у нас у всех много дел.
Просьбы казначея – это не то, что можно игнорировать без последствий вроде проблем с финансированием, поэтому заседание Архисовета завершается постановлениями…
За Гатанасом Аведдином наблюдать и ждать.
Тайгероса Аведдина искать.
А далее смотреть по обстоятельствам.
«Странное собрание, – не может избавиться от тревоги Леонхашарт. – Словно специально время тянули».
Но это лишь домысел, подтверждаемый только несколько недоуменными взглядами некоторых архисоветников, да бормотанием вроде «Пустая говорильня» и «Наши собрания с каждым разом становятся всё бессмысленнее и бессмысленнее», «А мне не хватает Гатанаса, он так воодушевлённо выступал и обещал, что всё наладится», «Ага, и отчёты у него иногда любопытные были».
Леонхашарт обгоняет разношёрстую толпу большерогих архисоветников и, не заходя в свой рабочий кабинет, спускается к подземным гаражам. Он спешит – скорее вернуться к Насте.
В самом низу, в тишине ярко освещённой парковки, Леонхашарт оглядывается по сторонам и садится в свой кабриолет. Привычным лёгким магическим импульсом отключает камеры наблюдения и выбирается из автомобиля. Подходит к багажнику, открывает его.
Лежащий в выложенной одеялом полости инкуб с внешностью Леонхашарта вытирает потный лоб и шепчет:
– Кажется, вам в машину подложили бомбу.
Леонхашарт тяжко вздыхает. Удивительно, но «сюрприз» не вызывает у него страха, как первые, лишь глухое раздражение на то, что из‑за этого он позже встретится с Настей.
– Принимай другой облик, – приказывает он инкубу. – И вылезай.
Инкуб резво выполняет приказ и, переминаясь с ноги на ногу, нервно просит:
– Вы кого‑нибудь другого наймите, а? У меня сердце больное, я такое не выдержу…
Глава 48
Коротышка, необременённый излишней мускулатурой, резво отжимается. Счёт идёт на третью сотню. Искажение в сторону усиления работает идеально.
Самый большерогий отчаянно пытается встать с пола, аж красный от напряжения, но не может даже приподняться, хотя его фигура достаточно спортивна. Это искажение в сторону утяжеления тела.
У меня адски (сравнение явно продиктовано обилием рогатых вокруг) болит голова. Ещё бы не болела – я тут пятый час упражняюсь, в том числе накладывая на себя искажение поднятия сил, но с каждым разом «заклинание» срабатывает всё хуже.
– Так, а теперь проверяем, действует ли это на фокус‑группу, – объявляет записывающий показания приборов демон.
Фокус‑группа, состоящая из одного демона, подходит к утяжелённому и дёргает его вверх. Поднимают легко. Но стоит отпустить – тот валится на пол и не может встать.
– Опять воздействие было только на уровне сознания объекта, – констатирует второй наблюдатель.
Я вздыхаю. Искажать не так‑то просто, как мне думалось сначала. Похоже, реальность не любит, когда её искажают буквально, поэтому в том, что касается живых существ, воздействие в основном происходит на уровне сознания. То есть и этот коротышка резво отжимающийся, и ощущающий своё тело сверхтяжёлым демон в своей силе и тяжести просто уверены и поэтому один отжимается, а другой не может встать.
Но на самом деле моя магия (если верить сохранившимся источникам) может реально на время сделать первого сильным, а второго тяжёлым. А как этого добиться – пока не ясно.
Впрочем, искажение на уровне убеждений тоже неплохая вещь.
Захрипев, коротышка судорожно дёргается и валится на пол. Его трясёт, он хватает ртом воздух, со лба течёт пот. Один из наблюдателей задумчиво изучает на экране планшета показания датчиков с тела коротышки.
– Кажется, у него инфаркт, – констатирует хладнокровно. – Нагрузка на тело оказалась слишком сильной. Вероятнее всего, нужно вкладывать какой‑то искусственный ограничитель, чтобы избежать жертв среди объектов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Да помогите же ему! – рявкаю я, потому что эти рогатые остолопы даже не думают помогать коллеге. В висках отдаётся боль.
