— Конечно, Лео! — ответил с экрана Феликс Блау. — Должен же быть рядом с тобой хотя бы один здравомыслящий человек! Я буду в твоем кабинете, — он посмотрел на часы, — ровно через два часа, мы обсудим все детали этой акции. Готовьте быстроходный корабль. Я же прихвачу с собой парочку надежных людей.
— Вот так, — Лео отключил видеофон. — Видишь, Рони, во что я по твоей милости ввязался. Сначала ты заняла кресло Барни, теперь, боюсь, метишь и на мое! — Он посмотрел на Рони и покачал головой. Женщина может сподвигнуть мужчину на все, при этом не важно, кто она — мать, жена или даже твоя подчиненная. Они крутят нами, как хотят.
— Вы что, действительно этого боитесь? — нахмурилась Рони.
Он посмотрел ей в глаза и, едва заметно кивнув, ответил:
— Да, моя хорошая. Я говорил серьезно. Твое тщеславие беспредельно.
— Вы ошибаетесь!
— Если я не вернусь с Марса, полетишь ли ты за мной? — Лео выдержал паузу и ответил на свой вопрос сам: — Разумеется, нет!
— Мне нужно идти к себе, — процедила сквозь зубы Рони. — Меня ждет работа — столовый прибор из Кейптауна, — Она поднялась из кресла и вышла из его кабинета. Лео проводил ее взглядом и вновь покачал головой. Это не какой-нибудь Палмер Элдрич. Это — Рони Фьюгейт!
«Если мне удастся вернуться назад, — подумал он, — я придумаю способ потихоньку выжить ее из нашей конторы. Страсть как не люблю, когда мной пытаются манипулировать».
И тут в голову ему пришла одна очень странная мысль. Палмер Элдрич являл себя ему и в образе маленькой девочки, и в образе подзаборной дворняги… Ему ничего не стоило обратиться и в Рони Фьюгейт.
От этой мысли ему стало по-настоящему страшно.
Нет, это не вторжение проксов на Землю — нет! Это не экспансия гуманоидов соседней системы! Это — Палмер Элдрич, разрастающийся подобно чудовищному сорняку, Палмер Элдрич, которому нет ни конца, ни края! Есть ли предел его росту? Не может ли он в один прекрасный день лопнуть, не справившись со своим непомерно разросшимся телом? БАБАХ!!! Как там у Шекспира? Что-то о булавке, латах и короле… Просунешь, мол, булавку в щель — и прости-прощай, король!
«Но что в нашем случае может сыграть роль булавки? — спросил себя Лео. — И еще, где та щель, в которую я могу разить? Этого не знает никто — ни я, ни Феликс, ни Барни… Могу побиться об заклад, Барни понятия не имеет, что ему теперь следует делать. Может быть, имеет смысл похитить Зою, перезревшую, безобразную дочку Палмера? Скорее всего, ему на нее наплевать. К тому же Зоя вполне может оказаться самим Палмером — кто знает, быть может, другой Зои просто не существует. Хорошенькое дело, похитить Палмера у Палмера и пытаться шантажировать его этим… Так мы все и кончим, если, конечно, прежде не изыщем оного уязвимого места и булавки. Бесконечные копии, бесчисленные подобия человека, наводняющие собой мир. Квазипротоплазма, растущая, словно на дрожжах, на дьявольской закваске ужасного, явившегося к нам из иных измерений Чу-Зи».
Он вновь подключил видеофон к сети и связался со спутником Аллена Фэйна. В тот же миг на экране появилось растерянное лицо знаменитого диск-жокея:
— Я весь внимание, мистер Булеро.
— Ты уверен в том, что Майерсон не связывался с тобой? У него есть книга кодов?
— Книга-то у него есть, но только это мало что меняет! Мы ведем прослушивание всех переговоров, ведущихся из Чумного Барака. Несколько часов назад корабль Элдрича приземлился неподалеку от отсека, и все его обитатели, включая господина Майерсона, вышли на встречу с ним. Элдрич беседовал с ними лично — нет никаких сомнений в том, что сделка состоялась во время этого разговора.
— Кажется, я начинаю понимать, что же с ним случилось, — пробормотал Лео. — Спасибо тебе, Эл. — Он отключил связь и надолго задумался. Скорее всего, во всем было повинно все то же Чу-Зи. Как только они сели и стали жевать его, они уже были его безвольными жертвами… То же самое он испытал на Луне. Весь их план был основан на том, что Барни должен будет принять Чу-Зи. И это было главной их ошибкой, они сами в очередной раз подыграли Элдричу — как только наркотик стал действовать, Барни уже не принадлежал самому себе. Неким таинственным образом Элдрич контролировал все порожденные Чу-Зи миры — он присутствовал в каждом из них!
И тут Лео разом понял все. Все эти фантастические миры существовали не где-нибудь, но именно в голове Палмера Элдрича. Он, Лео, имел возможность самолично убедиться в этом.
Главная проблема состояла в том, что, единожды оказавшись там, ты уже не мог быть только здесь — та реальность оставалась с тобой, вернее, в тебе, сколько бы ты ни тешил себя мыслью о том, что свободен. Эта дорога вела только в одну сторону, вернуться по ней назад было просто невозможно. Он, Лео Булеро, был там и поныне.
И все же это казалось маловероятным. Скорее всего, сама мысль об этом была порождена страхом. «Рони не ошиблась: я готов бросить Барни в беде, как некогда бросил меня он сам. Его испугало предвидение, меня — опыт…
Кто из нас будет принесен в жертву? Я, Барни или Феликс Блау? Кого из нас он заглотит первым? Мы для него никто — лишь трапеза, лишь пища, лишь то, что должно поглотить… Гигантский зев, чудовищная пасть…
Но каннибалом назвать Палмера нельзя, ибо он — не человек. Под маскою его сокрыто нечто неведомое нам — неведомое и нечеловеческое!
И все же кто он? Что с ним могло случиться? Кто знает, быть может, все эти десять лет он занимался единственно тем, что пожирал проксов, покончив же с ними, решил вернуться к нам…» Лео поежился.
«Итак, в моем распоряжении два относительно свободных часа на Терре плюс время полета на Марс. Десять часов жизни и — и я буду проглочен. — Этот зловещий, этот страшный наркотик был уже повсюду. От одной мысли о том, какой улов принесли Элдричу его коварно расставленные сети иллюзий, становилось страшно. — Как это у буддистов? Майя? Да, да, майя. Пелена иллюзии. Да-а, мы влипли в это дерьмо не на шутку…» Он нажал кнопку на селекторе, вспомнив о том, что ему следует заказать звездолет. Звездолет с хорошим пилотом. Автопилотам Лео не доверял.
— Кто у нас лучший пилот? — спросил он у мисс Глисон.
— Дон Дэвис, — тут же ответила мисс Глисон. — Он особенно отличился во время полетов на Венеру. — О Кэн-Ди секретарша не сказала ни слова, она прекрасно понимала, что прослушиваться может и селекторная связь.
На решение вопросов, связанных с полетом, у Барни ушло не больше десяти минут.
Покончив с делами, Лео Булеро откинулся на спинку кресла и закурил большую гаванскую сигару, хранившуюся долгие годы в специальной, заполненной гелием камере. Он надкусил ее кончик и разочарованно поморщился — сигара быта явно пересохшей. «Увы, но именно так мир и устроен, — подумал он, — за внешним блеском таит себя убожество…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
