пропали в снегах.
Я попросил Ради помочь отыскать либо одно, либо другое, и тот бросил на меня выразительный взгляд, видимо решив, что я окончательно съехал с катушек. Так или иначе, приятель нырнул вслед за мной в сугроб.
– На, держи, – буркнул он, протянув посох, а я тем временем нащупал острую палку.
Подхватив орудия, зашагал вслед за другом, опираясь на посох.
Наг-лох свернулся тугим кольцом и, спружинив, обрушился на другую часть Ампура, чем снова вызвал лавину из снега и камней. Если так пойдет дальше, пожалуй, гора рухнет на наши головы.
Змей прыгнул еще раз, словно, обезумев от боли, решил вышибить себе мозги. Удар, толчок, камнепад… Наполовину уцелевший домик под горой разлетелся в щепки и горой обломков осыпался в реку.
Стало холоднее, и ноги, онемев, наотрез отказывались двигаться. До вершины было далеко, а буря набирала силу. Снег валил так, что мне казалось, будто мы бредем в облаке – куда ни глянь, все бело.
– Надо подняться выше, Ари! – Крик Ради едва пробился сквозь стоны ураганного ветра, завывающего на голых склонах, покрытых сетью обледеневших тропок. – Если заберемся на самый пик, оно нас потеряет в этой метели. Вперед, Ари! Вперед!
Увы, Наг-лох к Ради прислушиваться не собирался. Зверь выплюнул новую струю воды, хоть и не такую мощную, как в прошлый раз. На склон перед нами опустилась туча брызг, и опасная дорога стала почти непроходимой. Под ногами теперь хлюпала вязкая каша.
Холодина была такая, что у меня кровь застыла в венах. Тело словно высекли из цельной глыбы льда. Стуча зубами, я оперся о посох и продолжил путь наверх.
– Нам не выжить…
– Куда мы денемся! – Слова изо рта Ради падали, словно льдинки. – Я еще должен тебя убить, помнишь?
Шутки кончились, было не до смеха – спасти нас теперь мог лишь гнев. И все же пришлось пообещать:
– Если выберемся, я в твоем распоряжении.
Мы полезли выше. Слепая ярость Наг-лоха, похоже, обрушилась на то, что осталось от Ампура. Змей зашипел, забился и заскрежетал челюстями, явно пытаясь найти новую цель и разнести ее. Я до сих пор не понимал, что им двигало.
На какой-то миг мы встретились глазами с древним богом.
Цвет его радужки напоминал глаза Коли, но злобы в них почти не было. Один лишь взгляд сказал мне о многом. Боль, смятение, одиночество, глубочайшее горе. Зверь остался последним в своем племени – и наверняка об этом знал. Что-то его разбудило, вырвало из одинокого сна.
Наг-лох впал в спячку не для того, чтобы отдохнуть и набраться сил, и не потому, что сна требовала его природа. Ничего подобного… Он лишь пытался сбежать от тоскливого одиночества.
Чем дольше я на него смотрел и прислушивался, тем лучше понимал. Мне не нужно было задавать вопросы – знание пришло само, словно я вдруг постиг древнюю магию внимающих.
Разум старого бога терзала боль. В нем ожили воспоминания, которых я уловить не сумел, а растревожили их пришельцы. Вспышка в его глазах рассказала мне еще кое-что.
Наг-лоха вырвали из сна Ашура. Они же пробудили вековечную боль и безумие, и противостоять им чудовище было не в силах. Змей знал одно: он вновь должен стать самим собой, вот и разъярился на весь мир, а заплатили за все жители Ампура.
Наг-лох желал вновь забыться сном.
Едва мы закончили безмолвный диалог, как у хижины Лаки кто-то зашевелился. Девочка с бабушкой выбрались на улицу со стороны рухнувшей части дома. Вероятно, бежать их побудило приближение Наг-лоха. Напрасно они вылезли из своего подвала – ведь старый бог был уже не так активен, а теперь он поднял голову, принюхался и плотно прижался к земле. Его тело почти скрылось под снегом, и он начал плавное, почти незаметное движение под коркой наста.
– Лаки! – заорал я, пытаясь перекричать ураган.
Похоже, не слышит… Я кричал еще и еще, до тех пор, пока не засаднило горло.
– Бегите! Он идет за вами! Бегите, Лаки!
Они с бабушкой пробирались сквозь метель все так же медленно и осторожно. Нет, им не уйти!
Сугробы над тропой поднимались и опускались, выдавая продвижение огромного змея.
– Ради!
Я указал ему на снежные волны. Приятель, услышав меня, кивнул и, подбежав, встал рядом:
– Надеюсь, у тебя есть план, как их спасти, не жертвуя собой?
Я рассказал ему о своей задумке.
– Нет, ты точно собрался нас погубить! Черт, ну да ладно. – Он зарычал, спуская пар, но на меня вроде не злился. – Давай пошли.
Мы спрыгнули с невысокого уступа в снег и припустили за Наг-лохом. Лаки с бабушкой наконец заметили врага и бросились бежать.
Их внезапный рывок заставил змея начать атаку. Вырвавшись из-под сугробов, он взметнул вверх облако снежной пыли. Мы с Ради пробежали прямо сквозь него, и нас на миг ослепила белая взвесь. Наг-лох поднял голову и, бросив свое огромное тело вперед, промахнулся совсем чуть-чуть. Грянувшись оземь, на миг остановился, ошеломленный ударом о землю.
Я подбежал к нему сбоку. Змей моргнул и скосил глаз, наблюдая за моим приближением. В глубине его зрачка было нечто такое, чего лучше не видеть.
Какие бы страдания ни перенес Наг-лох, от своего звериного естества он избавиться не мог. Что бы ни случилось, так и будет бушевать в слепой ярости, пока не умрет. А заплатить за его гнев придется людям…
– Ари! – завизжала Лаки, оторвав меня от созерцания змея.
Тот тоже словно очнулся от короткого забытья. Лаки стояла от него всего-то в сотне шагов.
Глаза зверя прояснились, тело напряглось.
О нет…
Наг-лох распахнул пасть, блеснув серебристыми клыками. На этот раз он решил приготовиться: свернулся кольцами и напрягся, готовясь выброситься вперед и одним махом слизнуть Лаки с ее бабушкой. Его желтые глаза затвердели, словно янтарь, и блеснули золотом, напомнив мне взгляд Коли.
Змей начал движение.
Я заорал что было сил, вцепившись обеими руками в деревянное копье, и рванулся вперед. Ради прыгнул на меня сзади, добавив мощи нашему удару, угодившему в глаз зверя.
Кровь забила фонтаном. Чудовище выгнулось, пытаясь сбросить нас на землю, но мы с Ради крепко держались за копье. Сорвись мы с такой высоты, вряд ли быстро придем в себя, и змей – если прозреет – мигом с нами покончит.
Наг-лох обрушился на землю и помчался вперед, волоча нас по снегу. Мы неслись все быстрее. Огромный змей тащил нас вверх, в гору, среди падающих камней и сползающих льдин. Мой плащ порвался, мантия тоже пострадала – там и сям появились