Несколько мгновений демоны (кроме хрипящего и царапающего пол коротышки) смотрят на меня, будто ждут чего‑то. Неужели искажения? Ну так прямой приказ как искажение не сработает.
– Я не стану вас заколдовывать, сами должны его спасать, – предупреждаю я. – Иначе Юмаат пожалуюсь, и она вас заменит.
Трое демонов бросаются помогать сердечнику, ослабляют ему воротник, поднимают на руки и тащат к выходу из изолированного зала. В стороне от суеты остаётся лишь придавленный «увеличившимся» весом к полу. Смотрит на меня снизу со смесью благоговения и тревоги.
– Только не снимайте с меня искажение, – невнятно бормочет демон. – Я справлюсь, не снимайте. Мы обязаны узнать, сколько длится воздействие!
Пугают меня эти самоотверженные ребята.
Дверь за маленькой толпой демонов закрыться не успевает – Лео входит внутрь, и у меня ёкает сердце, даже головная боль отступает.
– Смотрю, ты плодотворно время провела, – он кивает на закрывшуюся дверь, обходит лежащего на полу, чтобы приблизится ко мне. Отщипывает от моей блузки один из датчиков.
– Что было на заседании?
– Ничего интересного, – Лео наклоняется к моему уху, попутно стаскивая датчик с шеи, обжигает дыханием. – Но, возможно, Гатанас Аведдин скоро вернётся.
Теперь, когда он рядом и можно расслабиться, я осознаю, насколько же я устала.
***
Протекторат Гурун не большой и не маленький, в него входит много кланов: торговцы, работники, учёные и воины. Но самый знаменитый из всех кланов протектората Гуруна – клан Эл‑Имани, славный своими бесстрашными до безумия воинами и жёсткой системой отбора членов клана.
Наёмники Эл‑Имани ценятся во всех протекторатах. Будь их больше, Гурун стал бы первым из всех.
Но клан этот невелик, и никогда не бывает так, что все его члены находятся дома одновременно.
– Только не позорь меня, – этот разговор Манакриза начинает ещё до первого дозора её клана, когда они с Шаакараном почти бесшумно идут по тоннелю, подсвеченному фосфоресцирующим мхом.
– Другая бы радовалась, что я с ней, – ворчит Шаакаран. – А ты сразу считаешь, что я тебя опозорю.
– Я – не другие. Я – это я. И уверяю, там, куда мы идём, твои бровки домиком и ушки мягкие никого не впечатлят.
Шаакаран резко останавливается.
– Может, подождёшь меня на перевале? – с надеждой предлагает Манакриза. – Там безопасно, я еды принесу.
Решительно мотнув головой, Шаакаран продолжает путь, надеясь, что она его запугивает и там, у неё дома, не все такие же, как она: одной Манакризы ему вполне хватает.
Когда Манакриза и Шаакаран наконец проходят через тоннель последнего КПП перед поселением клана Эл‑Имани, о внезапном воскрешении воительницы известно уже всем, кто сейчас находится дома.
Как всегда, это не более трети клана.
После тоннеля, в целях безопасности не освещённого, в цепочке выдолбленных в каменной породе пещер слишком ослепительно ярко.
Шаакаран останавливается на входе и, проморгавшись, оглядывается: зал довольно велик, но разделён каменными стенами, образующими что‑то вроде лабиринта между передней частью с почти пустым сейчас рынком и задней частью с выходами во внутренние пещеры. В каменных башнях‑колоннах стоят дозорные. Сияющие трубы ламп под потолком забраны металлическими сетками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Мрачненько, – констатирует Шаакаран и приглядывается к броне дозорных, простой тёмной одежде торговок на краю рынка. Неожиданно для себя он почти рад, что в его броне теперь нет блестящих украшений. Конечно, она от этого сильно проигрывает с эстетической точки зрения, но тут подобные изыски явно не в моде.
