– Я девушек не бью, не царапаю и не бодаю. Что мне толку от моей силы, если я не могу её применить?
– Тогда в случае проблем убегай или улетай, в этом доме тебя никто не тронет, можешь не беспокоиться.
– Лучше назови меня своим мужчиной, чтобы посторонние не зарились.
– Нет, моим мужчиной я назову только того, кто меня победит.
– Хотя бы грелкой, – предлагает Шаакаран. – Я же грел тебя на привалах!
Помедлив, Манакриза вздыхает:
– Если тебя это не обижает, ладно, всем скажу, что ты моя грелка.
– А это должно меня обижать?
В разговор вступает её отец:
– Это значит, что ты слабее моей дочери, но она временно позволяет тебе её ублажать.
Шаакаран задумчиво оглядывает черепа на стенах прихожей. Крепко сбитого хозяина дома, жилистую и хищную на вид хозяйку, стоящую между ними Манакризу.
– Если согласишься на роль грелки, – заговаривает её мама, – то тебе будет очень трудно доказать моей дочери, что ты достоин считаться её мужчиной.
– Мам, я его не интересую, у него другая возлюбленная. Давайте лучше поедим, я жутко проголодалась с дороги.
После всех приключений Шаакаран не сразу вспоминает, о какой возлюбленной Манакриза говорит. С удивлением отмечает, что, в общем‑то, уже не против уступить первенство в борьбе за Настю Леонхашарту…
– Сильная возлюбленная? – интересуется мама Манакризы, оценивая ширину плеч Шаакарана и густоту его волос, гладкость кожи – всё свидетельствует о хорошем здоровье, а если учесть высказанную высокую оценку боевых навыков…
– Мам, меня не интересуют непостоянные мужчины, которых вечно надо у кого‑нибудь отбивать. Давайте есть.
– И ты должна рассказать, что случилось на задании, – папа крепче обнимает её за плечи. – Мы тебя уже почти похоронили.
– Сначала обед, – просит Манакриза.
Втроём они разворачиваются и направляются к двери в боковой стене. Манакриза оглядывается через плечо:
– Ты есть будешь или дальше обижаться?
– Есть, – Шаакаран вскакивает: обижаться на сытый желудок всегда приятнее.
В небольшом доме семейства Манакризы все стены увешаны трофеями: черепа, оружие, кусочки брони, тонкие металлические пластинки с гравированными надписями. Практически в каждой комнате с узкими окнами‑бойницами есть груша для битья или деревянный манекен, или перекладина. У Шаакарана ощущение, что он попал к Баашару в гости, только здесь теснее и электрический свет не такой яркий.
Вслед за хозяином дома и Манакризой он поднимается на второй этаж в комнату с подушками и низким небольшим столом. Папа Манакризы садится во главе, она – по правую его руку, а Шаакарану указывают на место напротив неё.
В молчании они дожидаются, когда хозяйка дома вернётся из комнаты слуг. Она возвращается быстро, и служанка следом за ней несёт поднос с кувшином, стаканами и тарелкой хлебцев с мясной стружкой.
Мама Манакризы садится напротив мужа. Шаакаран скользит взглядом по их лицам, и понимает, в кого Манакриза такая суровая. Впрочем, только её суровость производит на него содрогающее и волосовздыбливающее впечатление, из‑за которого Шаакарану хочется спрятаться за её маму или даже папу.
Служанка покидает комнату и закрывает дверь.
– Мы тебя слушаем, дочь, – произносит хозяин дома.
– Это лорд Шаакаран, – представляет она Шаакарана. – Это мой отец воин круга Латорий. Мама – воин круга Нариза. Моё задание провалилось из‑за Карадана. Он сговорился с бандой Глазастого, слил им информацию о маршруте и охранению, продал мою жизнь чужаку. Тот похитил меня, утащил в город Шаакарана. Но Шаакаран согласился помочь мне вернуться. Из‑за непредвиденной неприятности сейчас он не может вернуться домой, но скоро за ним придут, и он отправится обратно. Я бы хотела, чтобы мы… тоже ушли отсюда.
Только последняя фраза вызывает у родителей Манакризы относительно бурную реакцию: они переглядываются.
– Подробнее, – лаконично просит разъяснений Нариза.
Манакриза кратко, чётко и очень по существу рассказывает о множественности миров, о возможности перебраться в мир под солнцем. Она вынимает из‑за пазухи смартфон Шаакарана, включает его и открывает галерею с видами на Нарак и другие миры (Шаакаран не припоминает, чтобы у него хранилось там нечто похожее). Следом за фотографиями идут видеоролики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Эти люди пугают Шаакарана всё больше – своей реакцией на такое грандиозное расширение обозримого мира: они практически спокойны.
Шаакаран осторожно отодвигается на десяток сантиметров – так, на всякий случай.
– Хорошо, мы подумаем об этом, – подводит итог Латорий. – Что сказал тебе совет сильнейших?
– Они велели привести Карадана. Сейчас он с группой на задании, но так как он знает информацию о других группах, мне выделят команду, чтобы мы отправились за ним, перехватили и выяснили, не слил ли он ещё информацию банде Глазастого. Отправление группы через три с половиной часа.
– Я с тобой! – безапелляционно заявляет Шаакаран.
Родители Манакризы многозначительно переглядываются.
Глава 50
Сама Манакриза только вздыхает.
– Пойду с тобой, – повторяет Шаакаран упрямо.
– Пойдёшь, я и первый раз поняла. – Манакриза откусывает хлебец, свободной рукой наливает напиток из кувшина.
Латорий тоже сам наливает в собственный стакан. А Нариза – себе. Шаакаран, мысленно вздохнув по былым временам, когда ему всё накладывали и наливали, наполняет свой стакан. И за хлебцы берётся. После казавшегося бесконечным путешествия по подземным лабиринтам и ужасной дорожной еды хлебцы на его взгляд почти вкусные.
– Значит, он случайно здесь оказался? – уточняет Латорий, оценивающе поглядывая на гостя. – Один?
– Один, но тут ещё как минимум один демон есть – нюхач, уловивший мой запах магии, – Манакриза берёт ещё хлебец. – Если мы его встретим, Шаакаран узнает, как телепортироваться, и сразу вернётся домой. Возможно, Карадану известно, где искать нюхача.
– Именно поэтому ты собираешься взять с собой своего спутника? – Нариза отпивает напиток.
– Нет, просто он очень упрямый и всё равно не отступится, лучше сразу взять. Так как мы можем встретить того демона уже в этом походе, вам надо определиться, хотите вы попасть в другой мир или нет. Если да – вы должны присоединиться к нашему отряду. Совет разрешит, у вас есть все причины отправиться с нами.
– Мы подумаем, – обещает Латорий, в очередной раз поражая Шаакарана своим спокойствием в столь судьбоносный момент.
Постучавшись, служанка вносит поднос с едой, и на время все разговоры стихают.
После плотной и не слишком разнообразной трапезы (впрочем, Шаакаран начинает привыкать к жилистому мясу без всяких изысков) Нариза поднимается с подушки:
– Манакриза, тебе нужно поспать перед дорогой.
– Да, мама, – соглашается она и поднимается.
Шаакаран тоже встаёт. Латорий, распрямившись, хлопает его по плечу:
– А мы с тобой пока потренируемся. Должен же я посмотреть, что ты из себя представляешь.
– Прямо после еды? – возмущается Шаакаран. – Мне разве не надо поспать перед дорогой?
– Нет, – с улыбкой отвечает Латорий, и Шаакарану становится не по себе, хотя никаких моральных ограничений на борьбу с мужчинами у него нет, и он уверен, что сможет отбиться в любом случае.
– Эм… – Шаакаран оглядывается на Манакризу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она смотрит на него.
Пристально так.
И этот взгляд говорит Шаакарану: обидишь моего папу – урою!
Шаакаран сглатывает.
Кивает.
Манакриза прищуривается. Тоже кивает и вместе с мамой выходит из комнаты.
А Шаакарану теперь снова немного страшно, хотя, как правильно заметила до этого Манакриза, он демон, сильный, убежать или взлететь может, а ещё в броне.
